Бобби Фишер идет на войну - читать онлайн книгу. Автор: Джон Айдиноу cтр.№ 32

«Упрямый с ямочкой подбородок, медлительная походка вразвалочку, — описывает Геллера в книге "Мои показания" Генна Сосонко, — всем своим видом Геллер напоминал скорее бывшего боксёра или немолодого боцмана, сошедшего на берег, чем гроссмейстера мирового класса». Спасский восхищался им как «очень цельным шахматистом... Усидчивость была в нем необыкновенная. Можно сказать, что он развил свой талант задницей, а задница, в свою очередь, развивалась посредством таланта». Геллер принадлежал к элитному клубу игроков, имевших положительный счёт с Фишером; за свою карьеру он выиграл у американца пять раз.

Геллер был выходцем из самого космополитического города Советского Союза — Одессы — и казался тёплым и открытым, впитав эти качества в воспитавшей его еврейской среде. Однако Спасский как-то заметил, что его доброта была мнимой; на самом деле Геллер завистлив и недружелюбен. В своих взглядах он полностью поддерживал советский строй, испытывал глубокое недоверие к Западу, осуждая его испорченность и заблуждения. В своей книге «Советские шахматы» Эндрю Солтис приводит фразу Геллера, что в шахматах успех ожидает лишь тех, у кого глубокие моральные принципы и высокий интеллект, кто «свободен от пороков и недостатков, свойственных капиталистической системе». Уход Бондаревского сделал этого человека правой рукой чемпиона как в период подготовки, так и на самом матче.

Насколько же эффективной и концентрированной была подготовка Спасского на фоне всех этих сложностей?

Ходит множество слухов о его лени, и некоторые из них явно смахивают на вранье. Поскольку Спасский настаивал на полной секретности, лишь несколько избранных были посвящены в детали его подготовки. В одной такой байке утверждается, что Бондаревский подал в отставку, когда Спасскому предоставили два дня отдыха, а он вернулся назад только через две недели. Другая рассказывает, что приехавшие визитёры видели Спасского, коротающего время за бутылкой виски с журналом «Playboy» в руках.

Однако то, что у чемпиона был значительно более свободный график, нежели у его противника, не подлежит сомнению. Юрий Авербах говорит, что, заняв пост председателя Шахматной федерации после неожиданного ухода Постникова, он первым делом нанёс визит на тренировочную базу: «Спасский сидел с Геллером и Крогиусом... На столе лежали карты и домино, к обеду Спасский вышел с початой бутылкой виски. Мне всё стало ясно».

Спасский настаивает, что он работал, и работал упорно. Иво Ней соглашается, но уточняет: «И все же недостаточно». Спасский утверждал тогда и утверждает сейчас, что ему лучше работалось с ясной головой, а потому была необходима физическая подготовка, то есть теннис, лыжи и плавание. Вдобавок чемпион, по оценке Бейлина, «любил жизнь, любил расслабляться, общаться с друзьями, отдыхать. Он не был похож на Корчного, который усердно работал по восемь часов в день». Обычно за завтраком Спасский потчевал команду греческими мифами, которые читал перед сном, затем занимался спортом, неспешно обедал и пять часов уделял шахматам.

«Основным недостатком нашей подготовки было легкомысленное поведение Спасского, — говорит Крогиус. — Он считал, что хорошо понимает Фишера и «найдет ключ» к шахматам Бобби в ходе самого матча. Это мнение сложилось благодаря отчётам ведущих советских шахматистов о стиле игры Фишера и Спасского. Керес, Смыслов, Петросян, Таль и Ботвинник (который выразил свою точку зрения устно) единогласно отвергали возможность каких-либо фундаментальных изменений в игре американца, особенно в дебютах. Только Корчной распознал свежие нотки в шахматной эволюции Фишера. Но поскольку Корчной высказал своё мнение в личном общении и в достаточно резкой форме, Борис не обратил на это внимания».

Начиная с мая, когда к тренировке подключился ещё один гроссмейстер, Исаак Болеславский, уровень работы повысился. Игра Спасского, говорилось в докладах Ивонину, стала более творческой и точной. Тогда же была определена дата начала матча, что, без сомнения, повысило концентрацию чемпиона. Батуринский, посетив базу, отметил изменения к лучшему: «Каждый день от шести до семи часов посвящалось шахматному анализу, три часа — физической подготовке (теннису и плаванию)».

Каким бы ни был их режим, Вера Тихомирова поразилась здоровью, которое излучали чемпион и его команда: «Помню, когда они зашли ко мне, чтобы сфотографироваться, то выглядели такими здоровыми, такими цветущими — глаза горят, хвост трубой, – что я спросила себя: "Они вообще-то работают или только развлекаются?"».

Неприятные выяснения отношений, переговоры о матче, сложности с квартирой, неспособность к тяжёлой каждодневной работе — всё это вместе привело к тому, что в Рейкьявик Спасский прибыл не в самом спокойном состоянии и неважно подготовленный. Однако убеждение, что матч будет праздником для всех шахматистов и он достигнет исторической победы, оставалось непоколебимым. «Он действительно хотел войти в историю, — говорит Бейлин, — хотя и отрицает это. Я спрашивал его раз десять, и он всегда отвечал: "Что ты имеешь в виду?". Но я уверен — он к этому стремился». Спасский добился того, чего хотел, поскольку имя его навсегда будет связано с участием в уникальном событии, произошедшем в маленьком островном государстве посреди Северной Атлантики.

Острова — это далёкие места, где нет Европы.

У.Х. Оден и Луис Макнис. «Письма из Исландии»

К тому времени Фишер с абсолютной ясностью выразил своё мнение об Исландии. Американские военные называют это «дальним гарнизоном», утверждал он, и солдатам выплачивают там особое вознаграждение, компенсируя тяготы службы в подобных местах.

Во-первых, это было неправдой. Во-вторых, несправедливо. Прибыв на этот остров в 874 году, норвежец Ингольфур Арнарсон, первый поселенец тех мест, где ныне находится столица государства, был потрясён открывшимся перед ним видом: вдали возвышался покрытый снегом вулкан, рядом билась о берег морская пена. Он назвал эту область Рейкьявиком, что означает «дымный залив». Земля здесь с трёх сторон окружена водой, а в воздухе носится запах серы.

Этот суровый, ветреный, далёкий от континентов остров обладает удивительной, строгой красотой. Здесь край ледников и гейзеров, пустошей и дикой зимостойкой травы. Зимой ночь длится круглые сутки, летом круглые сутки светло. Весьма символично, что эта вулканическая страна расположена над огромным хребтом, разделяющим Атлантику. В 1972 году в Исландии жило 210 775 человек, а протяжённость мощёных дорог за пределами столицы едва ли насчитывала пятьдесят миль (до сих пор наиболее распространённым транспортным средством в Исландии являются полноприводные машины). Почти половина населения страны живет в Рейкьявике.

За предвзятое мнение Фишера некоторым образом несут ответственность современные городские архитекторы. Несмотря на потрясающий пейзаж, Рейкьявик превратился в эстетические руины. Отчасти это объясняется чрезмерным притоком населения. К концу Второй мировой войны этот город был чуть больше рыбацкого посёлка. За четверть века он невероятно разросся, но дома возводились среди величественного безжизненного пейзажа довольно хаотично. Магазины и офисные здания строились из серого бетона, а дома были в основном белые, с яркими крышами. В 1972 году в городе насчитывалось мало современных гостиниц, и связь с внешним миром была неважной. В Рейкьявике практически нет внушительных зданий, придающих лоск центру столицы.