В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Владимиров cтр.№ 93

Проходила работа почти в полной темноте под землей, рабочие места освещались тускло, лишь специальными для шахтеров керосиновыми лампами Дэви, которые относительно трудно гасились при большом воздушном потоке благодаря окружению пламени тоненькой металлической сеткой.

Естественно, во время работы в основном лицо и руки всех шахтеров покрывались черной угольной или породной пылью. Они выходили из шахты очень грязными, с черными лицами, руками и в такой же одежде. Лишь зубы их блестели белизной. Так как шахтная пыль в большом количестве попадала в легкие шахтеров, то они часто заболевали силикозом – разновидностью туберкулеза и умирали от него далеко не старыми людьми.

Отличительным внешним признаком у многих шахтеров было и даже сейчас является то, что на их руках или лицах есть места, как бы специально наколотые черной тушью. Эти места образовались после того, как шахтер, работая в забое, случайно и незаметно для себя поцарапал или поранил руку или лицо, и в них при этом неизбежно попадала угольная пыль. И если эту пыль вовремя не удалить водой, то она остается в коже навеки черными пятном, черточкой или точками (у меня на большом пальце правой руки так и сохранились несколько таких точек).

Так как в нашей шахте угольный пласт (слой угля) располагался в твердой пустой породе не горизонтально, а наклонно под углом 30–40 градусов, то люди спускались в глубь шахты и поднимались из нее по наклонному стволу прямоугольного сечения. Поскольку шахта была еще не очень глубокой (не более 120 метров), двигались по этому туннелю пешком, а иногда при подъеме – на наклонно перемещаемых электролебедкой порожних вагонетках, предназначенных в основном для подъема наружу (на-гора) добытого в лаве угля и кусков породы. Вагонетки катили по шахтным рельсам.

Для лучшего представления устройства нашей шахты и выполнявшихся в ней работ я на вклейке показал схематический разрез ее типичной наклонной лавы, где трудился в забоях сам. (Забоем называют лаву, когда из нее берут уголь, а забойщиками – работающих в ней шахтеров.)

Шахтеры, спустившись в шахту, сначала шли горизонтально по освещаемому в некоторых местах электролампами штреку, выполненному в виде очень длинного туннеля. Затем доходили до переднего (нижнего) конца лавы – забоя и оставляли на месте проходчиков, удлинявших этот штрек бурением глубоких отверстий – шпуров в породе и их последующим взрыванием.

В самой лаве забойщики доходили до кучи взорванной массы, смешанной с породой, и приступали к работе, поместив сначала недалеко от себя принесенные с собой лампы. Два крепильщика топорами и другим инструментом устанавливали вертикально между верхом и основанием от очищенной от угля части лавы деревянные стойки, чтобы закрепить кровлю и не допустить ее обрушения во время работы всех находящихся в данной лаве шахтеров. Материалом стоек были только сосна (в основном) и ель, хотя они и не так прочны, как, в частности, дуб. Это объясняли тем, что такие стойки при критической нагрузке кровли на них начинают трещать и тем дают забойщикам знать о наступающей опасности завала. А дубовые стойки в аналогичной ситуации не трещат и сразу разрушаются со всеми вытекающими из этого последствиями. (Но иногда бывало и так, что кровля обрушивалась все равно, несмотря на наличие стоек, приводя к гибели забойщиков в завале.) Пока крепильщики занимались своим делом, два навальщика сбрасывали взорванную массу совковыми лопатами на положенные друг за другом на основание лавы металлические желоба – рештаки, по которым эта масса, благодаря наклону всех рештаков книзу, своему весу, спускалась в вагонетку на рельсах в штреке. При этом пропускальщику приходилось все время двигаться с лопатой вверх и вниз по забою, чтобы не допустить скапливания угля и породы на рештаках. Устанавливали рештаки и снимали их после выработки лавы сам пропускальщик и навальщики. Как только вагонетка заполнялась, вагонщицы сменяли ее на стоявшую рядом пустую, двигали вдвоем сзади руками заполненную вагонетку к месту выхода из шахты и таким образом отправляли весь груз наружу – на-гора. Там другие рабочие выгружали содержимое вагонеток на длинный ленточный конвейер для сортировки и отделения массы угля от кусков породы вручную, чем занимались только женщины, стоявшие у движущейся ленты с ее обеих сторон. При этом они сбрасывали куски породы на аналогичный соседний конвейер, который доставлял их высоко вверх на вершину иногда дымящейся и испускающей зловоние черной горы – террикона. А уголь поступал сразу в полувагоны, находившиеся на железнодорожном пути, для отправки потребителю.

Пустые вагонетки спускали группами той же лебедкой обратно в штрек, где вагонщицы снова катили к нижнему концу лавы, и процесс повторялся. Большой трудностью в работе вагонщиц было то, что нагруженные вагонетки (а нередко и порожние) во время движения сходили с рельсов (забуривались) и их приходилось ставить опять на рельсы, для чего быта необходима помощь других шахтеров, отвлекавшихся из-за этого от своей работы.

Для крепильщиков доставляли уже почти готовые к установке деревянные стойки, которые оба этих забойщика своим инструментом подгоняли на точно необходимую длину и ставили в забое вертикально. Делали они это сильными ударами обухом топора по верхней части стойки, сделав предварительно в основании лавы, а иногда и на ее кровле неглубокие ямочки. В некоторых случаях между верхним концом стойки и кровлей забивали деревянный клин.

Стойки представляли собой квадратные или прямоугольные брусья толщиной не менее 15 и длиной до 100 сантиметров. Их доставкой к крепильщикам занимались двое рабочих, называвшихся лесогонами. Сначала они с вагонщицами привозили стойки по штреку к забою на пустых вагонетках. Затем, выгрузив стойки, постепенно двигали их по лаве отдельными бросками наклонно вверх вдоль рештаков.

Впереди крепильщиков и навальщиков – выше мест их расположения в забое находился бурильщик, который в пласте со слоем угля и тонким промежуточным слоем породы пробуривал называвшиеся в шахте бурками (а также шпурами) горизонтальные отверстия диаметром 40–50 миллиметров и длиной до 1,5 метра. Делал он это бормашиной «баран». Машина весила не менее 15 килограммов. Электроток подводился к машине из трансформаторной будки в штреке кабелем длиной почти равной длине лавы. И из-за этого бурильщику очень тяжело и сложно было тащить его за собой, одновременно перемещая и лампу.

Все эти, а также другие неприятные особенности бурильного оборудования делали труд бурильщика не менее тяжелым, чем крепильщика. Кроме того, бурильщику требовалось всегда, а особенно при большой сырости в шахте, работать со специальными резиновыми перчатками на руках, чтобы не быть случайно убитым током высокого напряжения в самой машине или кабеле. Признаком такой возможности от «барана» было то, что он «корпусил» – его корпус трещал и с него било в руки. Но требовавшиеся перчатки не всегда бывали, и тогда трудиться бурильщику приходилось без них, и особенно в так называемые «дни повышенной добычи угля».

После того как бурильщиком проделывались 7–8 бурок, а навальщики и крепильщики к этому времени уже почти закончили на данном этапе свое дело, приступал к работе взрывник, называвшийся на шахте почему-то запальщиком. В основном эту опасную работу выполняли женщины.