Сталин. Наваждение России - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 67

— Вот мой брат-дистрофик.

Косыгин тогда был очень худым. В узком кругу, подражая Сталину, его так и называли: брат-дистрофик.

Летом 1957 года на пленуме ЦК Косыгин вспоминал это тяжелое время:

— Мне приходилось в тот период выезжать в целый ряд районов: в Башкирию, Куйбышев, Молдавию — в связи с возникавшими эпидемиями и голодом… В ряде областей от голода умирало много людей.

Сидевший в президиуме Хрущев добавил:

— И на Украине были случаи людоедства.

— Это было и в других местах, — подтвердил Косыгин. — В Куйбышевской области… В Молдавии сколько там умирало от голода, от септической ангины…

В конце концов пришлось организовать сотни бесплатных питательных пунктов для тех, кто уже был на грани истощения. Небольшая помощь, поступавшая от союзного правительства, разбазаривалась и раскрадывалась.

Один из министров республиканского правительства докладывал в феврале 1947 года первому секретарю ЦК компартии Молдавии и председателю Совета министров о ситуации в гагаузских селах:

«На пути от Чадыр-Лунги до Конгаза валялись трупы, которые находились неподобранными продолжительное время.

В первом селе, где я остановился, — Баурчи, крупный населенный пункт, — сплошное безмолвие. Людей на улицах и во дворах не видно. В центре села сельсовет, его крыльцо и помещение забиты опухшими старушками и детьми. Некоторые из них в полуобморочном состоянии. Рядом питательный пункт. Возле окна выдачи — свалка и нечеловеческие вопли. В сельсовете мне доложили обстановку. В ночь перед моим приездом выявлено четыре жутких факта убийства и людоедства. Поедание трупов приняло массовый характер, причем умирающие старухи просят своих детей и внучат, чтобы съели их трупы, обещая им прощение грехов и спасение. Отмечены факты воровства трупов, свезенных, но не захороненных на кладбище.

Точных данных о состоянии населения сельсовет не имел. Доложили, что за прошедший день умерло двадцать шесть человек. Предложил немедленно провести подворный обход. Выявлено семьдесят три трупа. Большинство трупов было спрятано в сараях, погребах, на чердаках, в сугробах. У значительной части трупов обрезаны мякоть и конечности. Этот же обход дал возможность собрать более ста детей-сирот, находившихся в холодных помещениях, без надзора, в полуобморочном состоянии…»

Партийно-государственный аппарат республики не в состоянии был распорядиться тем, что имел, организовать медицинскую помощь голодающим. Лечили только тех, кто сам мог добраться до сельсовета или больницы. Больных клали прямо на пол. Они заражали друг друга чесоткой, желудочными инфекциями. Вши ползали по больным. Взрослых и детей держали в одном больничном бараке. Взрослые отбирали еду у детей. А двух-трехлетние и не могли есть плохо пропеченный хлеб. Молока им не давали.

По официальным данным, дистрофией переболела пятая часть населения республики — около четырехсот тысяч человек. Точная цифра умерших не установлена, молдавские ученые называют цифру в двести тысяч человек. Были месяцы, когда в день умирали триста-четыреста человек.

Чиновники, подобранные по принципу партийности и преданности власти, оказались абсолютно беспомощными, столкнувшись с реальными проблемами. Зато аппарат продолжал борьбу с врагами.

4 октября 1948 года ЦК ВКП(б) принял постановление по Молдавии, в котором местным властям было приказано:

«Повысить политическую бдительность, своевременно разоблачать и пресекать враждебную деятельность кулацко-националистических элементов, развернуть пропаганду колхозного строя…»

Деревню очищали от «враждебных элементов». В ночь с 5 на 6 июня 1949 года в Молдавии провели массовую акцию: выселили из республики шесть с лишним тысяч «кулацких» семей вместе с детьми — тридцать пять тысяч человек [8] . Депортировали их в отдаленные районы СССР. Средства производства у них отобрали, то есть просто ограбили.

Сразу после выселения все остальные стали подавать заявления с просьбой принять их в сельхозартель, потому что крестьянам объяснили: члены колхозов не подлежат выселению. За полтора месяца в артели вступило крестьян больше, чем за три с половиной года. К тому же у крестьян-единоличников забирали сады, виноградники и хорошую, обработанную землю.

В июле 1950 года пленум ЦК компартии Молдавии обсуждал постановление союзного ЦК о недостатках в работе республиканской партийной организации. Бывший первый секретарь Николай Григорьевич Коваль, занявший этот пост после войны, самокритично признал свои ошибки. В кресле первого секретаря его сменил присланный из Москвы Леонид Ильич Брежнев. Но наказывать никого не стали. Коваля назначили председателем республиканского Госплана. А Герасим Рудь, хотя на нем, как и на других кишиневских руководителях, лежит вина за трагедию Молдавии, остался председателем правительства.

Когда Брежнев уже умер, в январском номере журнала «Новый мир» за 1983 год появились главы из его «Воспоминаний», среди них «Молдавская весна»:

«Молдавия — была одна из самых молодых союзных республик. Правобережная ее часть не прошла вместе со всей страной грандиозной школы советского строительства. В считанные годы она должна была пройти путь пятилеток или даже десятилетий. В Молдавии бурно развивались все те процессы, которые уже прошли в других республиках за более долгий срок. Иным глухим районам, лежавшим за Днестром, предстояло вырываться к социализму наикратчайшим путем».

Ускоренное движение к социализму, о котором говорится в воспоминаниях Леонида Ильича, оказалось гибельным для республики. К приезду Брежнева в Молдавию насильственная коллективизация практически была завершена. Сельское хозяйство находилось в бедственном положении, что списывалось на происки врагов.

«Враги у колхозного строя были, — говорилось в написанной от имени Брежнева “Молдавской весне”. — Вредили они чаще всего исподтишка: наговорами, провокациями, пробирались подчас к руководству хозяйствами, проталкивали туда своих людей и всячески старались подорвать веру людей в колхозы. Они брались и за обрезы, хотя массового характера такие выступления не носили».

Незлой по натуре, Брежнев, как и многие чиновники сталинского времени, воспитал в себе умение не замечать страдания и несчастья окружающих. Действовал инстинкт самосохранения: человек искренний и чувствительный работать в аппарате не смог бы.

Пострадала не только Молдавия. Грабительские хлебозаготовки сорок шестого года оставили Украину без хлеба.

«Голод 1946 года как бы продолжал трагедию голодомора 1933 года, — вспоминал Александр Семенович Капто, который впоследствии стал секретарем ЦК компартии Украины по идеологии. — Умерших не успевали выносить не только из сельских хат. Они лежали у забора, у опустевшего магазина, просто во дворе. Многие высохли настолько, что тела, казалось, хватало только для заедавших вшей, другие опухли до неузнаваемости…»

По данным органов внутренних дел республики, к лету сорок седьмого больше миллиона человек страдало от дистрофии, триста с лишним тысяч, надеясь спасти, госпитализировали, сорок шесть тысяч жителей Украины умерли от голода…