В донесениях не сообщалось... Жизнь и смерть солдата Великой Отечественной. 1941-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Михеенков cтр.№ 68

Мы должны были нанести удар по артиллерийским позициям немцев юго-западнее Сапун-горы. Немцы там закрепились основательно и не давали нашим войскам продвинуться вперед.

Взлетели. Видно, как с других направлений на Севастополь идут группы бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. Некоторые уже возвращаются с задания. В эфире иногда узнаем голоса знакомых летчиков. Впервые наблюдаю в воздухе такое количество самолетов одновременно.

В воздухе к тому времени уже установилось наше превосходство. Но дрались немцы по-прежнему отчаянно и смело. Зенитки же не стали за это время менее опасными. Смотри и смотри.

Подходим к Севастополю. Город весь в дыму. Видны очертания береговой линии, бухта. Вдали, слева, Херсонес. Коновалов докладывает на КП генералу о готовности группы: «Я — Стрела-3! Уточните цель!» — «Стрела-3! Из района северо-западнее Балаклавы ведут огонь батареи противника. Заставьте их замолчать!»

Еще до подхода к Сапун-горе наша группа начала противозенитный маневр. Зенитные снаряды рвутся со всех сторон. Коновалов умело маневрирует, по радио подсказывает летчикам, как действовать. Зенитный огонь все плотнее. Но и нам дороги обратной уже нет. Проскочили без потерь.

Поворачиваю голову, хочу посмотреть вперед. Стрелок в Ил-2 всегда сидит лицом назад, спиной к пилоту. Он должен прикрывать машину сзади. Но вперед тоже посмотреть охота.

Виднеется Балаклава. Северо-западнее от нее те самые артиллерийские батареи. Видно, как они беспрерывно стреляют в сторону наших позиций. Илы снижаются. Так, значит, атакуем с ходу. Бьем из пушек. Затем пускаем реактивные снаряды. С пикирования бросаем бомбы. Три батареи замолкают. Делаем второй заход. Хотя в воздухе полное наше превосходство и нас плотно и старательно прикрывают истребители, я внимательно слежу за обстановкой. Вот, наконец, отработали. Теперь — домой. Поскорее на базу. Стрелять пока не пришлось, но спина потная от напряжения.

Возвращаемся. Со стороны солнца появились две точки. Солнце бьет в глаза даже через светофильтры очков, но я уже вижу: истребители, и не наши. Вот они перестраиваются для атаки и пикируют на нашу группу. Смелые, сволочи.

В эти дни, последние дни боев за Севастополь, немецкими истребителями командовал обер-лейтенант люфтваффе Эрих Хартман — ас номер один Германии, командир 9-й особой эскадрильи 52-й истребительной эскадры. Так что мы имели дело с лучшими экипажами противника. О Хартмане я узнал уже после войны, когда работал в Германии. А о том, как они умели воевать, знал уже тогда, на фронте.

Включаю переговорное устройство, кричу: «Маневр!» Но Коновалов командует штурмовиками группы и меня не слышит. Когда у нас включен передатчик, приемник не работает, такая уж радиотехника была. Я включаю световую сигнализацию: на при борной доске летчика мигает красный свет — предупреждение об опасности. Коновалов не реагирует, и мессы берут наш самолет в клещи. У меня один выход — уничтожить истребителя, атакующего первым, а потом, если повезет, отпугнуть огнем второго. Но ничего не выходит: немец атакует грамотно, сближается с нами под большим углом, так что вертикальный угол обстрела моего пулемета не позволяет стрелять по нему. Угол атаки он контролирует, не подставляется. Что делать? Мгновенно сбрасываю сиденье, становлюсь на колени на дно кабины и доворачиваю ствол пулемета на угол, не предусмотренный тактико-техническими данными Ила. Огня пока не открываю, надеясь, что немец пока не понял, что ситуация изменилась. Он все так же, под углом, подходит к нам ближе. Видать, думаю, не одного нашего «горбатого» так свалил. Со знанием дела подходит. 800 метров, 600, 400… Я прицеливаюсь особенно тщательно, так как знаю — второй очереди просто не будет. И вот моя огненная трасса прочертила в воздухе и сразу же уперлась в самолет противника. Не успевая выстрелить, он вспыхивает и, весь охваченный пламенем, не меняя направления, несется на наш Ил. К счастью, после моей очереди Коновалов резко рванул самолет вправо, и горящий «Мессершмитт» пронесся совсем рядом.

Тем временем второй истребитель приблизился к нам справа и дал очередь. Снаряд попал в антенну. Осколки угодили в кабину, задели на мне шлемофон. Я рванул пулемет влево. Увидел в каких-то 100 метрах выходящий из атаки вверх закопченный желтый «Мессершмитт» с черными крестами. Нажал гашетку и стрелял, пока пулемет не отказал. Меня прижало к пулемету и вытягивало из кабины. Понял, что наш самолет сбит и стремительно падает. Хватаюсь обеими руками за турель. И тут перегрузка сразу уменьшается и наш Ил переходит в горизонтальный полет. Хвостовое оперение разбито, в фюзеляже две пробоины. А земля, вот она, совсем рядом.

Командир сидит согнувшись. Но самолет ведет уверенно. Мотор работает, кажется, нормально. Коновалов оборачивается, и я вижу его окровавленное лицо. Капли крови брызгают на фонарь кабины. Но он показывает большой палец: самочувствие хорошее, машина в порядке.

Я — опять к пулемету. Задержка произошла из-за разрыва гильзы. Вытаскиваю гильзу. Наш Ил несется низко над землей в сторону моря, к Балаклаве. Где другие наши самолеты? Не вижу никого. Мы одни. Истребители нас отбили от группы. Несемся вдоль моря. Затем Коновалов поворачивает на север. Прижимаемся к горной гряде. Прячемся.

И тут я заметил: пара «Мессершмиттов» идет вдоль берега со стороны мыса Херсонес. Повернул голову: ага, а вон и наши, тоже пара — Яки. Но — как далеко! А мессеры уже перестраиваются для атаки. Я открыл огонь по ближнему — лишь бы отогнать, выиграть время. Кажется, получилось. Истребитель прекратил атаку и начал набирать высоту. Но тут же его перехватил подоспевший Як, дал длинную очередь. Немец задымил. Война: только что был охотником, и вот уже — добыча другого охотника, более смелого и удачливого. Второй «Мессершмитт» отвернул и исчез, не стал искушать судьбу.

Но, пока мы отбивались от «Мессершмиттов» на подбитом, плохо слушающемся рулей штурмовике, оказались в ущелье. Положение… Справа и слева — горы, впереди тоже гора. Коновалов пытается набрать высоту. Трудно набрать высоту, когда скорость мала и самолет так и швыряет из стороны в сторону. Чувствую, летим как-то боком. Переваливаем через хребет буквально в нескольких метрах от скал. Разворачиваемся и берем курс на север.

Над нами — пара Яков. Они сопровождают нас до Симферополя и потом уходят на свой аэродром.

Мимо нас пролетают самолеты в направлении Севастополя. Свежие группы — на штурмовку.

Плавно снижаемся, тянем к своему аэродрому. Коновалов ведет самолет на самом экономном режиме. Вот-вот кончится горючее — лишь бы дотянуть.

И вот наш аэродром, ровное зеленое поле, землянка КП, радиостанция, самолеты на стоянках. У КП толпятся люди. Стоит машина с красным крестом. Нас ждут. Как же не ждать, командир группы с задания не вернулся.

Коновалов выпускает шасси и заходит на посадку. Но не садится, уходит на второй круг. Вот оно что: внизу левая часть знака «Т» завернута — запрет посадки. Не вышло левое колесо. Коновалов уходит на второй заход и знаком подает мне команду покинуть самолет при помощи парашюта. Но я не решаюсь: прыгать с парашютом мне еще не приходилось. Тогда Коновалов показывает знаком, что будет сажать самолет на одно колесо. Я хватаюсь за борта кабины: если перевернемся, так больше шансов уцелеть. Коновалов летчик опытный. Самолет уже бежит по земле, но чем сильнее теряет скорость, тем сильнее клонится влево, задевает консолью крыла землю. Однако скорость уже безопасная. Уже не опрокинемся. Не опрокинемся… Не опрокинемся… А значит — живем! Нас разворачивает на 180 градусов. Самолет замирает. Сели. Живем! Твою мать!..