Русь и Литва - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 84

Другим аргументом было наличие общих врагов Польши и Москвы — немцев, шведов, крымских татар и турок. Сторонники Федора постоянно приводили пример великого князя литовского Ягайло, который, будучи избран в короли, из врага Польши и язычника стал другом и христианином. Пример того же Ягайло заставлял надеяться, что новый король будет больше жить в Польше, чем в Москве, поскольку северные жители всегда стремятся к южным странам. Стремление же расширить и сберечь свои владения на юго-западе, в стороне Турции или Германской империи, также заставит короля жить в Польше. Ягайло в свое время клятвенно обязался не нарушать законов польской шляхты, то же мог сделать и московский царевич.

Паны-католики надеялись, что Федор примет католичество, а паны-протестанты вообще предпочитали православного короля королю-католику.

Главным же аргументом в пользу царевича были, естественно, деньги. Жадность панов и тогда, и в годы Смутного времени была патологическая. О богатстве же московских великих князей в Польше, да и во всей Европе ходили фантастические слухи.

Дав знать царю Ивану через гонца Воропая о смерти Сигизмунда II Августа, польская и литовская Рада тут же объявили ему о своем желании видеть царевича Федора королем польским и великим князем литовским. Иван ответил Воропаю длинной речью, в которой предложил в качестве короля… себя самого.

Сразу возникло много проблем, например, как делить Ливонию. Ляхи не хотели иметь Грозного царя королем, а предпочитали подростка Федора. В Польшу и Литву просочились сведения о слабоумии царевича и т. д. Главной же причиной срыва «избирательной кампании» Федора Ивановича были, естественно, деньги. Радные паны требовали огромные суммы у Ивана IV, не давая никаких гарантий. Царь и дьяки предлагали на таких условиях сумму в несколько раз меньшую. Короче, не сошлись в цене.

6 января 1573 г. начался конвокационный сейм, который должен был решить вопрос о месте и времени созыва избирательного сейма. Сейм оказался очень бурным. Причем, страсти кипели не столько из-за выборов короля, сколько по вопросу веротерпимости в Речи Посполитой. Любопытно, что примас Яков Уханьский поддерживал идею веротерпимости. Причин для этого было много. Во-первых, слишком далеко зашло соперничество Уханьского с краковским епископом Филиппом Падневским, который был ярым фанатиком. Возможно, что Уханьский надеялся примирить польских католиков с протестантами и православными за счет разрыва с Римом и создания польской национальной церкви под своим руководством. Замечу, что такая идея была в то время вполне реальной, вспомним Англию, порвавшую с папой.

Дело кончилось Варшавской конфедерацией, актами которой гарантировалась религиозная свобода в пределах Речи Посполитой и объявлялась широкая веротерпимость по отношению к протестантизму, фактически существовавшая и прежде, но юридически не признаваемая.

Этой конфедерацией участники конвокации постановили сообща избрать в короли только того, кто даст обещание «подтвердить присягою все права, «привилеи» и вольности, какие есть», и какие будут поданы ему после избрания. Именно он должен подтвердить, что «будет хранить общественное спокойствие между разъединенными и различающимися в вере и богослужении людьми», ни под каким видом не будет выводить поляков за пределы Короны и без ведома и одобрения сейма не станет созывать посполитного рушения. Далее следовало торжественное обещание гарантии прав всякому вероисповеданию. «Так как в нашей Речи Посполитой замечается немалый раздор по поводу христианской религии, то, стараясь о том, чтобы по этой причине не вышло каких-либо вредных волнений, какие видим в других государствах, сообща все обещаем за себя и своих потомков, обещаем навсегда, за порукой присяги, веры, чести и совести нашей, что мы, несогласные в вере, сохраним между собою покой из-за разницы в вере и изменений в церквах не будем проливать крови, не будем карать конфискацией имущества, бесчестием, тюремным заключением и изгнанием, и никоим образом не будем помогать в таких действиях никакой власти, никакому правительственному лицу; напротив, если бы кто захотел проливать ее по этой причине, то все мы, хотя бы он вздумал это сделать под предлогом декрета или какого-нибудь судебного приговора, должны будем защищаться» .

Но вернемся к выборам короля. Бурную активность в предвыборной кампании развил французский посол в Польше Жан Манлюк, епископ и граф Валонский. Он предложил радным панам кандидатуру Генриха Анжуйского, брата французского короля Карла IX и сына Екатерины Медичи. Довольно быстро образовалась французская партия, во главе которой стал староста бельский Ян Замойский. При подсчете голосов на сейме большинство было за Генриха. Монлюк поспешил присягнуть за него в сохранении условий, знаменитых «Pacta Conventa». Протестанты были против короля — брата Карла IX. Они боялись повторения Варфоломеевской ночи в Кракове или Варшаве, но Монлюк успокоил их, дав за Генриха присягу в охранении всех прав и вольностей.

Понятно, что император Максимилиан II не был в восторге от французской кандидатуры. И вот в Москву в июле 1573 г. прибыл императорский посол Павел Магнус с грамотой, в которой Максимилиан предлагал Ивану IV всеми силами противиться возведению на польский престол Генриха Анжуйского. Посол рассказал о Варфоломеевской ночи, чем очень расстроил царя. «Всем христианским государям, — говорилось в грамоте, — пригоже о том жалеть и кручиниться, а с тем злодеем французским не знаться. А вот теперь французский король брата своего отпускает на Польское королевство, по ссылке с турецким султаном, и от того цесарю [императору] кручина. Цесарю хотелось, чтоб на Короне Польской был или сын его, или государь московский и у них была бы по старине любовь и братство; а приговорил цесарь, чтоб государство поделить: Польскую Корону к цесарю, а Литовское Великое княжество к Московскому государству и стоять бы им заодно против турецкого и против всех татарских государей. А если королевич французский будет на Короне Польской, то с турецким у них будет союз, а христианству будет большая невзгода и пагуба» .

Прошу извинения за стиль Соловьева, но этот неосуществленный проект показывает, что беспорядок в Польше не мог вызвать иной реакции у соседних правителей, как поделить беспокойных и спесивых панов.

В августе 1573 г. двадцать польских послов в сопровождении 150 человек шляхты приехали в Париж за Генрихом. Стали обсуждать условия: поляки потребовали, чтобы не только Генрих подтвердил права польских протестантов, но чтоб и французские гугеноты получили свободу вероисповедания, как обещал полякам Монлюк. С большим трудом королю Карлу IX и папскому нунцию Лавро удалось убедить польскую делегацию отказаться от последнего требования, но 10 сентября 1573 г. при принесении Генрихом присяги Речи Посполитой в соборе Парижской богоматери ему пришлось поклясться следовать актам Варшавской конфедерации 1573 г. То же самое Генрих сделал и в Кракове во время коронации.

Таким образом, Генрих двойной присягой подтвердил Варшавскую конфедерацию, и она для Речи Посполитой стала законом. Конфедерация признавала права и законность всех верований, существовавших в Польско-Литовском государстве. Для православного населения Варшавская конфедерация важна тем, что не только охраняла православных от насилия и притеснений за веру и религиозные убеждения, но и избавляла от того страшного вреда, который причиняли православию короли, раздававшие церковные бенефиции лицам католического исповедания.