Ода политической глупости. От Трои до Вьетнама - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Такман cтр.№ 97

Вопрос о доверии впервые возник во время Берлинского кризиса, случившегося летом того же года, когда после резкой, изобилующей угрозами встречи с Хрущевым в Вене Кеннеди обратился к Джеймсу Рестону со следующими словами: «Теперь перед нами стоит проблема, как сделать нашу державу заслуживающей доверия, и Вьетнам, похоже, будет тем местом, где нам предстоит это сделать». Но Вьетнам так и не стал подобным местом, поскольку само американское правительство никогда полностью не верило тому, что оно делает. Отличие от Берлина было самым незначительным. «Мы не можем позволить и не позволим коммунистам изгнать нас из Берлина ни с помощью длительной блокады, ни с помощью военной силы», — сказал Кеннеди в июле; по воспоминаниям помощников, сам он был готов пойти на риск, связанный с войной, причем даже атомной. Вопреки всем торжественным заверениям о столь же твердой решимости, Вьетнам так и не стал для американской политики чем-то подобным Берлину, хотя в то же самое время ни одно американское правительство никогда не испытывало желания предоставить эту страну самой себе. Начиная с Кеннеди, этот «геополитический разрыв сознания» сводил на нет все благие намерения.

Еще одним уроком Берлинского кризиса был следующий «существенный момент», по словам заместителя министра обороны Пола Нитце: «Для Запада важность защиты Берлина была намного выше, чем для Советского Союза важность захвата Берлина». Из этого наблюдения, возможно, следует, что для Северного Вьетнама важность взятия под контроль всей страны, за что он так долго боролся, была намного выше, чем для Соединенных Штатов важность срыва этих планов. Вьетнамцы сражались за собственную землю и были полны решимости стать наконец ее правителями. Так или иначе, но Ханой проявлял несгибаемую решимость в достижении поставленной цели, а поскольку эта решимость была вправду несгибаемой, ей, по всей вероятности, просто суждено было восторжествовать. Ни сам Нитце, ни кто-либо другой не увидели тут аналогии.

В Южном Вьетнаме «почти каждую неделю ситуация ухудшалась», напоминая Чунцин, писал в августе 1961 года в Белый дом корреспондент Теодор Уайт. «Теперь партизаны контролируют почти всю южную дельту, и это так же верно, как и то, что я не мог найти ни одного американца, который хотя бы на день вывез бы меня на машине из Сайгона без сопровождения военных». Это описание вполне соответствовало «мрачной оценке» генерала Лайонела Макгарра, который ныне возглавлял группу военных советников и считал, что Дьем контролирует всего 40 % Южного Вьетнама и что повстанцы своими действиями сковали 85 % его вооруженных сил.

Далее в письме Уайта сообщалось, что налицо «политический кризис чудовищного масштаба», и о его собственном замешательстве, вызванном предположением, что пока «молодежь 20–25 лет танцует и развлекается в ночных клубах Сайгона», всего в двадцати милях от них «коммунисты, похоже, вполне способны найти людей, готовых умереть за идею». Именно это вопиющее противоречие начинало вызывать беспокойство у наблюдателей. Короче говоря, Уайта интересовал ответ на вопрос: «Если мы решились на интервенцию, то есть ли у нас необходимые для достижения успеха специалисты, надлежащие инструменты и четко поставленные задачи?» И основным был именно вопрос о наличии «четко поставленных задач».

Терзаясь сомнениями, Кеннеди отправил во Вьетнам первую и самую, пожалуй, знаменитую из тех бесчисленных миссий с участием чиновников высшего уровня, целью которых являлось выяснение обстановки во Вьетнаме. Позднее министру обороны Макнамаре приходилось посещать Вьетнам не реже пяти раз в год, а менее высокопоставленные чиновники постоянно летали из Вашингтона в Сайгон и обратно. Имея в своем распоряжении посольство, группу военных советников, разведку и организации по оказанию помощи на месте, которые докладывали о ситуации, неутолимое стремление Вашингтона посылать во Вьетнам все новые миссии служило доказательством неопределенности в правительстве США.

Формально необходимость миссии октября 1961 года, с участием генерала Максвелла Тейлора и Уолта Ростоу, была вызвана просьбой Дьема о заключении двустороннего договора об обороне и о возможном введении американских боевых подразделений, против которого он до того момента решительно возражал. Участившиеся нападения сил Вьетконга и опасения, что коммунисты проникнут в страну через границу с Лаосом, заставили Дьема изрядно встревожиться. Хотя отношение Кеннеди к Вьетнаму было двойственным, он, пытаясь обрести доверие этой страны, стал высказываться в пользу наращивания усилий и в большей степени хотел получить подтверждение обоснованности своих намерений, нежели объективную информацию, о чем свидетельствует выбор тех, кого он посылал во Вьетнам. Так, Тейлор явно был выбран для того, чтобы провести военную рекогносцировку. Статный и обходительный, с пронзительным взглядом голубых глаз, он вызывал восхищение, будучи не только военачальником, но и дипломатом, который владел несколькими языками, мог цитировать Полибия и Фукидида, а также написал книгу «Неожиданный триумф». Во время Второй мировой войны он командовал 101-й воздушно-десантной дивизией, служил суперинтендантом военной академии Вест-Пойнт, стал преемником Риджуэя в Корее, а в последние годы пребывания Даллеса на посту директора ЦРУ являлся председателем Объединенного комитета начальников штабов. Не питая симпатий к доктрине «массированного возмездия», он вышел в отставку в 1959 году и стал президентом Линкольновского центра сценических искусств в Нью-Йорке. Эта утонченная личность не могла не привлечь внимание Кеннеди, но, несмотря на репутацию генерала-интеллектуала, а не «медной фуражки», его идеи и рекомендации были весьма традиционными.

Его спутник по поездке в регион Уолт Ростоу (получивший свое имя в честь поэта Уитмена) искренне верил в способности Америки руководить прогрессом слаборазвитых стран. Еще до того, как термин «ястреб» вошел в обиход, Ростоу уже был таковым в своем стремлении остановить коммунизм и предложил план, осуществление которого требовало ввода во Вьетнам американских боевых подразделений численностью 25 тысяч человек. Как специалист по выбору целей во время войны в Европе, он явно отдавал предпочтение нанесению воздушных ударов, хотя проведенные после войны исследования для выяснения степени эффективности бомбардировок стратегической авиации показали, что результативность этих налетов сомнительна. Ростоу мыслил позитивно, был этаким жизнерадостным оптимистом, который, по словам одного из его коллег, вполне мог посоветовать президенту изучить возможные последствия ядерного удара по Манхэттену, поскольку таким образом был бы выполнен первый этап реконструкции города, причем без затрат со стороны министерства финансов. Когда из-за того, что в студенческие годы он придерживался левых взглядов, его благонадежность часто подвергали сомнению, Кеннеди возмущался: «Почему они всегда выставляют Уолта каким-то придурком? Он, черт возьми, самый ярый сторонник „холодной войны“ из всех, кто у меня есть». То, что Ростоу нашел бы основания для вторжения во Вьетнам, не подлежало никакому сомнению.

Этот визит в Южный Вьетнам, в сопровождении чиновников Госдепартамента, министерства обороны, комитета начальников штабов и ЦРУ, продолжался неделю, с 18 по 25 октября. После этого Тейлор и Ростоу отправились на Филиппины, чтобы составить отчет. Этот документ наряду с телеграммами Тейлора под грифом «лично для президента», а также приложениями и дополнениями отдельных членов миссии и стал первым составленным в логической последовательности заключением по Вьетнаму. В нем, так или иначе, было сказано обо всем, приводились все «за» и «против», сочетались пессимистические и оптимистические оценки и в целом, со многими оговорками, утверждалось, что программа «по спасению Южного Вьетнама» будет реализована только через введение в страну американских вооруженных сил, что должно убедить обе стороны в серьезности намерений США. В этом документе рекомендовалось немедленно развернуть войска численностью 8000 человек, «чтобы остановить тенденцию к ухудшению» положения правящего режима, и предпринять «массированные совместные усилия, направленные против агрессии Вьетконга». Этот документ отличался весьма точным предвидением последствий: престиж Америки, который был поставлен на карту, должен подвергнуться еще большему риску; если конечная цель состоит в том, чтобы ликвидировать мятеж на Юге, «нет никаких ограничений нашему возможному участию (быть может, за исключением нападения на его источник в Ханое!)». Здесь, как в самом заявлении, так и в пояснении к нему, была сформулирована будущая военная проблема.