Ленин. Соблазнение России - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 92

Накануне операции Фрунзе писал жене Софии Алексеевне в Ялту:

«Ну вот, наконец, подошел и конец моим испытаниям! Завтра утром я переезжаю в Солдатенковскую больницу, а послезавтра (в четверг) будет и операция. Когда ты получишь это письмо, вероятно, в твоих руках уже будет телеграмма, извещающая о ее результатах.

Я сейчас чувствую себя абсолютно здоровым и даже как-то смешно не только идти, а даже думать об операции. Тем не менее оба консилиума постановили ее делать. Лично я этим решением удовлетворен. Пусть уж раз навсегда разглядят хорошенько, что там есть, и попытаются наметить настоящее лечение.

У меня самого все чаще и чаще мелькает мысль, что ничего серьезного нет, ибо, в противном случае, как-то трудно объяснять факты моей быстрой поправки после отдыха и лечения. Ну, уж теперь недолго ждать…

Мне как-то пришлось услышать про нас такую фразу: “Семья Фрунзе какая-то трагическая… Все больны, и на всех сыпятся все несчастья!” И правда, мы представляем какой-то непрерывный, сплошной лазарет. Надо попытаться изменить это все решительно. Я за это дело взялся. Надо сделать и тебе…».

Это письмо объясняет, почему Фрунзе сам хотел операции. Ему надоело числиться среди больных. Он надеялся разом избавиться от своих хвороб. Предсмертное письмо жена не получила. Пришла телеграмма о смерти Михаила Васильевича…

Гражданская война в России была катастрофой для страны и народа, невероятным бедствием, которое ни с чем невозможно сравнить. Это было полное разрушение нормальной жизни. И никого не миновала чаша сия. Невозможно было отсидеться в стороне, остаться над схваткой, убежать, спастись. В отличие от других войн, когда существовали фронт и тыл, Гражданская охватила всю страну, и воевали все. Война и разрушила всю страну, развела народы и сословия, рассекла семьи. Заставила ненавидеть всех и каждого. Приучила повсюду видеть врагов и безжалостно их уничтожать. Масштабы потерь в этой войне не оценены и по сей день. А глубинные последствия еще не осмыслены. В определенном смысле Гражданская война продолжалась в нашей стране еще многие десятилетия.

Гражданская война — это хаос неуправляемых страстей, страх и ненависть. Горючим материалом для этого всероссийского пожара стали солдаты, хлынувшие с развалившихся фронтов и не желавшие никому подчиняться. Окончание Первой мировой войны вернуло в страну огромное число людей с оружием. Они добывали себе пропитание, пользуясь навыками, приобретенными на фронте. Получили оружие в руки бандиты и авантюристы.

Боевые действия открывали возможность грабить. Особенно во время наступления. Ни красные, ни белые командиры не могли удержать своих солдат от убийств, грабежей и погромов. Да часто и не пытались, потому что подчиненные могли и взбунтоваться.

«Не было войсковой части, — рассказывали бывшие белогвардейцы, — которая не имела бы своего жизнерадостного эшелона, переполненного всякою добычей. Эшелоны эти были вооружены до зубов и охранялись (даже от малейшей попытки контроля со стороны властей) специальными нарядами с пулеметами».

«Я довольно хорошо запомнил рейд генерала Мамонтова, — рассказывал один из белогвардейцев, — население встречало нас колокольным звоном, с иконами, а во время отступления провожало выстрелами в спину. Причиной тому были ужаснейшие грабежи, в которых особенно отличались солдаты генерала Шкуро… Жестокость в то время у меня и у других начала сильно развиваться; мы бывали очень довольны, когда расстреливали совдеп на станции Лопасная, когда казаки громили евреев на станции Енакиево».

«Вступление Добровольческой армии в города и деревни встречалось колокольным звоном, со слезами на глазах, целовали стремена всадников, а по прошествии каких-нибудь двух недель так же ненавидели добровольцев, как и большевиков. Многие офицеры Добровольческой армии по своей беспринципности, разнузданности и жестокости мало чем отличались от красных».

Несмотря на присутствие в Екатеринодаре Ставки, вспоминал генерал Петр Врангель, офицеры вели себя распущенно. Пьянствовали, гуляли. Особенно отличались части полковника Шкуро в волчьих папахах. После пьянки они носились по городу с криками, гиканьем и стрельбой, распугивая мирных горожан…

Андрей Григорьевич Шкуро сделал изрядную карьеру в Гражданскую войну. Он получил генеральские погоны и в войсках Деникина командовал конным корпусом. «Обогатившиеся на фронте в большинстве случаев предпочитали уезжать в тыл — в Ростов или Екатеринодар, где предавались кутежам и безобразиям, реализируя награбленную добычу. Эти элементы становились небоеспособными и на фронт не возвращались…».

В 1920 году барон Врангель, сменив Деникина на посту командующего Белой армией, выставил Шкуро из армии. В эмиграции Шкуро выступал в цирке. После прихода к власти нацистов пошел к ним на службе. При штабе войск СС был создан Резерв казачьих войск, который возглавил генерал-лейтенант Шкуро. После войны его повесили…

Деникин бессильно возмущался: «Каждый день — картины хищений, грабежей, насилий. Русский народ снизу доверху пал так низко, что не знаю, когда ему удастся подняться из грязи. В бессильной злобе обещал каторгу и повешенье. Но не могу же я сам, один ловить и вешать мародеров фронта и тыла». Генерал Врангель в отличие от Деникина публично вешал грабителей. «Я, — вспоминал Петр Николаевич, — не останавливаясь перед жестокими мерами, подавил безобразие в самом корне».

Грабежи процветали в армии генерала Владимира Зеноновича Май-Маевского, которого в фильме «Адъютант его превосходительства» сыграл Владислав Стржельчик.

— На войне, — внушал Май-Маевский Врангелю, — для достижения успеха должно использовать все. Не только положительные, но и отрицательные побуждения подчиненных. Если вы будете требовать от офицеров и солдат, чтобы они были аскетами, то они воевать не станут.

Врангель возмутился:

— Ваше превосходительство, какая же разница будет между нами и большевиками?

Май-Маевский быстро нашелся:

— Ну вот большевики и побеждают…

«В Гражданскую былой профессионализм, — отмечают историки, — вырождался в садистский терроризм, повышенная эмоциональность — в истероидность, жертвенность — в палачество. Но если красных “героев” такого пошиба со временем уничтожали свои же “идейные”, то белые армии без авантюристов становились вовсе недееспособны…».

Если в Белой армии добровольческие части были лучшими и составили костяк вооруженных сил, то в Красную Армию добровольцами часто вступали настоящие бандиты, для которых война была только источником обогащения. Поэтому превращение Красной Армии в регулярную стало для нее благом, бандитский элемент либо улетучился, либо был изъят, впрочем, не во всех частях.

Командование Первой конной армии покрывало бандитов. Начальник особого отдела армии докладывал своему начальству:

«В армии бандитизм не изведется до тех пор, пока существует такая личность, как Ворошилов, ибо человек с такими тенденциями является лицом, в котором находили поддержку все эти полупартизаны-полубандиты».