Прибалтийский фугас Петра Великого - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 59

Ландтаг (эстляндский, лифляндский и эзельский), сословный орган дворянства, собирался раз в три года и обсуждал все вопросы, касающиеся губернии, избирал чиновников местного самоуправления, суда и полиции. Его постановления имели силу закона для местного населения.

Из представителей наиболее родовитых семей избирали ландратов, руководивших губернией в перерывах между ландтагами. Должности их были пожизненными. Однако эти лица и учреждения присваивали себе права и функции правительственной власти и государственных органов. Судьи получали право фактически безапелляционно произносить приговоры по всем крестьянским делам. Лютеранская церковь и школа превратились в часть сословной организации дворянства, а пастор обязан был помогать вотчинной полиции в установлении личности беглых крепостных.

До прихода русских немецкие дворяне имели право по своему усмотрению наказывать, вплоть до квалифицированной казни, своих крепостных. В 1711 г. лифляндские дворяне обратились к Петру с «покорнейшей просьбой» подтвердить 26-ю статью привилегий Сигизмунда II Августа о праве суда над своими крестьянами по уголовным и гражданским делам. Однако русские власти указали, что рассмотрение уголовных дел есть прерогатива государственных судов, то есть казнить или калечить крестьян теперь было запрещено.

Чтобы захватить в свои руки все доходы от сельского хозяйства, помещики угрозами и наказаниями принуждали крестьян продавать им свои продукты, а городские товары (соль, железо, сельдь и др.) покупать исключительно у помещиков. Некоторые помещики даже стали торговцами-оптовиками. Так, например, ляудонский барон скупал у крестьян в год больше чем две тысячи пудов льна, а крестьянам, в свою очередь, продавал соль. Купленный лен помещики затем продавали торговцам. Также помещики скупали зерно, из которого готовили солод, гнали водку или же мололи его на своих мельницах и продавали муку. Все эти работы крестьяне должны были выполнять в порядке барщины и предназначенные для продажи товары отвозить на своих подводах по назначению.

От торговой деятельности помещиков страдали интересы не только крестьян, но и городских торговцев. Поэтому рижский, перновский и дерптский магистраты и бюргеры обратились к генерал-губернатору с просьбой запретить помещикам скупать крестьянские продукты для перепродажи, мотивируя свою просьбу тем, что торговля и ремесла должны быть предоставлены исключительно городским жителям.

Споры и экономическая борьба между дворянством и представителями видземских городов продолжались весь XVIII век, так как помещики, не желая отказываться от увеличения своих доходов, всеми силами и средствами добивались сохранения за ними права торговли.

С приходом русских эстонские и латышские крестьяне толпами бежали от немецких помещиков. В 1715 г. только в латышской части Лифляндской губернии считались в бегах 1870 крепостных, в том числе сбежавших из частновладельческих имений – 1350, из казенных – 520 человек.

По настоянию видземских баронов рижский генерал-губернатор опубликовал множество патентов о выдаче беглых, о строгом их наказании, о телесном наказании тех крестьян, которые укрывают беглых или иными способами содействуют побегам. Помещики же за укрывательство беглых наказывались крупными денежными штрафами. Патент от 18 февраля 1719 г. предусматривал самые варварские наказания для беглых: выжигание каленым железом клейма на лбу, отрезание ушей и носа.

Между прочим, после присоединения к России в Эстляндии и Лифляндии остались свободными от помещиков (убитых или беглых) огромные территории, особенно в Лифляндии и на острове Эзель. Они вроде бы стали государственными имениями.

Вскоре, однако, большая часть из них была раздарена преемниками Петра I. В Лифляндии в 1726 г. государственным имениям принадлежало 45,4 % общего числа гаков, а к 1758 г. эта цифра уменьшилась до 17 %. В Эстляндии к этому времени в руках государства осталось всего 2 % от общего количества гаков.

Ну, допустим, русское правительство не нуждалось в государственных крестьянах. Так раздайте их русским дворянам, а те привезут свою дворню, попов, и пошла-поехала естественная русификация. Увы, Анна Иоанновна раздала все имения исключительно немцам.

Город Ревель получил самоуправление, осуществляемое магистратом, выбранным из наиболее богатых жителей. Магистрат и рейнское управление – обер-лантгерихты – содержались на средства городской казны. Был свой магистрат и в Риге, Дерпте и других крупных городах. Любопытно, что дерптская «Коронная школа» при Петре I и его преемниках была на «жаловании императорском», хотя обучение там велось исключительно на немецком языке.

После 1710 г. в Ревеле началось большое строительство. Русские создали новую гавань (на том месте, где она находится и сейчас), так как прежняя гавань у Морских ворот не отвечала потребностям ни военного, ни торгового флотов. В новой гавани были построены многочисленные каменные здания, верфь и мастерские. В районе Ласнамяги был разбит парк, украшенный скульптурами, известный под названием парка Кадриорг. В течение нескольких десятилетий Ревель сильно вырос и расширился. Рядом с Кадриоргом возник новый пригород Слобода (в просторечии Лободка). Пригороды, сожженные шведами летом 1710 г., были отстроены заново.

Со второй четверти XVIII века Ревель стал превращаться в аванпорт Петербурга в начале и конце навигационного периода, когда лед препятствовал судоходству в восточной части Финского залива. В связи с этим в 1734 г. были освобождены от таможенного обложения товары, провозимые через Эстляндию в Петербург. Несмотря на это, в связи с резким увеличением грузооборота Ревельского порта сбор таможенных доходов существенно возрос: 5339 талеров в 1711 г., 25 891 талер в 1725 г. и 52 878 талеров в 1740 г.

Петр I подарил Риге 20 торговых кораблей. Вскоре и рижские бюргеры начали строить большие торговые суда.

В 1710 г. Ригу посетили 15 кораблей, на следующий год – 79, в 1725 г. – 388, в 1740 г. – 597. С 1766 по 1776 г. в Ригу прибывали в среднем ежегодно по 765 кораблей, а с 1776 г. по 1785 г. – 841 судно.

Уже в 30-х гг. XVIII века Рига стала второй по объему торговли гаванью Балтийского моря. Граждане Риги официально делились на две части – немцев и «не-немцев» (так в официальных источниках). По национальности большинство «не-немцев» были латышами, но с появлением русских в 30-х годах XVIII века магистрат стал и их записывать в «не-немцы». Не состоя в гильдии, «не-немцы» не могли занимать должности в городском самоуправлении, не имели права заниматься более доходными отраслями промышленной деятельности и торговлей.

Опасаясь конкуренции «не-немцев», рижские немецкие цеха и гильдии издавали различные постановления, гарантировавшие немецкому меньшинству господствующее положение и всячески ограничивавшие доступ в привилегированные цеха. Так, например, в уставе цеха мясников имелось постановление, что учениками можно принимать только лиц, родители которых были немцами, а из цеха должны были немедленно исключаться все, женившиеся на «не-немках». В уставе цеха скорняков было постановление, что мастер, принявший ученика – «не-немца», подвергался наказанию, а ученик изгонялся из мастерской.