История внешней разведки. Карьеры и судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 26

Так был ли Штирлиц в реальности? Вернее, существовал ли у этого литературного и киногероя прототип? Работал ли в нацистской Германии на высокой должности советский разведчик, русский человек?

Мнение специалистов однозначно: Штирлица не было и не могло быть. Русский человек или обрусевший немец мог, конечно, попытаться выдать себя за коренного жителя Германии, но на очень короткое время и до первой проверки: у немцев тоже были отделы кадров, и не менее бдительные.

Герой Советского Союза Николай Иванович Кузнецов довольно успешно действовал в немецком тылу, но он был не столько разведчиком, сколько диверсантом. Он появлялся в разных местах, брал немцев, что называется, на арапа и исчезал раньше, чем им успевали заинтересоваться.

Разведчик из советских граждан не мог занять заметное место в нацистской Германии (его бы неминуемо разоблачили). К этому в разведке и не стремились. Задача состояла в другом: вербовать немцев, готовых работать на Советский Союз.

Теперь мы знаем, что у советской разведки был агент внутри центрального аппарата гестапо — Вилли Леман, оперативный псевдоним Брайтенбах. Его невысокая должность не позволяла ему снабжать Москву информацией, имевшей значение для политического руководства.

Несколько лет назад Служба внешней разведки вдруг сообщила, что настоящий прототип Штирлица — это и есть Вилли Леман. Будто бы Юлиана Семенова познакомили с делом Брайтенбаха, но посоветовали переделать немца в русского. Это не так. В те времена дело Брайтенбаха было засекречено, его раскрыли совсем недавно. О Брайтенбахе Юлиан Семенов не подозревал.

А сюжет для романа «Семнадцать мгновений весны» Юлиан Семенов отыскал в двухтомном сборнике писем, которыми в годы войны Сталин обменивался с союзниками — премьер-министром Англии Черчиллем, американским президентом Рузвельтом и сменившим его Трумэном.

До самого конца войны Сталин боялся, что немцы все-таки договорятся с американцами и англичанами, капитулируют на Западном фронте и перебросят все войска на Восточный фронт, против Красной армии.

В марте 1945 года англичане и американцы начали в Швейцарии переговоры с немецким командованием о капитуляции частей вермахта, воевавших в Италии, и отказались допустить советских представителей на эти переговоры. Вел их резидент американской разведки Аллен Даллес в Швейцарии.

Будущий директор ЦРУ Аллен Даллес, адвокат по профессии, еще во время Первой мировой войны работал агентом американской разведки в Швейцарии. Он любил рассказывать, что однажды получил записку от русского эмигранта с предложением встретиться и поговорить. Он считал этого человека малоперспективным политиком и от встречи отказался. Звали эмигранта Ленин…

Узнав о переговорах, которые вел Даллес, Сталин заподозрил, что американцы сговариваются с немцами за его спиной, и возмутился. Но это не был заговор против России. Американцы хотели избежать потерь во время операции в Италии. Получив послание Сталина, новый президент Соединенных Штатов Гарри Трумэн приказал прекратить все переговоры, чтобы не злить русских. Но потом было найдено разумное решение. 28 апреля в присутствии советских представителей был подписан акт о капитуляции немецких войск в Северной Италии.

Когда Юлиан Семенов писал роман «Семнадцать мгновений весны», а затем сценарий будущего фильма, он мало что знал о работе советской разведки в нацистской Германии. К секретным документам его не подпускали, да они и не были ему нужны. Юлиан Семенович был очень талантливым человеком. Он придумал лучше, чем было в жизни…

Единственный случай, когда ему рассказали о подлинном деле, описан в романе «ТАСС уполномочен заявить» (в фильме по этому роману главную роль сыграл Юрий Соломин). В основу романа положена история сотрудника Министерства иностранных дел Александра Дмитриевича Огородника. Когда он работал в Колумбии, его завербовали путем шантажа — у него был роман с колумбийкой. Он покончил с собой в момент ареста в 1977 году. Всю эту историю Юлиану Семенову с санкции Андропова рассказали генералы Виталий Бояров и Вячеслав Кеворков, чьи имена еще появятся на страницах этой книги.

Роман невероятно понравился Андропову, он сам позвонил Семенову на дачу и поздравил с удачей. После этого Юлиану Семенову позволили поехать за границу в роли собственного корреспондента «Литературной газеты». Он даже не был членом партии. Советский посол в Бонне недовольно поинтересовался, почему Семенова не видно на партсобраниях. Когда ему сказали, что у Юлиана нет партбилета, посол решил, что его разыгрывают.

За границей Семенов пользовался невероятной свободой, немыслимой для советского человека. В местной резидентуре злились, но молчали, зная особое расположение Андропова к писателю. Но то, что Юлиан написал после «Семнадцати мгновений весны», нравится мне значительно меньше, чем его ранние книги.

Юлиан всегда смеялся, когда его спрашивали, откуда он узнает все секреты, и по-дружески объяснял мне, что лучшие сюжеты хранятся в архивах, открытых для всех. Надо просто увидеть за строчками сухих документов человеческие драмы…

В годы войны ни у немецкой, ни у советской разведки не было агентов высокого уровня. Точнее было бы сказать, что у обеих разведок вообще не было агентуры на территории противника. Немецкая разведка в принципе не смогла приобрести агентуру в Советском Союзе. Советская разведка, и военная, и политическая, до войны имела хорошие позиции в нацистской Германии. Но вся агентурная сеть вскоре после начала войны была уничтожена.

Захваченную рацию и арестованного радиста обязательно использовали в радиоигре. Начальник гестапо Генрих Мюллер высоко ценил возможности радиоигр. Каждую радиоигру санкционировал лично Адольф Гитлер, потому что в Москву передавалась не только искусно подготовленная дезинформация, но и подлинные данные о состоянии вермахта.

Так же серьезно к радиоиграм относился и Сталин. 25 апреля 1942 года нарком внутренних дел Берия доложил вождю о задержании семидесяти шести агентов немецкой военной разведки, у которых изъяли двадцать одну портативную приемо-передаточную радиостанцию.

«НКВД СССР считает, — предлагал Берия, — что захваченные немецкие радиостанции можно использовать в интересах Главного командования Красной Армии для дезинформации противника… Если данное мероприятие будет признано Вами целесообразным, считаем необходимым поручить начальнику Оперативного Управления Генерального Штаба Красной Армии тов. Бодину и начальнику Главного Разведывательного Управления тов. Панфилову выработать порядок разработки материалов по дезинформации противника и передачи их в НКВД СССР для реализации через захваченные немецкие радиостанции.

Передача дезинформации противнику через захваченные рации будет обеспечиваться надежным контролем».

Характерна реакция Сталина, который хотел видеть, какие именно сведения будут передаваться немцам:

«Т-щу Берия. Согласен с тем, чтобы т.т. Бодин и Панфилов предварительно показывали мне свои дезинформационные указания».

В Берлине начальник гестапо Генрих Мюллер и руководитель политической разведки Вальтер Шелленберг были уверены, что радиоигры у них проходят успешно. Но это вряд ли. И не потому, что в Москве сразу понимали, что радисты работают под контролем, а потому, что всегда подозревали возможность измены. Впрочем, из этого следует, что и к реальным сообщениям собственной разведки, когда разведчики еще на свободе и передают важные сведения, относились как к возможной дезинформации. Так что во время Второй мировой войны пользы от политической и агентурной разведки было немного.