Русь и Польша. Тысячелетняя вендетта - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 64

До Плючински, а именно еще в 1921 г., верховный комиссар Лиги Наций в Данциге предупредил: „Польша исходит из того, чтобы уничтожить этнический характер Данцига и тактически присоединить его к Польской республике“» [142] .

Замечу, что Оскар Райле знал, о чем писал, в 1920–1930-х гг. он служил резидентом Абвера в Данциге. Райле констатирует: «Ежегодно поляки с 31 июля по 2 августа отмечали в Гдыне Праздник моря. Для Данцига эти дни всегда оказывались самыми напряженными, поскольку тысячи восторженных и хулиганствующих поляков ехали на спецпоездах из глубины страны через Данциг в Гдыню. Разумеется, на Данцигском вокзале делалась остановка, чтобы отправляющиеся на праздник могли хотя бы одним глазком взглянуть на город, так манящий поляков. Данцигская полиция с трудом удерживала в повиновении массу празднично настроенных поляков на вокзале. Однако, насколько мне не изменяет память, до перестрелок между полицией и ними дело на доходило.

Во время празднований в Гдыне каждый раз произносились подстрекательские речи, в большинстве случаев содержавшие притязания Польши на Данциг и часть Восточной Пруссии. Каждый поляк, приехавший из глубинки, будучи исторически невежественным, из всего этого увозил домой твердое убеждение, будто Польша действительно должна вернуть себе „свой исконный порт Данциг“ и возродить могущественный флот. Митингующие ораторы, среди которых нередко были и министры, а иногда даже и президент страны, называли Балтийское море Польским морем» [143] .

В сентябре 1930 г. польский министр иностранных дел Г. А. Залесский заявил президенту данцигского сената: «Данцигский вопрос может разрешить лишь польский армейский корпус» [144] .

В июне 1932 г. сенат Данцига отказался продлить конвенцию, согласно которой польский флот мог пользоваться его портом как своим собственным. В ответ 15 июня на рейд Данцига вошел польский эсминец «Вихрь», который направил орудия на город и пригрозил открыть огонь в случае «оскорбления польского флага».

Любопытно, что поляки планировали построить огромный флот. Причем не только для контроля над Балтикой, но и для колониальных захватов в Африке и Южной Америке. Нет, нет, я не шучу!

Уже в начале 1920-х гг. в Польше были созданы влиятельные полуофициальные организации — Балтийский институт, Польский институт западных марок и Лига польского судоходства, получившая в 1930 г. название Морской и Колониальной лиги.

Причем «ученые» из Морской и Колониальной лиги стали доказывать права Польши на часть колоний кайзеровской Германии, отнятых у нее согласно Версальскому договору.

Естественно, что руководили лигой военные во главе с генералом Мариушем Зарусским.

При Лиге был создан «Фонд Морской Обороны», целью которого являлся сбор средств на укрепление польского ВМФ. Этот фонд собрал деньги на постройку в Голландии лучшей подлодки ВМФ Польши «Орел».

В «Колониальных тезисах Польши» отдельное место посвящалось вопросу переселения евреев на Мадагаскар (по «желанию мирового еврейства»). В связи с этим в 1937 г. французский министр заморских территорий Морис Моте высказался относительно теоретической возможности передачи Мадагаскара под опеку Польши. По заданию министра Юзефа Бека и при согласии Мориса Моте была создана комиссия по изучению приспособленности острова для заселения евреями из Польши. В комиссию входили директор еврейского эмиграционного общества в Варшаве Леон Альтер, агроном из Тель-Авива Соломон Дик (уроженец Галиции) и майор Мечислав Лепецкий. В мае 1937 г. комиссия прибыла в Париж, откуда отправилась на Мадагаскар, где работала десять недель и составила отчет относительно пригодности северной части острова к колонизации. Однако планам этим не было суждено реализоваться из-за начала Второй мировой войны.

В октябре 1935 г. в польском журнале «Може» («Море») [145] говорилось: «Мы, поляки, как и итальянцы, стоим перед большой проблемой размещения и использования быстро увеличивающегося населения. Мы, поляки, как и итальянцы, имеем право требовать, чтобы для нас были открыты рынки экспорта и регионы для поселения, чтобы мы могли получать сырье, необходимое для национальной экономики на условиях, на которых это делают иные колониальные державы».

В январе 1936 г. в «Може» была размещена статья защитника Польского колониализма К. Езиоранского, суть которой сводилась к следующему: «…только тогда Польша станет великой державой, когда сможет поставлять через порты все необходимые ресурсы для производства, а это возможно только тогда, когда будет возможность контролировать добычу и перевозку сырья в Польшу, что ведет к необходимости получить колонии…».

В октябре же 1936 г. некий пан Дебский открыто заявлял: «Польша должна выйти из европейских границ, что поляки ничем не хуже немцев, итальянцев и японцев, требующих колоний. Но для этого полякам надо ломать подход к современному положению, надо пропитывать колониальной идеологией страну и общество» [146] .

Это заявление уж очень напоминает заявку на вступление в Антикоминтерновский пакт.

В 1930-х гг. руководство Польши активно рвалось к участию в разделе колониального пирога. Так, в сентябре 1936 г. на заседании Лиги Наций польский министр иностранных дел Бек заявил о праве Польши на членство в комиссии по делам мандатов (то есть отобранных у Германии и Оттоманской империи колониальных территорий) для того, чтобы «все заинтересованные в колониях нации» (то есть Польша) могли получить свою долю. Аналогичное заявление прозвучало и на заседании комитета по иностранным делам польского сената.

Германские дипломаты докладывали в Берлин, что польское правительство рассматривало вариант обращения в Лигу Наций с предложением передать Польше часть бывших германских колоний, а именно Того и Камерун, которые будто бы и так никому не нужны (ибо Польша частично является «наследницей» Германии в плане территорий). Результатом всей этой кампании стали изданные летом 1937 г. министерством иностранных дел Польши «Колониальные тезисы Польши».

С 1938 года в Польше стали проводить «Дни колоний», посвященные пропаганде среди панства идей колониализма. Замечу, что население и правительство Польши встречало такие идеи с пониманием — в начале 1938 г. «Морская и Колониальная Лига» (МКЛ) насчитывала около 690 тысяч человек, к концу года (после проведенной колониальной кампании) — уже порядка 841 тысячи, к началу же сентября 1939 г. — почти миллион членов. Любопытно, что среди мероприятий, проводившихся во время «Дней колоний», были поездки членов МКЛ в Италию для «обмена опытом» с итальянскими коллегами (видимо, относительно администрирования Абиссинии и Ливии).