Давний спор славян. Россия. Польша. Литва - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 232

Союзники в 1939–1945 гг. передали полякам целую эскадру: 2 легких крейсера, 7 эсминцев, 3 подводные лодки и др.

Польские части оперативно подчинялись командованию союзных сил, а политически — польскому правительству в изгнании. 6 октября 1939 г. в городке Анже на западе Франции было образовано польское эмигрантское правительство из лидеров оппозиционных партий (социалистической, крестьянской, национальной и партии труда) и других политических кругов. Президентом правительства стал В. Рачкевич, премьер-министром, а с 9 ноября и верховым главнокомандующим — генерал В. Сикорский. В июне 1940 г. после оккупации Франции польское эмигрантское правительство бежало в Лондон.

В СССР судьба поляков сложилась иначе. Как уже говорилось, почти все солдаты — уроженцы областей, вошедших в состав СССР, были отпущены, а офицеры и рядовые из других областей Польши были отправлены в лагеря для военнопленных.

С легкой руки наших СМИ под «лагерями» у нас автоматически понимаются лагеря для политических заключенных. Но на самом деле поляки в лагерях жили неплохо. Формально они могли считаться интернированными, поскольку при вводе частей Красной армии в Польшу война не была объявлена ни той, ни другой стороной.

Однако в ноябре 1939 г. эмигрантское правительство объявило войну Советскому Союзу. Понятно, что ни Сталин, ни руководство РККА в панику не ударились, зато юридически все польские военнослужащие на территории СССР автоматически стали военнопленными.

В СССР польским пленным была предоставлена возможность работать, за что полагалась вполне сносная заработная плата. «Хорошо работающий пленный получал 1300 руб. в месяц — больше командира батальона, взявшего его в плен, вчетверо выше средней зарплаты по стране, в десять раз выше прожиточного минимума, в пять раз больше, чем его конвоир». [303] Однако подавляющее большинство польских офицеров работать отказались.

Уже почти 60 лет отношения между поляками и русскими портит так называемое катынское дело. Речь идет о захоронениях расстрелянных польских офицеров в районе Козьих Гор в 15 км от Смоленска и недалеко от шоссе Смоленск — Витебск.

Суть этой истории в том, что весной 1943 г. немецкое командование объявило, что в Катынском лесу в районе Козьих Гор ими обнаружены могилы польских офицеров, расстрелянных НКВД в 1940 г. Польское эмигрантское правительство в Лондоне поверило немецкой пропаганде, и в результате отношения между ним и правительством СССР были прерваны.

23 сентября 1943 г. Смоленск был освобожден Красной армией, и уже с 5 ноября в Катыни работала советская комиссия, названная комиссией Бурденко. Работа началась со следственных действий по выяснению того, как были убиты поляки и кем — опрашивались свидетели, собирались документы оккупационных властей. 16 января 1944 г. были вскрыты могилы и исследовано 925 трупов. В это время в Катынь пригласили аккредитованных в Москве журналистов. Комиссия Бурденко подготовила открытое Сообщение и совершенно секретную справку для руководства. В обоих документах отмечалась безусловная вина немцев за расстрел польских офицеров.

В ходе Нюрнбергского процесса вопрос о катынском деле обсуждался, но официальных выводов сделано не было. Зато с началом «холодной войны» польские эмигранты и пропагандистские службы западных стран постоянно муссировали слухи о причастности НКВД к убийствам в Катыни.

С наступлением «перестройки» катынским делом занялись наши «демократы». И вот 2 августа 1993 г. тайна Катынского леса раскрывается заключением комиссии экспертов Главной военной прокуратуры по уголовному делу № 159 о расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле — мае 1940 г. Комиссия однозначно признала, что поляки были расстреляны НКВД в 1940 г., а не немцами в 1941 г.

Но с выводами «Экспертизы» не согласился ряд наших историков. Так, Юрий Мухин провел простейший текстологический анализ «Экспертизы» и выяснил, что оригинал был написан не по-русски.

«…Горбачевско-яковлевские пасудники доллары любят, а работать — нет, вот они и переложили свою работу по написанию текстов на бедных поляков. И чего уж там удивляться какому-нибудь „23-му самостоятельному стрелковому пехотному корпусу“ в составе Красной Армии. (Поясню специально для поляков: по-русски надо писать „отдельному“, а не „самостоятельному“. В наименованиях подразделений, частей и соединений Красной армии слово „пехота“ не употреблялось никогда.)…тутже следует такой перл: „Работа велась в январе… Руководителями были четыре члена Минского комиссариата НКВД“. Какие „члены“! Какие „комиссариаты НКВД“! Минск был освобожден от немцев в июле 1944 г. Какие четыре „члене“ приехали оттуда в январе 1944 г. руководить раскопками в Катыни? Упоминание Минска — это не описка. Как вы увидите далее из более ранних польских фальшивок по катынскому делу, поляки были уверены, если не уверены и сегодня, что Смоленская область входит в состав Белоруссии… Или вот, скажем, в „Экспертизе“ начинается фраза: „Даже до обнаружения корпуса документов НКВД…“ Это на каком языке?..

…Юристы часто пользуются в своей работе известными латинскими словосочетаниями, к которым, в частности, относится выражение corpus delicti (корпус диликти). В определенном контексте оно означает „состав преступления“. И не исключено, что, когда текст этой „Экспертизы“ был еще на польском языке, дурацкая фраза „Даже до обнаружения корпуса документов НКВД…“ звучала по-польски вполне разумно: „Даже до обнаружения corpus delicti в документах НКВД…“. Поскольку шрифт у поляков латинский, то переводчик скорее всего не понял латыни и перевел на русский язык только одно слово, понятное ему, — „корпус“, дописав дальше предложение, как ему показалось разумным. Ничего, „эксперты“ подписали». [304] Там же Юрий Мухин приводит и ряд других нонсенсов.

Любопытно, что же нашли многочисленные комиссии при эксгумации трупов польских офицеров? Прежде всего обращают внимание на то, что пули, найденные в черепах, имели калибр 6,35; 7,65 и 9,0 мм. Таких калибров не было и нет среди револьверов и пистолетов, изготовлявшихся или состоявших на вооружении России и СССР.

Итак, калибры немецкие и пистолеты немецкие. А может, СССР закупил в Германии какое-то количество пистолетов этого типа? Увы, никаких данных об этом нет. Надо ли говорить, что и немцы в 1944–1945 гг., и западные разведки с 1945 г., и наши «демократы» с 1990 г. дорого бы дали за любое, хотя бы косвенное, подтверждение поставок германских пистолетов перечисленных калибров в СССР. Если что и покупали в Германии, так это знаменитые пистолеты «маузер», но калибр у них 7,62 мм, и пулю от «маузера» или «вальтера» легко различил бы любой боевой офицер Второй мировой войны.

Кстати, для неспециалистов замечу, что после получения иностранного огнестрельного оружия — пистолетов, пулеметов или пушек — в СССР в обязательном порядке проводили его полигонные испытания, отчеты о которых отправлялись в архивы, составлялись и печатались таблицы стрельбы, руководства службы, руководства по ремонту и другие скучные служебные документы. Таким образом, физически невозможно в течение полувека скрывать факт принятия на вооружение какого-либо типа стрелкового оружия.