Россия - Англия: неизвестная война. 1857 - 1907 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 18

Горчаков предпочел занять благожелательный нейтралитет по отношению к Франции. В результате в 1859 г. французские войска разгромили при Манженте и Сольферино австрийскую армию. При этом часть австрийских войск сдерживалась русскими корпусами, сосредоточенными на австрийской границе. Но, увы, потом Наполеон III обманул Горчакова и Россию и ни на йоту не согласился изменить условия Парижского договора.

Больше всех от войны 1859 г. получил сардинский король Виктор-Эммануил II. 7 марта 1861 г. он был провозглашен королем Италии. За услуги императору Наполеону III были переданы итальянские города Ницца и Савойя с окрестностями.

3 ноября 1868 г. умер датский король Фредерик VII. На престол с некоторым нарушением права наследования вступил «принц по протоколу» Християн (Кристиан) Глюксбург. [18]

Смерть Фредерика VII дала Бисмарку желанный повод возбудить шлезвиг-голштинский вопрос и приняться за осуществление своей политической программы, целями которой были: расширение пределов Пруссии, исключение Австрии из состава Германского Союза и образование из союза немецких государств германского союзного государства, т. е. объединение Германии под наследственной властью прусских королей.

20 января 1864 г. войска Пруссии и Австрии вступили в Шлезвиг, принадлежавший Дании. Оказав небольшое сопротивление, датские войска отступили. Князь Горчаков не только не протестовал против вступления австро-прусских войск в Шлезвиг, но даже одобрил, а австрийскому посланнику объяснил, что Россия сочувствует Германии и что если Швеция окажет помощь Дании, то Россия двинет войска в Финляндию.

Англия попыталась передать решение конфликта на третейский суд, но ее отказались поддержать Франция и Россия.

По этому случаю поэт, дипломат и большой патриот Федор Иванович Тютчев писал: «Мы… до сих пор с какою-то благодушною глупостью все хлопотали и продолжаем хлопотать о мире, но чем для нас будет этот мир, того мы понять не в состоянии… Наполеонова диктатура… необходимо должна разразиться коалициею против России. Кто этого не понимает, тот уже ничего не понимает… Итак, вместо того, чтобы так глупо напирать на Пруссию, чтобы она пошла на мировую, мы должны от души желать, чтобы у Бисмарка стало довольно духу и решимости не подчиниться Наполеону… Это для нас гораздо менее опасно, чем сделка Бисмарка с Наполеоном, которая непременно обратится против нас…» (25. С. 429). А 26 июня 1864 г. Тютчев предельно четко сформулировал внешнеполитическую задачу России: «Единственная естественная политика России по отношению к западным державам — это не союз с той или иной из этих держав, а разъединение, разделение их. Ибо они, только когда разъединены между собой, перестают быть нам враждебными — по бессилию… Эта суровая истина, быть может, покоробит чувствительные души, но в конце концов ведь это закон нашего бытия…» (25. С. 427).

Шлезвиг и Голштиния были присоединены к Пруссии. Россия ничего от этой войны не выиграла. А Горчаков по-прежнему писал депеши и циркуляры, дабы найти человека, который отменит статьи Парижского мира. Ему не было дано понять, что с 1854 г. ситуация изменилась, что Европа разобщена, и ни Франции, ни Пруссии, ни Австрии нет дела до тоннажа черноморских корветов и до наличия брони на пассажирских пароходах РОПиТа.

Новая война в Европе началась в июне 1866 г. 3 июля прусские войска разбили австрийцев у деревни Садовая. Мирным договором в Праге было установлено, что Шлезвиг, Голштиния, Люнебург, Ганновер, Кургессен, Нассау и Франкфурт присоединены к Пруссии. Кроме того, Бавария и Гессен-Дармштадт уступали Пруссии часть своих владений. Между всеми немецкими государствами был заключен наступательный и оборонительный союз, впоследствии преобразовавшийся в Германскую империю. Одним из пунктов договора было обязательство южногерманских монархов (Баварского, Баденского и Виртембергского) во время войны отдавать свои войска в распоряжение Пруссии.

В ходе войны и после нее Горчаков развил бешеную дипломатическую активность, досаждая Наполеона III планами отмены Парижского мира в обмен на одобрение Россией тех или иных территориальных переделов. Император по-прежнему водил князя за нос. Многочисленные послания Горчакова представляют интерес лишь для узкого круга историков. Но в одном из писем барону А. Ф. Буддергу князь проболтался. 9 августа 1866 г. Горчаков написал: «Мы протягиваем для него руку, но с условием, что если мы поддержим виды Наполеона, то он поддержит наши. Политика — это сделка, и не я придумал это» (33. С. 63). Далее Горчаков писал, что Наполеон III «желает территориальных компенсаций» за пределами «границ 1814 г.», но его планы могут встретить сопротивление, которое может иметь успех, «если мы будем в нем участвовать». Горчаков предлагал следующую сделку: «Россия может не чинить препятствий планам Наполеона III, если он пойдет навстречу ее интересам в деле отмены условий Парижского мира». В намерения и интересы России, продолжал Горчаков, «не входит восстановление флота на Черном море в его прежних размерах. Мы не имеем в этом надобности. Это более вопрос чести, чем влияния» (33. С. 64).

Совершенно верно, отмена статей договора для князя в первую очередь была вопросом чести. А вот для жителей Одессы и Севастополя нужны были быстроходные корабли с дальнобойными пушками и мощные береговые батареи. И им было абсолютно наплевать, какой флаг развевается над этими кораблями — Андреевский или нынешний триколор [19] и что строения с двух-трехметровыми стенами именуются не пушечными казематами, а складами купца 1-й гильдии Пупкина…

Бисмарк систематически издевательски высказывался о политике Горчакова: «Обыкновенно думают, что русская политика чрезвычайно хитра и искусна, полна разных тонкостей, хитросплетений и интриг. Это неправда… Если бы они, в Петербурге, были умнее, то воздержались бы от подобных заявлений, стали бы спокойно строить суда на Черном море и ждать, пока их о том запросят. Тогда они сказали бы, что им ничего не известно, что нужно осведомиться, и затянули бы дело. Оно могло бы продлиться, при русских порядках, и, в конце концов, с ним бы свыклись» (56. Кн. вторая. С. 75).

Война 1866 г. предельно обострила взаимоотношения Франции и Пруссии. Разрешить их дипломатическими способами было невозможно, рано или поздно в ход должен был быть пущен «последний довод королей». [20]

Париж и Берлин были абсолютно уверены в своей победе и с нетерпением ждали начала войны. Единственной столицей Европы, где боялись франко-прусской войны, был… Санкт-Петербург. Наши генералы и дипломаты переоценивали мощь французской армии. Им мерещилось поражение Пруссии, вступление в войну Австрии на стороне Франции и, наконец, вторжение австрийских и французских войск в Польшу с целью создания независимого польского государства из территорий Пруссии и России. И действительно, польские эмигранты зашевелились в Вене и Париже. Как всегда, кичливые паны были абсолютно уверены в своем успехе и жарко спорили, кто же станет во главе нового государства — граф Альфред Потоцкий или князь Владислав Чарторыский.