Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М. Г. Ефремова. 1941-1942 - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Михеенков cтр.№ 78

В Тетерине, когда начался отход, я бросил в колодец два замка от 76-мм дивизионных пушек. Пушки оставляли. Патронов не было. Менялись. За шинель – пять патронов. Обойма. За закрутку табаку – патрон.

Генерал Ефремов – отец солдатский. Не оставил бойцов.

Он же был ранен не в последние дни. Когда штабная группа была отбита от основных сил, он уже был ранен. Надо было идти любыми силами – на Темкино.

Зря Ефремов пошел на восток. Белов пошел на Киров и – вышел! Сталин его потом на армию поставил. И Ефремов бы вверх пошел. Может, фронт бы дали.

Еду нам сбрасывали по воздуху. Брикеты с кашей и концентратами.

На войне отступать – не позор. Можно отступить, а потом контратаковать и свое взять. И с лихвой.

Десант. Какую он роль сыграл, не знаю. Был какой-то батальон. Может, в марте они и высадились. На нашем участке выброски десанта не было. Не почувствовали мы, что прибыл десант, что нам легче стало. Как в яму прыгнули эти парашютисты. Как в яму.

Командиром нашего 1138-го стрелкового полка был майор Московский. Потом был другой. Фамилии его не помню.

На выходе. Никакого приказа на выход мы не слышали. Командиры до нас этого приказа не донесли. А он был. Движение нашего полка началось 17 апреля. Бой начался. Из Горбов мы отступили в Тетерино. Через поле.

Тетерино – большая деревня. Немцы уничтожали ее из орудий. Бах! – и дома нет.

17 апреля. Пошли и госпиталя. Раненые на санях, в розвальнях. Обозы пошли, а танки – по саням!

Мне казалось, что и генерал застрелился 17 апреля. А теперь думаю – 18-го, утром. Потому что 17-го к вечеру мы сидели с начальником финчасти нашего полка. Он меня потом бросил. Ну, пусть. На его совести. Утром немцы подогнали громкоговорители. И – по-русски. Кричали: «Генерал, сдавайся!» И дальше говорили, что, мол, вот такой-то командир батальона сдался, живой теперь, невредимый, сытый и в тепле… «Сдавайтесь!» Мишка Кошель и говорит мне: «Смотри, Володька, генерал!» И мы побежали смотреть. Мишка был нашим связным. Ему около 18 лет. Я – за ним.

Охрана. Солдаты, офицеры. Все с автоматами.

Генерал сидел на пне. Шинель наброшена на плечи, не в рукавах. В шапке. Или в папахе. Не помню. «Сынки, – говорит, – я виноват перед вами. Не вывел. Идите самостоятельно. Пробивайтесь. В партизанские отряды. Оружие не бросайте, вы еще нужны Родине. Не бросайте оружие».

18 апреля, часов в 12.00, он и застрелился. Тогда еще лед шел. С верховьев Угры.

С ним была всегда женщина. Она была в шинели. Среднего роста. Стройная. Красивая. Звала его по имени и отчеству – Михаилом Григорьевичем. Лет тридцати.

Мне кажется, что генерал застрелился в Шпыревском лесу. Был бой в Шпыревском лесу. Бой… Боже, какой там был бой! Нам уже нечем было отбиваться. Нечем.

Старшину моего убило в Тетерине. Подольский. Петя Никулкин. Рассказывал мне, что в Подольске где-то возле мельницы жил. Было ему тогда года двадцать три. Может, двадцать два. Бывало: «Володя, давай споем». И:

– А в терем тот высокий нет хода никому!..

Где он погиб, там был переулочек. Ночевали. Из Горбов мы отошли 13-го числа апреля. Поселились в Тетерине в одном доме. Там Настя и Галя. Две девочки, сестры. Настя влюбилась в Петю.

Шпырево и Тетерино рядом.

Похоронил я его. Как там похоронишь? Так, прикрыл сверху.

Ему точно в лоб пуля ударила. Затылок так и вырвало. Я заплакал. Забрал у него документы. Так положено. Всегда у убитых документы забирали. Куда их потом дел, не помню.

Лет двадцать назад я встретил своего однополчанина. Поехал в гости в Борисов. Я был тогда завотделом Брестского райисполкома. Директор Борисовского лесхоза. Потом он переехал в Червень. Он постарше меня.

Сидели в компании, слово за слово начали разговор о войне. Говорят, слышу, о знакомых местах. Я ему одно слово сказал, что он даже вздрогнул. А какое слово… Название одной деревни за ним поправил. Мы – одного полка. Договорились встретиться – и не встретились. Не судьба.

Я прочитал в газете ваше объявление: «33-я генерала Ефремова…» – так сразу и подскочил.

Как я выжил.

Пошли в лес. Нас было двое. Я и начальник финчасти полка капитан Беззубко, из Донецка. Ходили мы по траншеям, по землянкам. Так скитались примерно дня три. Ночевали в землянках. Угра разлилась. Не перейти ее, не переправиться. Угра в том месте все время крутится. Ты ее перешел, а она – опять перед тобою.

Из воспоминаний В. В. СМИРНОВА, бывшего разведчика 160-й стрелковой дивизии

В ночь на 14 апреля 1942 года, мокрые и голодные, мы остановились на боевой привал под Вязьмой во вражеском окружении. Немцы к тому времени заняли деревни Науменки, Морозово, Шпырево и, конечно, боялись нас преследовать в Шпыревском лесу. По звукам артиллерийской канонады было ясно, что наш соседний полк, 1128-й, продвигается на восток {17}.

Стояла непроглядная темень, от порывистого ветра шумел лес. То тут, то там в кострах потрескивали смолистые поленья, и искры летели в мутное небо. Прижимаясь к огню, полуголые люди сушили свою истрепанную одежду.

– Вот это правильно! – раздался голос недалеко от костра. – Так мы и холод победим!

Я повернулся. На меня смотрел человек с усталым лицом, с отеками под глазами, с раненой, на перевязи из бинта, рукой. Командующий, мелькнуло в моих мыслях, и я вытянулся в струнку, затаив дыхание.

– Вольно. Здорово, орлы! – произнес он и вошел в круг бойцов.

– Здравия желаем!

– Это – по-солдатски, – глубоко вздохнул Михаил Григорьевич. – Я очень доволен вами. Не теряйте солдатской смекалки. Не бойтесь врага.

У костра Ефремов пристально вглядывался в наши заросшие щетиной грязные лица. И вдруг, глядя на пожилого старшину, сидевшего с нами, сказал:

– Где-то я вас встречал, старшина. Кажется, до войны. Но где – никак не припомню.

Тот сперва немного растерялся, но потом напомнил ему какой-то эпизод.

Это было в 1920 году. Тогда Ефремов командовал отрядом бронепоездов. Он получил приказ из штаба 11-й армии атаковать Баку. На реке Самур ударная рота атаковала землянки мусаватистов. К Ефремову привели офицера, высокого роста, с усами. Держался он с достоинством. Отрекомендовался поручиком. Ефремов, разглядывая документы, спросил его:

– Вашего отца, случайно, не Потапом Никитиным зовут? Он не из-под Армавира ли?

– Так точно-с! – ответил удивленный офицер.

Год назад полк, которым командовал М. Г. Ефремов, занял станицу Урюпинскую. Комполка квартировал в доме Потапа Никитина.

– Значит, вы Никитин?

– Так точно-с, он самый!

– Вот мы и встретились. Двадцать лет прошло… Сами на войну пошли или по призыву?