Русь и Орда - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 42

Однако куда более вероятно то, что великий князь решил вообще не участвовать в бою, а отсидеться где-нибудь подальше, чтобы в случае неудачи иметь больше шансов уйти целым и невредимым. Кстати, через два года он так и поступит: бросит Москву и убежит на север при приближении Тохтамышевой рати.

Не следует забывать, что в тылу московского войска стояли рати Ягайло и Олега Рязанского. В случае победы татар они могли напасть на бегущих москвичей. Кстати, так, видимо, и случалось, на что обратили внимание в своей статье «Олег Рязанский» А. Быков и О. Кузьмина. «Никоновская летопись повествует о событиях после битвы так: «Поведаша же великому князю Дмитрею Ивановичю, что князь Олег Рязянскии посылалъ Момаю на помощь свою силу, а самъ на реках мосты переметал, а хто поехал домой з Доновского побоища сквозь его вотчину, Рязанскую землю, бояре или слуги, а тех велел имати и грабити и нагих пущати. Великий же князь Дмитреи Иванович хоте противу на князя Олга послати свою рать; и се внезаапу приехаша к нему бояре рязанский и поведаша, что князь Олегъ поверглъ свою землю Рязанскую, а самъ побежа, и со княгинею, и з детми, и з бояры, и молиша его много о семъ, дабы на них рати не послал, а сами ему биша челомъ в ряд, и оурядившеся оу него. Великий же князь Дмитреи Иванович послуша их, приимъ челобитие их, рати на них не посла, а на Рязанскомъ княжение посажав наместницы свои».

Далее в той же летописи по этому поводу говорится, что Олег «приде на рубеж Литовьскый и ту став и рече бояром своим: «Аз хощу зде ждати вести, как князь велики пройдет мою землю и приидет в свою отчину, и яз тогда возвращуся восвояси».

Итак, что же произошло? Почему Олег Иванович, не мешавший до этого войскам Дмитрия, и всячески помогавший ему против Мамая, нападает вдруг на московские обозы и отнимает полон у москвичей? Возможно, между Олегом и Дмитрием существовала какая-то договоренность о совместных действиях против Мамая. И выполнив со своей стороны условия договоренности, князь Олег рассчитывал на часть военной добычи. А Дмитрий делиться не захотел — ведь непосредственно на Куликовом поле Олег не сражался. Отказав Олегу в его законных требованиях, Дмитрий Иванович спешно уезжает в Москву. Он стремится появиться в городе сразу следом за вестью о великой победе, до того как Москва узнает об огромных потерях. И поэтому брошены на произвол судьбы идущие с Куликова поля обозы. И брошен, как докучливый проситель, взывающий к справедливости, Олег.

А Олегу тоже надо было кормить своих дружинников и восстанавливать в очередной раз разоренное княжество. И он приказал грабить идущие по его земле московские обозы и отнимать взятый на Куликовом поле полон…

Косвенно факт грабежа русской армии подтверждается и известиями немецких хроник конца XIV — начала XV в., в которых говорится, что литовцы нападали на русских и отнимали у них всю добычу. Учитывая, что для немецких хронистов не существовало четкого разделения Руси и Литвы, под именем «литовцы» они могли иметь в виду как войско Ягайлы, так и Олега Ивановича.

Вполне можно предположить, что Дмитрий Донской быстро прошел сквозь рязанские земли с отрядом конницы, а обозы начали грабить рязанцы и литовцы. Кстати, как будет сказано дальше, свыше 90 % воинов в войске Ягайло были этнические русские, а официальным языком Великого княжества Литовского был русский.

Обратим внимание, ни в одном из древних источников ничего не говорится о пленных татарах. Обходят этот вопрос и историки XIX–XX веков. Такая великая битва, и без пленных? Может, в пылу битвы русские перебили пленных? Но о таком явлении летописцы обязательно написали бы. Да и во всех войнах до и после 1380 г. обе стороны если и убивали простых воинов, то уж обязательно старались взять в плен князей и воевод. Во-первых, это почет — взять в плен знатного врага, а во-вторых, главное — деньги, ведь за него можно получить огромный выкуп. А тут никаких пленных! Могло быть только два варианта. Или татары на Куликовом поле не панически бежали с места боя, а отступали в относительном порядке, или пленные были отбиты рязанцами или литовцами, а позже отпущены за выкуп. Оба варианта не устраивали ни летописцев XIV–XV веков, ни историков XIX–XX веков, и они вопрос с пленными попросту опустили.

А, кстати, с кем сражался Дмитрий Донской на Куликовом поле? Глупый вопрос, — возмутится читатель. — Конечно, с татарами. Это даже школьники знают. Увы, вопрос не глупый, а очень больной для наших историков, которые, в отличие от школьников, не знают точного ответа.

Русский летописец утверждал, что Мамай двинулся в поход «с всею силою татарьскою и половецкою, и еще к тому рати понаймовав бесермены, и армены и фрязи, черкасы и ясы и бутасы».

В.Л. Егоров комментирует это следующим образом: «Кто в этом списке понимается под бесерманами, трудно сказать, ибо в летописях этим термином обозначаются мусульмане вообще. Однако не исключено, что летописное указание может относиться к мусульманским отрядам, навербованным в Азербайджане, связи которого с Золотой Ордой имели давний характер. Такой же отряд наемников был приглашен из Армении. В среде армянских феодалов, видимо, было довольно распространено наемничество, что подтверждает наличие у сельджуков наемного войска из армян. Под именем летописных фрязов фигурируют отряды итальянских городов-колоний южного берега Крыма и Таны в устье Дона. Эти города были связаны с Золотой Ордой традиционными договорами о военной помощи, в обмен на которую итальянским колониям и купцам гарантировались безопасность и свобода торговли». [147]

Поскольку Мамай, согласно официальной версии, царской и советской, был отрицательной фигурой, то творческая интеллигенция разных наций начала открещиваться от участия их предков в Мамаевом побоище. Так, армяне заявили, что они-де не воевали на Куликовом поле, поскольку в Армении не найдено документов о вербовке для Мамая. И если, мол, какие-то отдельные личности армянской национальности и оказались на Дону, то они были «из состава армянской общины в Булгаре».

Позволю сделать себе маленькое лирическое отступление, без которого трудно разобраться в нашей истории. Дело в том, что русские цари, начиная с Александра I, а затем Сталин, давали лишь общие указания, в каком духе надо преподносить народу отечественную историю, а вот так называемая творческая интеллигенция уродовала историю в меру своих интеллектуальных способностей. Ни один царь или Сталин ни разу не приказывали врать в том или ином конкретном случае. Нагло врали лишь исполнители. В советское время наши «интеллигенты» догадались из войн, которые вела Россия, убирать противника. Да не может быть! — воскликнет молодой читатель. — Как же можно героически сражаться, не имея противника? Вон как Людовик XV в кинофильме «Фанфан Тюльпан» возмущался: «Кто украл нашего противника?»

Увы, отечественным историкам все под силу. Я несколько раз, путешествуя по Свири, бывал в поселке Свирьстрой. И каждый раз местные экскурсоводы подробно рассказывали, как варвары-немцы разрушили ГЭС на Свири, а потом пленные же немцы ее восстанавливали. Читал я и сравнительно большую книгу «Боевые вымпелы на Онеге». Там везде наши герои-моряки сражались с безымянным «противником», иногда супостатов именовали «фашистами» или «оккупантами». Ну и, наконец, большинство читателей бывало в Петербурге и вдоволь наслушалось рассказов экскурсоводов о 900-дневной блокаде города. Много говориться, и, надо сказать, справедливо про зверства немцев. Но ведь немцы-то были только на юге! Так какое «кольцо блокады» могло быть? Увы, во времена Хрущева наша творческая интеллигенция использовала добрососедские отношения между СССР и Финляндией как сигнал к очередной чистке истории. В результате наши войска на Свири, Онеге и Карельском перешейке попросту «потеряли» противника. Кстати, это коснулось и знаменитого фильма «А зори здесь тихие» — немецких парашютистов в лесах Карелии не было и быть не могло. Там действовали, и, кстати, очень эффективно, финские диверсанты, в том числе и парашютисты, кроме того, там могли быть… итальянцы. Несколько групп итальянских диверсантов, включая морских, действовали в 1942 г. на севере Ладоги и в Карелии. Будь сценарист лучше осведомлен в военной истории, какой мы получили бы шикарный финал фильма — старшина Басков и 5 девушек, которых можно было и оставить в живых, ведут в плен 40 итальянцев во главе с Марчелло Мастроянни, который поет: «Мама, я вернусь в наш домик…»