Секретный пилигрим - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ле Карре cтр.№ 40

– Где вы остановились в Мюнхене?

– В скромном пансионате на краю города, герр Доктор, – ответил он, улыбаясь с извинением. – Скорее в борделе. Да, это бордель. Одни мужчины, которые постоянно приходят и уходят. – Он сказал мне название этого пансионата, и у меня мелькнула мысль, что он собирается, кстати, порекомендовать мне и девочку.

– Это они приказали вам там остановиться?

– Из осторожности, герр Доктор. Для анонимности, извините.

– Там у вас остался багаж?

Он пожал плечами, как несчастный человек, совсем не так, как это делает Профессор.

– Зубная щетка, – сказал он. – Кое-какие вещички. Сумка, сэр. Все очень скромно.

Он сказал, что в Венгрии был профессиональным журналистом и занимался вопросами сельского хозяйства, но получал дополнительный доход, подрабатывая на тайную полицию, сначала в качестве информатора, а впоследствии – наемного убийцы. Он выполнил несколько поручений в самой Венгрии, но предпочел бы – пусть простит Его Превосходительство – не говорить об этом, пока не будет уверен в том, что на Западе его не станут за это преследовать. Профессор был его первым “заграничным” поручением, но мысль о том, чтобы его убить, оскорбляла его чувство приличия.

– Профессор, герр Доктор, человек широкомасштабный! С репутацией! Не какой-нибудь еврей или священник! И с какой стати я должен убивать такого человека? Господи боже мой, да я же приличный человек! У меня, видите ли, есть совесть!

– Расскажите, что вам было приказано сделать.

Все было несложно. Ему нужно было позвонить в дверь герра Профессора, сказали они, – он и позвонил. Было точно известно, что Профессор дома, поскольку по средам до девяти он давал частные уроки, сказали они. Профессор в самом деле был дома. Латци должен был назваться другом некоего Пали из Дебрецена. Он же взял на себя смелость таковым не представляться. Очутившись в доме, он должен был убить герра Профессора любым подходящим способом, но, по возможности, гарротой, поскольку это было надежно и бесшумно, хотя, как это ни прискорбно, существовала опасность обезглавливания. Нужно было убить и Хелену, сказали они, может, даже ее – сначала, в зависимости от того, кто откроет дверь, в общем, как получится. Именно на этот случай он и принес вторую гарроту. Нельзя быть уверенным, герр Доктор, пояснил он, что гарроту после ее использования можно высвободить. После этого он должен был позвонить в Бонн по определенному номеру, попросить Питера и сообщить, что “сегодня вечером Сюзи останется с друзьями”. “Сюзи” – это кличка Профессора для данной операции, Ваше Превосходительство. Это означало, что операция прошла успешно, хотя в данных обстоятельствах, герр Доктор, надо признать, что большого успеха не было. Смешок.

– Звонили отсюда? – спросил я.

– Точно так, из этого дома. Питеру, извините. Они отчаянные люди, герр Доктор. Они угрожают моей семье. Естественно, у меня нет выбора. У меня дочь. Они дали мне строгие указания: “Из дома Профессора позвонить Питеру”.

Это тоже меня удивило. Поскольку для тайной полиции Венгрии Профессор являлся западным агентом – вот уже в течение пятнадцати лет, – можно было бы предположить, что хозяева заинтересуются его телефонными разговорами.

– А что вам надо было делать в случае провала? – спросил я.

– Если задание не может быть выполнено – скажем, у герра Профессора гости или по какой-то причине его не окажется дома, – мне надо позвонить из автомата и сказать, что Сюзи отправляется домой.

– Из какого-то определенного автомата?

– Любой автомат подходит, герр Доктор, в случае невыполнения задания. Потом Питер может дать дальнейшие указания, а может и не дать. Если нет, то я сразу же возвращаюсь в Будапешт. Со временем Питер может сказать: “Завтра попробуйте снова”. Или же: “Попытайтесь послезавтра”. В этом случае все в руках Питера.

– Какой номер телефона в Бонне?

Он назвал его.

– Выложите содержимое ваших карманов.

Носовой платок цвета хаки, несколько плохо отпечатанных моментальных семейных фотографий, включая одну с изображением молодой девушки, вероятно его дочери, три презерватива восточноевропейского производства, початая пачка русских сигарет, расшатанный перочинный нож с открывалкой явно восточного производства, огрызок простого карандаша, 960 западногерманских марок, немного мелочи. Обратный железнодорожный билет второго класса Вена – Мюнхен – Вена. Никогда в жизни не видел, чтобы в карманах было так бедно. Неужели в венгерской Службе не было экспедиторов? Контролеров? О чем, черт возьми, они думали?

– И ваш плащ, – сказал я и проследил взглядом, как он пошел за ним в холл. Плащ был новый, с иголочки. В карманах пусто. Австрийский плащ хорошего качества – наверное, за него недешево заплатили в западной валюте.

– Вы купили его в Вене?

– Jawohl, герр Доктор. Дождь лил как из ведра, а мне нечего было надеть.

– Когда?

– Извините?

– На какие деньги?

– Извините?

Я обнаружил, что он довольно быстро мог вывести меня из равновесия.

– Вы сели в первый утренний поезд, правильно? Он ушел из Вены до открытия магазинов, так? А деньги вы получили только поздно вечером, когда к вам приходил венгерский дипломат. Так когда же вы купили плащ и чем за него расплатились? Или вы его украли? Так, что ли?

Сначала он нахмурился, а потом снисходительно усмехнулся: я нарушил правила хорошего тона. Стало ясно, что он меня прощает. Он великодушно простер ко мне руки.

– Я купил его прошлым вечером, герр Доктор! Когда приехал на вокзал! На мою собственную валюту, которую, естественно, привез с собой из Венгрии на покупки! Я не лгун! Извините!

– Вы сохранили чек?

Он глубокомысленно покачал головой: меня, мол, на мякине не проведешь.

– Сохранять чеки, герр Доктор? Никому не советую. Сохранять чеки – значит напрашиваться на вопрос о том, откуда у вас взялись деньги. Чек – как шпион у вас в кармане, извините.

Слишком много извинений, подумал я, высвобождаясь из-под чар его великолепной улыбки. Слишком много ответов в одном абзаце. Все мои инстинкты были за то, чтобы никому и ничему не доверять в истории, которую мне рассказывали. Дело было даже не столько в небрежности плана убийства, поколебавшей мою доверчивость – неправдоподобные документы, содержимое карманов, ботинки, – и даже не в том, что задание в основе своей было невероятным. Я уже навидался на своем веку неумело подготовленных советских вспомогательных операций, чтобы подобное дилетантство считать нормой. Что беспокоило меня в этих людях – так это неправдоподобие их поведения в моем присутствии: появлялось ощущение, что одна история у них приготовлена для меня, а другая для них самих; что меня прислали сюда для того, чтобы я выполнил какую-то функцию, и воля коллектива требует, чтобы я заткнулся и играл свою роль.