Зачем Сталин создал Израиль? - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 51

Понятие «холодная война» с течением времени утратило свой пугающий смысл. Но ведь это было время, когда обе стороны психологически уже вступили в войну «горячую». И Сталину нужно было настроить людей на подготовку к войне, обозначить внешнего врага и связать его с врагом внутренним.

Подлинная причина преследования советских евреев, столь неожиданного для страны, разгромившей нацистскую Германию, убийства художественного руководителя Государственного еврейского театра Соломона Михоэлса, процесса над членами Еврейского антифашистского комитета, ареста «врачей-убийц» состоит в том, что Сталин решил объявить евреев американскими шпионами.

В марте сорок девятого года секретариат ЦК одобрил «План мероприятий по усилению антиамериканской пропаганды на ближайшее время». В основном речь шла об издании антиамериканских книг, создании пьес и кинофильмов антиамериканского содержания, чтения соответствущих лекций.

На совещаниях армейских политработников прямо объяснялось, что следующая война будет с Соединенными Штатами. А в Америке тон задают евреи, значит, советские евреи — это пятая колонна, будущие предатели. Они уже и сейчас шпионят на американцев или занимаются подрывной работой. Подготовку в большой войне следует начать с уничтожения внутреннего врага. Это сплотит народ.

Илья Эренбург, подводя итоги своей жизни, писал:

«Я впоследствии ломал себе голову, пытаясь понять, почему Сталин обрушился на евреев. Яков Захарович Суриц мне как-то рассказывал, что еще в 1935 году, когда он был нашим послом в Германии, он докладывал Сталину о политике нацистов и среди прочего рассказывал о разгуле антисемитизма.

Сталин вдруг его спросил: «Скажите, а немецкие евреи действительно настроены антинационально?..»

Мне кажется, что Сталин верил в круговую поруку людей одного происхождения; он ведь, расправляясь с «врагами народа», не щадил их родных. Да что говорить о семьях; когда по его приказу выселяли из родных мест целые народы, то брали решительно всех, включая партийных руководителей, членов правительства, Героев Советского Союза. Антисемитизм имеет свои традиции, но я никогда не слышал об антиингушизме или о калмыкофобстве.

Говорят, что Сталин всегда руководствовался преданностью идее; что же, в таком случае следует предположить, что он обрушился на евреев, считая их опасными — все евреи связаны одним происхождением, а несколько миллионов из них живут в Америке. Это, разумеется, догадки, и ничего я не могу придумать — не знаю и не понимаю».

При этом на публике Сталин тщательно выбирал слова и не позволял себе антиеврейских замечаний — он не хотел выглядеть антисемитом. Старался это подчеркнуть.

Сталин всегда обращал внимание на то, кто какой национальности. Хрущев рассказывал, как до войны в Москве была организована встреча с колхозниками из Грузии. Берия еще был секретарем ЦК Грузии.

«Там в составе этих людей была одна какая-то знаменитая по сбору чая колхозница, — вспоминал Хрущев. — Берия сказал: „Вот замечательная женщина — лучшая сборщица чая, грузинка“.

Сталин посмотрел и говорит:

— Она армянка.

Берия возразил:

— Нет, она грузинка.

Тогда Сталин сказал:

— Спросите у нее.

Женщина оказалась армянкой. Ее вскоре убрали, она сошла со сцены».

По словам Хрущева, Сталин был подвержен антисемитизму: «Однако публично Сталин ревниво оберегал чистоту своих риз и внимательно следил, чтобы не дать повод к обвинению его в антисемиизме. Любой человек, сказавший такое о Сталине, если бы он находился на досягаемом расстоянии, был бы немедленно уничтожен.

На деле Сталин был заядлым антисемитом. Он мне давал и прямые директивы о расправе с евреями в московской организации после войны, когда я вернулся с Украины. Этот разговор был не один на один, а, как всегда, у Сталина за столом.

Началось с того, что на одном московском авиационном заводе молодежь проявила недовольство, а зачинщиков приписали к евреям. Тут Сталин мне и говорит:

— Надо организовать отпор. Русских молодых людей вооружить палками и пусть они у проходной, когда кончится работа, покажут этим евреям.

Берия с Маленковым тогда злословили:

— Ну что, получил указание?»

Константин Симонов вспоминает, как весной пятьдесят второго года во время обсуждения литературных произведений, выдвинутых на сталинскую премию, Сталин произнес целый монолог, как бы возмущенный тем, что вслед за литературным псевдонимом стали указывать настоящую фамилию автора: «Зачем это делается? Если человек избрал себе литературный псевдоним — это его право. Но, видимо, кому-то приятно подчеркнуть, что у этого человека двойная фамилия, подчеркнуть, что это еврей. Зачем насаждать антисемитизм? Кому это надо?»

Сталин говорил это, зная, что его слова в тот же день разнесутся по всей Москве.

И только в очень узком кругу, среди своих, он высказывался откровенно.

Вячеслав Александрович Малышев, заместитель председателя Совета министров, тщательно записывал все слова вождя в свой рабочий дневник. Судя по его дневнику, на заседании президиума ЦК первого декабря пятьдесят второго года Сталин говорил: «Любой еврей — националист, это агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США. Они считают себя обязанными американцам. Среди врачей много евреев-националистов.

По указанию Сталина госбезопасность готовила новую кампанию репрессий. Все делалось, как в тридцать седьмом, по испытанному шаблону. Только на сей раз в главные жертвы намечались евреи.

Новым министром иностранных дел был назначен Андрей Януарьевич Вышинский.

Вышинский стал не только министром, но и разведчиком номер один — возглавил Комитет информации, который объединил всю советскую разведку — то есть главное разведывательное управление генерального штаба и первое главное управление министерства госбезопасности.

Иностранные дипломаты Вышинскому не доверяли, знали, что договориться с ним ни о чем невозможно, компромисс исключен. Он и не пытался убедить партнеров в необходимости принять советские предложения.

Холодная война была в разгаре. Возможно, вождь исходил из того, что период серьезных переговоров закончился. За столом переговоров добиться ничего нельзя. Остается только демонстрировать силу и превосходство. Вышинский для этой роли подходил идеально.

Он, пожалуй, первым из профессиональных юристов показал, что можно вообще обойтись без доказательств, достаточно просто ругаться: «мразь, вонючая падаль, навоз, зловонная куча отбросов, поганые псы, проклятая гадина».

Государственный секретарь Соединенных Штатов Дин Ачесон, тоже юрист, хотя и придерживавшийся иных представлений о праве и юриспруденции, так отзывался о своем коллеге и партнере Вышинском: «Прирожденный негодяй, хотя и занятный».