Секретный пилигрим - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ле Карре cтр.№ 75

Как бы невероятно ни звучала история Кеннета Хоторна, положение Смайли было не из простых. Смайли не из тех, кто может отнять веру у приличного или даже не совсем приличного человека. В Цирке тех дней не имелось того, что называется надежной централизованной картотекой его кадров, а то, что слыло таковой, содержало, как это ни позорно, зачастую умышленно разрозненные данные, ибо соперничающие службы ревниво охраняли свои источники и покушались на источники соседей при каждом удобном случае.

История этого человека так и пестрела нелепостями. Например, одно то, что тайные агенты могли собираться раз в году на ужин, нарушая святая святых секретного ведомства – правило о “пределах необходимой информации”, выглядело гротескно. Но Смайли отдавал себе отчет, что в мире беззакония, которым правят непрофессионалы, случаются вещи и похуже. Ему потребовались вся его изобретательность и весь опыт, чтобы прийти к окончательному выводу: Хоторн не значился ни в каких списках – ни как “бегун”, ни как “топтун”, “охотник за скальпами” или “сигнальщик”, то есть не числился ни под одним из жаргонных названий, которыми эти нечистоплотные оперативники обожали награждать рядовых своей армии.

Проверив внештатников, он принялся за вооруженные силы, службу безопасности, североирландскую полицию – ведь каждое из этих ведомств могло, пожалуй, нанять – пусть на более скромные роли, чем представлял этот парень, – жестокого преступника вроде Кена Хоторна.

Но одно, кажется, не вызывало сомнения: характер его преступлений был просто кошмарным. Трудно вообразить более мрачную картину жестокого, порою зверского поведения. Вновь и вновь просматривая его дело, от детства до отрочества, от исправительной школы до тюрьмы, Смайли не нашел ни одного правонарушения – от мелкой кражи до злостного садизма, – которым погнушался бы Кеннет Брэнэм Хоторн, родившийся в 1946 году в Фолкстоне.

Наконец в конце недели Смайли, видимо, неохотно признался себе в том, в чем другая часть его мозга была, кажется, убеждена с самого начала. Независимо от обстоятельств, Кеннет Хоторн был неисправимым и злобным чудовищем, и смерть от рук своих сокамерников он просто-напросто заслужил. История его жизни написана и завершена, а его байки о героизме, проявленном на службе какой-то несуществующей английской разведке, оказались всего лишь последней главой в его продолжавшемся всю жизнь стремлении затмить славу своего отца.

Была середина зимы. В тот грязно-серый вечер с дождем вперемежку со снегом старый солдат был вынужден тащиться через весь Лондон в обшарпанный кабинет Уайтхолла для беседы. А Уайтхолл при слабом освещении тех дней все еще казался крепостью в состоянии войны, пусть даже его пушки стояли в другом месте. То было по-военному суровое, бессердечное и величественное заведение; здесь говорили негромко, окна были плотно зашторены, редко звучали торопливые шаги, а при встрече глаза отводились в сторону. Не забывайте, что Смайли тоже воевал, хотя и находился в тылу у немцев. Я слышу пыхтенье парафиновой печки, которой Цирк неохотно разрешил пользоваться в дополнение к неисправным министерским радиаторам. Она издавала звук радиоморзянки, передаваемой замерзшей рукой.

Чтобы выслушать заключение майора Ноттингэма, Хоторн пришел не один. Старый солдат привел с собой жену, и я даже могу сказать, как она выглядела, потому что Смайли описал в журнале и ее, а мое воображение дорисовало остальное.

Это была нездоровая на вид, сутулая женщина, одетая в воскресное платье. У нее была брошь в виде эмблемы полка ее супруга. Смайли предложил ей сесть, но она предпочла стоять, опираясь на руку своего мужа. Смайли стоял по другую сторону стола, того же обгоревшего желтого стола, за которым последние месяцы сидел я. Смайли стоял почти по стойке “смирно”, его покатые плечи были непривычно расправлены, а короткие пальцы рук полусогнуты вдоль его брюк в традиционной армейской манере.

Игнорируя миссис Хоторн, он обратился к старому солдату, как мужчина к мужчине:

– Вы понимаете, что мне абсолютно нечего вам сказать, старший сержант?

– Да, сэр.

– Я никогда не слышал о вашем сыне, понимаете? Имя Кеннета Хоторна ничего не значит ни для меня, ни для моих коллег.

– Так точно, сэр. – Взгляд старика был устремлен поверх головы Смайли, как положено на параде. Но его жена все это время не сводила своего гневного взгляда с глаз Смайли, скрывавшихся за толстыми стеклами очков.

– Он ни разу в своей жизни не работал ни в одном из ведомств британского правительства – ни в секретном, ни в каком другом. Всю свою жизнь он был уголовным преступником. Ничего более. Совершенно ничего.

– Так точно, сэр.

– Я категорически отрицаю, что он когда-либо был на секретной службе Короны.

– Так точно, сэр.

– Вы должны также понять, что я не могу ответить ни на какие ваши вопросы, не могу дать объяснений и что вы никогда больше меня не увидите и не будете приняты в этом здании.

– Так точно, сэр.

– Наконец, вы должны понять, что не имеете права рассказывать о данном разговоре ни одной живой душе. Как бы вы ни гордились своим сыном. Вы понимаете, что нам надо думать о безопасности тех, кто остался в живых?

– Так точно, сэр, понимаю, сэр.

Открыв ящик своего стола, Смайли достал из него небольшую красную шкатулку фирмы Картье и протянул ее старику.

– Это я обнаружил в своем сейфе.

Старик, не глядя, передал коробочку жене. Она с трудом открыла ее негнущимися пальцами. Внутри лежала пара превосходных золотых запонок с крошечной английской розой, неприметно расположившейся в уголке, – чудесный образец тонкой ручной работы. Ее муж по-прежнему на них не смотрел. Возможно, ему это было не нужно; возможно, он не верил себе. Закрыв шкатулку, она расстегнула замок своей сумки и опустила ее туда. Затем она защелкнула сумку так громко, будто с шумом опустила крышку на гробнице сына. Я прослушивал пленку – ей тоже надлежит быть уничтоженной.

Старик так и не произнес ни слова. Они были слишком горды, чтобы снизойти до Смайли.

“А запонки? – спросите вы. – Где Смайли достал запонки?” На это я получил ответ не из пожелтевших папок кабинета 909, а из уст самой Энн Смайли, и это произошло случайно на одном вечере в великолепном корнуэльском замке возле Сэлташа, куда мы были приглашены в качестве гостей. Энн была здесь одна и выглядела усмиренной. Мейбл уехала на турнир по гольфу. Дело Билла Хейдона было давно позади, но Смайли все еще не мог терпеть Энн. После ужина гости разбились на группы, но Энн не отходила от меня, как если бы на моем месте был Джордж. По какому-то наитию я спросил ее, не дарила ли она когда-нибудь Джорджу пару запонок. Энн всегда выглядела привлекательной, когда оставалась одна.

– О, запонки, – сказала она, будто с трудом припоминая. – Те, что он отдал старику?

Энн подарила их Джорджу в первую годовщину супружеской жизни, рассказала она. А после ее романа с Биллом он решил найти им лучшее применение.

* * *