Медовая ловушка - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 60

Трудно сказать, предчувствовала ли Кристи, что все кончено. Но страх поселился в её доме. Только внешне ничего не изменилось. Порядок и самодисциплина превыше всего. В половине шестого подъем, гимнастика, душ. Затем просыпался ребенок. Вместе завтракали, потом ребенка следовало отвезти в спецшколу и самой отправляться на работу.

В конторе тоже все было, как прежде. Элегантный начальник каждое утро целовал ей руку и желал удачного дня. В обеденный перерыв коллеги жужжали в служебном буфете, вполголоса обсуждая последние новости из Восточной Германии, которые устаревали прежде, чем их успевали осмыслить.

Правда, никогда ещё не было столько работы. Шифровки сыпались из Берлина и Москвы, как из мешка. Но начальник запрещал ей отвлекаться на текущие телеграммы и оставаться в кабинете сверхурочно.

— Занимайтесь докладом и сыном, — мягко говорил он.

Весь день Кристи методично вгрызалась в бумаги, как врубовый комбайн в твердую породу. В четверть седьмого она вставала из-за идеально чистого стола. Запирала сейф и выходила из комнаты. Дежурный охранник при её появлении вставал и прикладывал ладонь к козырьку фуражки:

— До свидания.

Вечером темнело рано. Когда сын появлялся из школьных дверей, его лицо трудно было разглядеть под козырьком вязаной шапочки. Они вместе ужинали, делали уроки, потом сидели в гостиной у телевизора.

Это был большой и светлый дом с гаражом и с небольшим участком земли, на котором, помимо обязательных цветов, стояли две большие деревянные фигуры, изображавшие деревянных рыцарей. Фигуры красили осенью, чтобы они не сгнили за зиму, и весной, чтобы обновить.

Это был молчаливый дом. Если в комнате или на кухне звучали громкие голоса, то они доносились из радиоприемника или телевизора. Около полуночи она включала мощный радиоприемник, настроенный на волну одной и той же далекой радиостанции, которая передавала классическую музыку, лишь изредка прерывая её прогнозом погоды.

Иногда прогноз бывал утешительным и даже оптимистическим, и тогда дом наполнялся радостью. Но ноябрьская погода не радовала.

По традиции каждый вечер приемник продолжали включать, но от зажигательной мелодии атмосфера в доме становилась ещё мрачнее. Ребенок ничего не понимал и виновато шел спать в свою комнату на втором этаже.

Он клал рядом с собой на подушку любимого плюшевого медвежонка по имени Майкл и делился с ним собственными тревогами. У медвежонка был костюмчик из зеленого вельвета и кожаные тапочки, которые каждый вечер аккуратно ставились у кровати.

В жизни медвежонка ничего не менялось. Поэтому он и не заметил, что в доме поселился страх. И он нисколько не беспокоился, слыша доносившиеся снизу неуверенные шаги.

Кто-то ходил и ходил по кухне от окна к двери вокруг круглого деревянного стола. Стол был самодельный, гладко струганный, красить его не стали, и от него по-прежнему пахло свежим деревом. Это была странная походка неуверенного в себе и чем-то сильно напуганного человека.

А в остальное время в доме царила тишина, лишь изредка нарушаемая телефонными звонками или мягким шумом проезжающих мимо машин. Впрочем, говорить в доме особенно было некому.

Медвежонок Майкл, давным-давно купленный в магазине «Херти», сначала рычал, когда его укладывали на спину, а потом замолчал. А ребенок был молчаливым от рождения. Он появился на свет через восемь с половиной месяцев после возвращения Кристины из Бейрута.

Ее мечта о свадьбе с Конни и о большой семье все отдалялась и отдалялась. При каждой встрече Конни прижимался к ней и просил подождать: Москве нужна информация, а свадьба подождет.

В Бейруте Кристи твердо решила, что ей пора родить от Конни сына. Она перестала пользоваться противозачаточными пилюлями. Коллеги удивились, когда она забеременела. Но по крайней мере в наше время не надо никому объяснять, кто отец твоего ребенка.

В Москве были недовольны, потому что на несколько месяцев она выбыла из активной работы.

Мальчик родился с замечательными золотыми волосиками, точная копия Конни. Но когда мальчик подрос, он стал стремительно темнеть. И с каждым годом он все больше походил на покойного Башира Амина, молодого ливанского политика, который пробыл на посту президента своей страны всего двадцать три дня.

В понедельник, когда Кристина фон Хассель делала утреннюю гимнастику, к её дому подъехали две автомашины. В комнате играла музыка, и Кристи ничего не услышала. Она вздрогнула, когда резко и требовательно прозвонил звонок. Она открыла дверь, и в комнату вошли двое полицейских в форме и шестеро в штатском. Ей предъявили ордер на обыск и арест.

Она вспомнила, что однажды в её квартиру уже врывались стражи порядка. Это было в Москве, бог знает, как давно. Тогда все обошлось. Именно поэтому сейчас не обойдется.

Вслед за полицейскими в дом вошел её начальник Хайнц Риттген. Он, ничего не говоря, протянул ей толстый конверт. Это было предсмертное письмо Петры Вагнер.

Для Кристи в нем было мало интересного. Биографию своей подруги она знала досконально. Новым для неё было признание в любви. Петра написала, что все эти годы любила Кристи и страдала от неразделенного чувства. Петра подробно описала, как она увидела Кристи с Конни в Бейруте, пересказала разговоры с капитаном госбезопасности Хоффманом и советским разведчиком Конрадом Целлером. Она бы никогда не выдала Кристи, если бы не поняла, что та просто использовала Петру.

Петра только не знала, кому именно Кристи передавала то, что узнавала от нее, — западногерманскому ведомству по охране конституции или московскому КГБ?

Кристи равнодушно скользила по неровным строчкам предсмертного письма. У Петры был отвратительный почерк.

В глаза бросился только рассказ о том, что Петра провела ночь с Конни.

Теперь она узнала, что её любимый Конни, которому она посвятила всю жизнь, ради которого предала свою страну и стала шпионкой, женат, у него есть любимая жена, семья, дети.

Значит, её любимый Конни был готов переспать с любой, кто расставит ноги. Конни просто пользовался ей, как она сама пользовалась Петрой.

Но самое ужасное состояло в том, что Конни сказал Петре. Он сказал, что никогда не любил Кристи, что в постели она просто ноль.

Может быть, Петра просто придумала это из ревности, чтобы побольнее уязвить Кристи? Теперь Кристи уже никогда не узнает правды.

— Нам нужно обыскать детскую комнату, — сказал полицейский.

Кристи поднялась с ними наверх и включила свет в детской комнате, чтобы разбудить ребенка. Она автоматически посмотрела на часы и неодобрительно подумала, что ребенок должен был встать уже тридцать пять минут назад.

Ее сынишка, которого она теперь не скоро увидит, сладко спал, скинув с себя одеяло.

Она смотрела на ребенка и не могла решить, чьим сыном она хотела бы считать своего мальчика. Сыном Конни, который предал ее? Или сыном Башира, которого предала она?