Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 53

Профессор Сэмюэль Харпер, американский исследователь России, рассказал, как в начале тридцатых годов он ехал в поезде Москва — Берлин вместе с курьером немецкого посольства, полковником в отставке. Когда они проходили досмотр в польской таможне, профессор Харпер сказал полковнику:

— Ну, вот мы и в Европе.

Немец буркнул:

— Пока еще нет.

Поведение польских таможенников, которые сочли заметки профессора советским пропагандистским материалом и пытались их конфисковать, как бы подтвердило слова полковника. Когда через двенадцать часов немецкие пограничники без проволочек пропустили профессора, полковник радостно сказал:

— Вот теперь, как видите, мы действительно в Европе.

Впрочем, и в советском руководстве как-то особенно не любили поляков. Уже во время Второй мировой войны, когда поляки стали союзниками в совместной борьбе против нацистской Германии, Максим Литвинов, одна из ключевых фигур в советской дипломатии, говорил американскому журналисту Эдгару Сноу в беседе, не предназначавшейся для печати:

— Неразумно ставить на одну доску интересы тридцати миллионов поляков и интересы ста восьмидесяти миллионов русских. Там, где интересы русских сталкиваются с интересами поляков, поляки должны отступить.

Литвинов сказал Сноу, что он, может быть, и не согласен со своим правительством «по многим вопросам, но в отношении Польши мы абсолютно правы. В сущности, мы были чрезмерно снисходительны к Польше».

Последний главнокомандующий белой армией Юга России барон Петр Николаевич Врангель был прекрасным кавалеристом, решительным и умеющим брать на себя ответственность. Впрочем, некоторые считали его ограниченным человеком. Как выразился один из знавших его людей, «Врангель так и остался ротмистром кавалергардского его величества полка». Но большинство в армии его поддерживало. Высокого роста, с зычным голосом, он нравился не только солдатам, но и гражданскому населению. Встречали его восторженно.

Приехав в Ростов-на-Дону, который для белых стал временной столицей, Врангель решил сходить в театр. Он взял ложу на втором ярусе и стал смотреть «Птички певчие». Исполнители и постановка, вспоминал Врангель, были весьма посредственными, но ему хотелось послушать музыку, однако досмотреть спектакль не удалось.

Внезапно на авансцену вышел человек и обратился к публике:

— В то время как мы здесь веселимся, там, на фронте, геройские наши войска борются за честь Единой, Великой и Неделимой России. Мы всем обязаны этим героям и их славным вождям. Я предлагаю приветствовать одного из них, находящегося здесь, — генерала Врангеля…

Публика аплодировала.

Из театра Врангель пошел в гостиницу «Палас» поужинать.

Как только он вошел, зазвучали крики «Ура!», оркестр заиграл туш, и все встали. Врангель занял единственный свободный столик, и сразу же к нему потянулись с бокалами чокаться. Знакомые и незнакомые люди расспрашивали его о положении на фронте, поздравляли с победами. Врангель был невероятно популярен.

Но когда весной 1920 года барон принял под командование белую армию, в его распоряжении оставался уже только полуостров Крым. Петр Николаевич сознавал, что его попытка продолжить войну безнадежна. Сказал главному военному священнику митрополиту Вениамину:

— Почти нет никаких надежд на дальнейший успех добровольческого движения. Армия разбита, дух пал. Оружия почти нет. Конница погибла. Финансов никаких. Территория ничтожна. Союзники ненадежны. Большевики неизмеримо сильнее нас и человеческими ресурсами, и вооруженным снаряжением.

Армия Врангеля была слишком слаба, чтобы противостоять красным. Численность белых была невелика — сорок одна тысяча штыков, семнадцать тысяч сабель, около тысячи пулеметов, двести пятьдесят орудий, девятнадцать бронепоездов, девятнадцать танков, двадцать шесть бронеавтомобилей и тридцать четыре самолета.

В истории утвердилось представление о том, что построенные под руководством французских и английских инженеров укрепления превратили Крым в неприступную крепость. Это не так. В ночь на 8 ноября 1920 года части Красной армии обошли укрепленный перекопский вал через Сивашский пролив. К концу дня заняли Литовский полуостров и зашли в тыл к белым войскам. В ночь на 9 ноября, боясь окружения, белые отошли. Иначе говоря, бои шли всего одни сутки.

10 ноября сопротивление белых практически прекратилось. Врангель принял решение эвакуироваться. Союзники предложили принять белую армию и всех, кто бежит от большевиков, на территории разгромленной в Первую мировую Оттоманской империи.

«Холодно! — вспоминал один из тех, кто прощался тогда с Россией. — Дико завывает ветер, он то утихает, то с новой страшной силой бьет в лицо, проникая в самую душу, от его диких завываний и на душе становится пусто, тоскливо. Вокруг поля, поля, они набухли от нескончаемого осеннего дождя и стали какими-то черными и грустными. Почему все так тоскливо, почему? Потому что мы — сыны могучей России — покидаем свою дорогую Родину. Под копытами конницы хлюпает грязь, моросит дождь, впереди, во главе штабного конвоя, бьется изорванный флаг. Прощай, дорогая Родина!»

Командование белой армии мобилизовало весь флот для вывоза не только военнослужащих, но и пожелавшего эмигрировать гражданского населения. Но, понимая, сколь тяжкой будет жизнь на чужбине, всем уже погрузившимся на борт было предложено еще раз подумать, действительно ли они хотят покинуть Россию. Самоходная баржа обошла все суда, решивших остаться забрала и доставила на пристань.

Последние суда ушли из Крыма на рассвете 15 ноября. После этого полуостров оказался в полной власти Красной армии, и началось массовое уничтожение белых офицеров, которые не решились покинуть родину.

Расстрел был идеей Сталина. Он заранее предупредил Москву: «Приказ о поголовном истреблении врангелевского командного состава намереваемся издать и распространить в момент нашего общего наступления». Свое обещание Сталин выполнил.

Белая армия потерпела поражение. Ее остатки покинули Россию и эвакуировались в Турцию, занятую войсками союзников. Казачьи части были отправлены на остров Лемнос и на французский берег Мраморного моря — в Чаталджу. Пехотные части (корпус генерала Кутепова), кавалерийский корпус генерала Барбовича и артиллерия расположились на полуострове Галлиполи. Гражданские беженцы разместились в окрестностях Константинополя и в самом городе — в казармах и общежитиях…

Французы, правда, несколько месяцев кормили покинувшую страну русскую армию. В возмещение долга Франция получила корабли, на которых эвакуировались войска Врангеля.

«В Галлиполи была осень, — вспоминал один из солдат белой армии, — шли дожди, и приходилось спать на земле, так как палаток еще не было. Голод, холод, слякоть и многое другое. Наш лагерь расположили в семи верстах от города, в долине «Роз и смерти», так называли ее англичане, которые не выносили лихорадки, укусов змей и скорпионов, которых здесь было множество».