Смертники Восточного фронта. За неправое дело - читать онлайн книгу. Автор: Расс Шнайдер cтр.№ 54

И в этих позах не было ничего неуважительного. Насильно приходить сюда никого не заставляли. Пришли лишь те, кто хотел. Голос капеллана доносился до них, подобно слабому ручейку; даже если они и пытались слушать: отдельные слова то всплывали к поверхности, то пропадали снова, а чаще им был слышен лишь негромкий шелест травы. Однако уже само присутствие здесь помогало им сосредоточиться, собраться с мыслями, в чем, возможно, и состоит смысл любой религиозной службы: погрузиться в себя, найти в душе тот уголок, где мертвые встают и шагают мимо своих неумирающих душ.

Капеллан стоял перед простой деревянной кафедрой, на которой было установлено распятие и чаша для причастия. На нем самом была военная форма, на которую была сверху наброшена фиолетовая мантия. В нескольких метрах от него, сбегая вниз, на гребне холма росли кусты — кусты и деревья, вернее, молодые побеги. В общем, небольшой, но зеленый лесок посреди северного лета; невысокая трава, на которой расположились бойцы, тоже поражала своей зеленью. Холм был невысок, зато хорошо продувался ветерком, отчего здесь почти не было комаров, которыми кишели леса и болотные топи. Так что если бойцам и случалось отогнать от себя комара, то лишь изредка. Для этого было достаточно помахать рукой рядом с лицом или мотнуть головой; никаких комичных шлепков по надоедливым насекомым.

Сам холм был примерно такой же высоты, что и «Хорек». Те, кто участвовал в атаке, наверняка отметили про себя сходство. Достаточно лишь представить себе, что вдруг куда-то исчезли деревья, а вместо зеленой травы — изуродованные тела погибших, куски покореженного металла, обрывки колючей проволоки и прочий мусор, какой обычно бывает в таких случаях и который уже не поддается опознанию, — дымящиеся груды непонятно чего, источающие неприятный запах.

И все-таки этот холм был типичной частью пейзажа на протяжении многих километров вокруг и вряд ли наводил на мысли о каком-то конкретном месте. Было тихо, и высоко в небе плыли куда-то облака, а между ними ползли широкие колонны солнечных лучей — по полям, лесам, лугам.

Фрайтаг наблюдал за Фредом Кленнером, причем не без интереса. До сих пор ему так и не выпало случая поговорить с ним. Впрочем, какая разница, решил в конце концов Фрайтаг. Утром он уже успел побывать на огородах и в ответ на свои слова дождался от Кленнера разве что нескольких обрывочных коротких фраз, которые, по идее, должны были означать радушие, хотя сам огородник до сих пор посматривал на него косо. Фрайтаг отказывался взять в толк, почему Кленнер так не любит, когда кто-то говорит, — нет, даже не столько, что и он, а почти столько же. Странно, с чего бы это?

Кленнер стоял на коленях ближе всего к капеллану, чуть поодаль от небольшого полукруга солдат, что, как и он, на коленях расположились рядом с кафедрой. Фрайтаг видел, что губы его шевелятся, а иногда он даже проговаривал слова молитвы довольно громко, и тогда их могли услышать даже те бойцы, что сидели в нижней части холма. Некоторые, услышав голос Кленнера, оборачивались, но лишь на мгновение, большинство же были погружены в собственные мысли и рассеянно смотрели в направлении, перпендикулярном тому, куда было обращено лицо капеллана.

Кленнер в буквальном смысле внимал каждому слову капеллана, хотя вместе с тем и пристально наблюдал за ним. Это была довольно странная картина — тот, кто привык копаться в земле, не спускал глаз с того, кто говорил о небе. Казалось, сам Кленнер парит над травой, хотя на самом деле лишь оставался коленопреклоненным.

Фрайтаг бросил взгляд вверх по пологому склону — поверх плеч и опущенных голов тех, кто сидел впереди него, однако потом вновь погрузился в собственные мысли, ощущая на себе тепло скудного северного солнца. Он посмотрел на густые колючие заросли, такие зеленые, высотой примерно в два человеческих роста, что сбегали вниз с одной стороны холма. Солдаты расположились примерно в трех метрах от них, где уже не так досаждала мошкара. Яркое солнце прогнало комаров в тень ветвей и листьев. Помимо других деревьев росли здесь и несколько белоствольных берез; их листья дрожали на ветерке, как будто из этого шелеста должно было появиться на свет какое-то существо.

Вот так сидеть и наблюдать за шелестом листвы стало для Фрайтага — впрочем, не только для него — частью ритуала; впрочем, в этом не было ничего удивительного. Он вспомнил, как когда-то давно, еще ребенком, точно так же рассматривал каменные колонны и фризы в соборе во время воскресной службы. Да нет, даже не ребенком, а всего пару лет назад. Облака проплывали над головой каждые две-три минуты, и на это время все вокруг погружалось в тень, которая перемещалась вместе с облаками, но только по земле. Мать Фрайтага была женщина религиозная или, по крайней мере, считала себя таковой. В церковь она ходила нерегулярно, под настроение, а иногда, также под настроение, пускалась в долгие рассуждения на религиозные темы. Возможно, собутыльники матери даже не догадывались об этой стороне ее натуры, если только кто-то из этих мужчин не жил с ней достаточно долго, чтобы лучше узнать ее привычки.

Фрайтаг с радостью отметил для себя, что Кордтс также пришел на службу. Неожиданно он вырос рядом с ним и носком ботинка слегка подтолкнул в бок.

Фрайтаг расплылся в улыбке и что-то сказал. Кордтс стоял руки в боки, оглядываясь по сторонам, словно неожиданно для себя попал на деревенский праздник Вид у него был какой-то умиротворенный, и Фрайтаг поймал себя на том, что в душе завидует ему, хотя, сказать по правде, последние дни он и сам ощущал нечто похожее. Кордтс, как за ним водилось, обвел всех ленивым взглядом. Лицо его было загорелым, — нет, до Кленнера ему было далеко, но щеки его покрывал легкий румянец, который наверняка сойдет после очередной ночи в окопах.

Кордтс слегка подтолкнул Фрайтага в плечо — мол, подвинься — и, опустившись на корточки рядом, шепнул ему на ухо, что только что видел, как по случаю службы сюда везли пиво — несколько бочек.

— Ого! — негромко воскликнул Фрайтаг. Это была приятная новость. В предвкушении у него даже загорелись глаза. Те, кто сидел рядом, изумленно выгнули брови и, расплывшись в улыбках, довольно закивали, то ли Кордтсу, то ли своим мыслям. Некоторые пристально посмотрели на них двоих — Кордтса и Фрайтага или же просто заметили бронзовые щитки на рукавах того и другого, темные бронзовые щитки, что поблескивали в солнечных лучах. Кордтс растянулся во весь рост на траве. Впрочем, он был не один такой, были и другие солдаты, что лежали на спине, согнув в коленях ноги и глядя в бездонное небо над головой. Некоторые положили головы на колени товарищам. Судя по всему, Кордтс пребывал в прекрасном расположении духа, что бы ни было тому причиной, пиво или что-то еще. Он взял в рот травинку, затем вынул, почесал ею себе лицо, провел вдоль шрама, словно очерчивая его контуры. Из-за облака высоко над его головой выглянуло солнце, и он зажмурился.

Неожиданно он почувствовал на плече чью-то руку и поднял глаза.

— Смотри, Шрадер! — прошептал Фрайтаг и указал рукой. Кордтс присел. Шрадер и Крабель стояли на лугу метрах в тридцати от холма. Кордтс окинул их быстрым взглядом, затем посмотрел на траву у своих ног, а потом снова закрыл глаза.