В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Владимиров cтр.№ 66

Однажды вечером, когда я и товарищи уже сдали часовому верхнюю одежду, фельдфебель внезапно вызвал меня в свою комнату. Пришлось явиться к нему только в длинной ночной рубашке, в нескольких местах рваной. А в комнате фельдфебеля на кровати лежала на спине ничем не прикрытая и абсолютно голая Эрика и смотрела на меня с улыбкой. Я, конечно, очень смутился, а фельдфебель с усмешкой дал мне на завтра какое-то мелкое поручение. Стало ясно, что фельдфебель специально устроил мне этот спектакль, чтобы позабавиться моим смущением.

О судьбе Эрики я узнал спустя более 25 лет после войны, когда ее видели в Дрездене растолстевшую, но все еще красивую, с супругом. Она расспрашивала обо мне и передавала приглашение посетить ее в мой следующий приезд.

…20 июля произошло в Германии событие, потрясшее всю страну, – было организовано общеизвестное покушение на Гитлера, оказавшееся неудачным. Одним из следствий этого события стало то, что абсолютно всех граждан Германии и даже военных, как в головном уборе, так и без него, обязали приветствовать друг друга с известным пожеланием здоровья фюреру – «Хайль Гитлер!». Если раньше даже при этих словах военные могли только прикладывать к головному убору ладонь правой руки, то теперь надо было сопровождать приветствие вытягиванием вперед правой руки. Прежде так обращались друг к другу лишь гражданские лица, служащие органов государственной безопасности и внутренних дел и военные подразделений войск СС и без головного убора – другие военные.

Конечно, за неудачное покушение на Гитлера поплатились жизнью множество немецких офицеров и генералов, включая даже самых высоких из них по званию, а также гражданских лиц.

В ближайшее после этого происшествия воскресенье неожиданно вечером в Цшорнау из Хонштайна прибыл и ночевал в комнате фельдфебеля инспектор. Это был пожилой и прихрамывающий офицер, присланный для проверки лагеря. Перед отходом пленных ко сну он с фельдфебелем зашел и в нашу казарму. К счастью для фельдфебеля, в ту ночь никто из нас не занимался приготовлением пищи, что официально было запрещено. В этот вечер фельдфебель пришел к нам еще раз и попросил меня утром в присутствии проверяющего устроить «спектакль», то есть, построив пленных, доложить фельдфебелю по-военному и на немецком языке, как это было один раз в прошлом году.

Сразу после подъема я объявил товарищам о просьбе фельдфебеля. После завтрака в присутствии двух конвоиров все выстроились, как обычно, по пять человек в шеренге. Как только появились проверяющий лейтенант и фельдфебель, я скомандовал строю по-русски «Смирно!», приложил вытянутую ладонь правой руки к головному убору, строевым шагом подошел к лейтенанту и по-немецки попросил его разрешить обратиться к фельдфебелю. Тот, пораженный таким обращением, конечно, разрешил. После этого, не опуская руки, я доложил фельдфебелю четко по-немецки, что советские военнопленные, кроме двух поваров, двух сапожников и одного уборщика, оставленных в лагере, построены и готовы к работе. Больных не имеется. После этого я назвал себя и исполняемую мною функцию. Фельдфебель скомандовал «Вольно!», я опустил руку, и мы обошли строй, после чего я встал впереди строя левофланговым.

Конвоиры хотели было двинуть строй на работу, но лейтенант внезапно подошел ко мне и спросил, почему я не обратился к нему и фельдфебелю по обязательной теперь форме, то есть с вытягиванием вверх правой руки и со словами «Хайль Гитлер!». Я ответил, что являюсь русским солдатом и поэтому обращаюсь и к немецким военным так, как положено в нашей армии. Лейтенант больше ничего не сказал. Действительно, встречая в военном городке немецкого офицера, я почти всегда приветствовал его именно так, как было принято у нас. Они же с явным удовольствием отвечали мне по-своему. Между прочим, такое приветствие немецкому военнослужащему нередко помогало пленному избежать придирки и даже наказания.

На этот раз проверка лагеря закончилась благополучно. Кстати, проверяющий нашел, что питание у нас поставлено лучше, чем в других лагерях. Он одобрил и сооружение высокого проволочного ограждения лагеря, но фельдфебель, как всегда, похвастался, что может убрать все ограждения, но пленный не убежит, если его хорошо кормить. Однако в конце августа фельдфебелю пришлось убедиться, что неплохое питание не всегда может удержать пленного от побега.

В последней декаде июля и в первой половине августа на территории военного городка мы снова копали котлован для другого противопожарного бассейна. Этой работой занимались в основном те же пленные, которые накануне закончили строительство дороги от летного поля аэродрома в лесной массив. Работали мы небольшими группами также и на железнодорожном вокзале, и на некоторых других объектах.

В один из дней августа в военном городке нам пришлось испытать большое потрясение, а я едва не лишился жизни. В этот день у котлована вдруг появился офицер интендантской службы и грозно приказал мастеру Диттриху и нашему часовому немедленно направить часть пленных на другую, очень срочную и важную работу. Пленным предстояло вместе с солдатами из «роты выздоровления» освободить от стрелкового оружия склад и погрузить его на грузовик с прицепом, видимо для отправки куда-то на фронт.

Когда нас привели на склад и мастер объяснил, какое дело нам поручается, я понял, что мы не должны его выполнять, – ведь это совсем не гражданская работа и она направлена против наших солдат, сражающихся на фронте против фашистов. Почти все товарищи согласились со мной. Мастер передал интенданту, что мы отказываемся от такой работы. Тот сразу пришел в бешенство и, брызгая слюной, начал кричать на меня и на всех нас. Вдруг он вытащил из кобуры пистолет и приставил его к моей голове. Но в этот момент Сергей Кулешов, Анатолий Гудовичев, Петр Анохин и Рахим Мирзаев бросились на офицера и оттолкнули его в сторону. И тут же все наши начали просто орать на интенданта. На помощь офицеру бросились трое солдат, размахивая штыками. К счастью, в это время недалеко оказался полковник – заместитель командира запасного танкового полка, дислоцированного в военном городке, и одновременно содержатель нашего лагеря. Услышав громкие крики и ругань, полковник и сопровождающие его лица поспешили к складу. Разобравшись в причине конфликта, полковник распорядился немедленно отпустить нас и отправить обратно на котлован.

Естественно, случившееся на складе стало сразу известно нашему фельдфебелю. После ужина он вызвал меня и всех, кто спасал меня от офицера. К удивлению, фельдфебель одобрил наши действия, сказав, что мы проявили себя как настоящие солдаты – патриоты своей Родины. Однако в душе фельдфебеля все же таились опасения за возможные неприятные последствия этого инцидента, потому что через какое-то время фельдфебель избавился от Сергея, Толи и Рахима, а также от некоторых других.

Через несколько дней Иван Пик, часто шнырявший по территории военного городка с целью что-либо стащить в казармах или в квартирах, проходя мимо бывшего склада оружия, заметил, что солдаты под командованием того же интенданта затаскивают в помещение с грузовиков какие-то ящики и мешки. Иван установил, что в них продукты питания, курево и спиртное, которые немцы, отступая, вывезли из Италии, Франции и других стран.

Иван сообщил об увиденном членам своего «колхоза» Леше Маляру, Саше Зинченко, Виктору Чайкину, а также членам другого «колхоза» Сергею Кулешову и Толе Гудовичеву. Все решили, что надо понаблюдать за складом и в подходящее время проникнуть туда, вскрыв дверной замок.