Путин, Буш и война в Ираке - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 68

— Это война, — без размышлений отозвался Буш. — И мы обязаны ее выиграть.

В один из мартовских дней 2002 года Джордж Буш заглянул в кабинет своего советника по национальной безопасности Кондолизы Райс и уверенно сказал:

— Чертов Саддам, мы его вышвырнем!

Вернее, президент выразился более откровенно, но я не рискую дословно перевести это выражение на русский язык.

В кабинете Райс сидели три сенатора, которые обсуждали вопрос, как лучше воздействовать на Ирак — с помощью ООН или ближневосточных союзников Америки.

Буша эти дипломатические ухищрения не интересовали. Он сформулировал свою политику в одной фразе. Сенаторы усмехнулись. Райс ответила понимающим взглядом. На этом обмен мнениями завершился. Президент ушел.

Кондолиза Райс родилась в 1954 году в Бирмингеме (штат Алабама), где темнокожая девочка сталкивалась с открытой расовой дискриминацией. В Алабаме черные и белые ели отдельно, пользовались разными туалетами.

Кондолиза так и не смогла забыть один эпизод из раннего детства. Ей было семь лет. Мама повела ее в магазин. Они выбрали платье. Мама спросила продавщицу, можно ли его примерить. Продавщица пренебрежительно указала в сторону склада:

— Вот там меряйте.

Но мама Кондолизы проявила характер. Она сказала железным голосом:

— Или моя дочь примерит платье там же, где все остальные покупатели, или я потрачу свои деньги в другом магазине.

Она настояла на своем, и в конце концов их отвели в примерочную.

В семье Кондолизы действовал принцип — «вдвое лучше». Иначе говоря, темнокожий ребенок, если он хочет преуспеть в жизни, должен все уметь делать вдвое лучше белого.

Ее отец был пресвитерианским священником, мать преподавала музыку и дала девочке имя, образованное от итальянского музыкального термина (в переводе на русский — «с нежностью»). В три года девочка начала учиться играть на пианино. В четыре она аккомпанировала в церкви своему отцу, преподобному Джону Райсу.

В пять Конди уже читала. В школу ее не взяли — слишком маленькая. Тогда мама ушла с работы и полностью посвятила себя дочке, занималась с ней каждый день.

— Мои родители, — вспоминала Кондолиза, — мыслили стратегически. Они хотели, чтобы я была готова ко всему, что меня ждет в белом обществе.

Родители внушали девочке, что в один прекрасный день она может стать президентом.

Когда она училась в университете, один из преподавателей стал излагать теорию Уильяма Шокли о том, что белая раса генетически выше черной. В аудитории можно было насчитать всего два-три черных студента среди двухсот пятидесяти белых. Конди Райс встала и громко сказала:

— В этой аудитории я одна говорю по-французски. Я единственная, кто может играть Бетховена. Я лучше вас знаю вашу культуру. Чем же вы лучше?

Кондолиза собиралась стать профессиональным музыкантом, но поняла, что выдающаяся пианистка из нее не получится. Тогда она всерьез занялась политологией. Ее интересовал Советский Союз. Она получила докторскую степень в университете в Денвере под руководством профессора Йозефа Корбела — отца Мадлен Олбрайт, которая позднее стала государственным секретарем в правительстве Билла Клинтона.

Семья Корбелов бежала из Праги в Англию от нацистской оккупации. Йозеф Корбел был советником при чехословацком правительстве в изгнании. После войны он был назначен чехословацким послом в Югославии, затем представителем в ООН. Когда в 1948 году коммунисты взяли власть в Чехословакии, он попросил в Америке политического убежища и преподавал европейскую политику и историю.

В двадцать шесть лет Кондолиза Райс сама стала профессором в Стэнфордском университете. Но ее быстро пригласили на государственную службу — в аппарат комитета начальников штабов. Четыре года при Рейгане она занималась проблемами ядерного планирования.

В 1986 году в Стэнфордский университет приехал один из крупных специалистов в военно-политической сфере генерал Брент Скоукрофт. Он был еще помощником Генри Киссинджера в Белом доме. Скоукрофт хотел познакомиться с экспертами по разоружению. Непринужденная беседа проходила за обедом. Райс была единственной женщиной, единственной темнокожей и к тому же самой молодой среди присутствующих.

Брент Скоукрофт обратил внимание на то, что и как она говорит, и пригласил ее поработать в группе по внешней политике в Аспенском институте. Когда Буш-старший сделал Скоукрофта советником по национальной безопасности, тот взял с собой Райс. Молодая женщина руководила советским отделом в аппарате Совета национальной безопасности.

«Я остановил свой выбор на Конди, — вспоминал Скоукрофт, — потому что она глубоко знает советскую историю и политику, умеет объективно и сбалансированно оценивать происходящее, обладает острым умом, склонна к стратегическому и концептуальному мышлению. Она прошла стажировку в комитете начальников штабов и достаточно хорошо ориентировалась в современных военных делах. Она была очаровательна, вела себя непринужденно, но, когда ситуация требовала, могла быть тверда, как сталь».

Буш-старший верил в личную дипломатию. Часто говорил по телефону с лидерами других государств. Он побаивался эмоциональных и непредсказуемых политиков. Предпочитал солидных, надежных, с кем можно договариваться. Возможно, поэтому у Буша-старшего не сложились отношения с Ельциным.

Именно Кондолиза Райс организовала первую встречу оппозиционного политика Бориса Николаевича Ельцина с президентом Соединенных Штатов.

В сентябре 1989 года народного депутата СССР Ельцина пригласили в Соединенные Штаты читать лекции.

Американские достопримечательности, особенно магазины, произвели неизгладимое впечатление на будущего президента России. Заглянули в супермаркет, вспоминал его преданный помощник Лев Евгеньевич Суханов, стали искать глазами очередь — не нашли:

«Естественно, никто из обслуживающего персонала не знал о нашем прибытии и потому ни о какой „показухе“ не могло быть и речи. Ассортимент продовольственных товаров на тот момент составлял примерно тридцать тысяч наименований. Когда мы пошли вдоль рядов, глаза не знали, на чем остановиться. Я предполагал разное, но то, что увидел в этом супермаркете, было не менее удивительно, чем сама Америка. Кто-то из нас начал считать виды колбас. Сбились со счета…

Для нас с Борисом Николаевичем посещение супермаркета стало настоящим потрясением».

В самолете Ельцин задумался надолго. Не зря ведь в советские времена некоторые слабонервные люди после возвращения из высокоразвитой заграницы впадали в депрессию.

— До чего довели наш народ, — сокрушался Борис Николаевич. — Всю жизнь рассказывали сказки, всю жизнь чего-то изобретали. А ведь в мире все уже изобретено…

Но Ельцин не хотел выглядеть туристом. Ему принципиально важно было добиться, чтобы американские лидеры увидели в нем равного им политического деятеля и признали лидером оппозиции, способным конкурировать с Горбачевым.