Ода политической глупости. От Трои до Вьетнама - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Такман cтр.№ 127

В Америке реакция на это вторжение оказалась весьма бурной, поскольку оно восстановило против администрации как левых, так и правых политических радикалов. Начались яростные дебаты, в ходе которых противники и сторонники правительства испытывали друг к другу все большую неприязнь. Хотя данные опросов часто показывали резкое увеличение количества тех, кто выступал за более агрессивные действия Никсона, голоса противников войны звучали громче, и по отношению к правительству пресса была настроена явно враждебно. «Нью-Йорк таймс» назвала предъявленные Никсоном основания для вторжения «очередной военной галлюцинацией» и заключила: «Время и горький опыт привели к тому, что американский народ перестал быть доверчивым». Общество ужаснулось, когда несколькими месяцами ранее стали известны подробности массового убийства в Сонгми, когда американские солдаты в приступе безумной жестокости убили более 200 безоружных сельских жителей, в том числе стариков, женщин и беспомощных, рыдающих детей. Потрясение усугубилось, когда после вторжения в Камбоджу американцы начали убивать американцев. Четвертого мая Национальная гвардия, вызванная губернатором, который хотел пресечь то, что показалось ему опасным проявлением насилия в студенческом городке Кентского университета штата Огайо, открыла огонь по демонстрантам и убила четырех студентов. Фотография обезумевшей от ужаса студентки, стоящей на коленях перед телом своего мертвого товарища, врезалась в память глубже, чем любая фотография, начиная со снимка поднятия флага на острове Иводзима. Раскаты войны во Вьетнаме отозвались в Америке.

После инцидента в Кентском университете протестное движение разгорелось еще ярче. Студенческие забастовки, марши, сжигание флагов наблюдались во множестве университетских городков. Разгневанная толпа, численностью около 100 тысяч человек, собралась в парке, расположенном как раз напротив лужаек Белого дома, где кольцо из шестидесяти автобусов с полицейскими выстроилось подобно тому, как колонисты выстраивали кольцом фургоны, обороняясь от индейцев. У Капитолия ветераны Вьетнамской войны устроили митинг, на котором каждый из них снял и выбросил свои медали. В Госдепартаменте 250 сотрудников этого ведомства подписали заявление, в котором возражали против расширения масштабов войны. Все произошедшее было объявлено пособничеством врагу, поощряющим его держаться до конца, что было правдой, и отсутствием патриотизма, что также было правдой, поскольку самым печальным последствием событий стала утрата этого весьма ценного чувства у молодежи — теперь молодые попросту смеялись над патриотизмом.

Протестное движение имело фанатичных сторонников, которые в своей риторике доходили до идиотизма и призывали к противозаконным подрывным действиям. Это приводило в ярость добропорядочных граждан, и не потому, что все они были «ястребами», а потому, что они считали такие действия направленными против общественных норм, против закона и порядка. Это противоборство нашло свое выражение в прямом столкновении, когда строительные рабочие в прочных касках напали на студентов, устроивших марш протеста на Уолл-стрит, избивая их всем, что попадалось под руку. Противостояние достигло своего пика в октябре в Сан-Хосе, куда Никсон приехал, чтобы выступить с речью в ходе кампании промежуточных выборов 1970 года. Президента встретила толпа, которая выкрикивала проклятия и непристойные оскорбления в его адрес. А когда он вышел из помещения для приемов, в него полетели яйца и камни, один из которых его задел. Это было первое в истории Америки нападение толпы на президента. «На их лицах мы видели ненависть… Мы слышали эту ненависть в их голосах», — сказал он, когда через некоторое время объявил участников беспорядков «жестокими головорезами», которые несут ответственность за «все худшее, что творится в Америке».

Лавина критики, вызванной камбоджийской акцией, привела Никсона в ярость еще до инцидента в Сан-Хосе и обострила присущее ему навязчивое ощущение того, что его подвергают травле. По словам члена администрации Чарльза Колсона, в Белом доме царила «атмосфера осадного положения». «Теперь „мы“ были против „них“». Согласно утверждениям другого наблюдателя, охрана дворца «искренне считала вполне возможной революцию левых». Обычным делом стало скрытое наблюдение за «врагами», применение методов политического преследования и шпионажа, отключение телефонной связи и установка прослушивающих устройств без соответствующих предписаний. Один из сотрудников Белого дома, которому поручили вести наблюдение за группами радикально настроенных террористов, разработал план предоставления полиции неограниченных прав и возможности несанкционированного проникновения в жилища, которое должно использоваться как инструмент обеспечения правопорядка. Подписанная президентом, эта программа действовала на протяжении пяти дней, до тех пор пока ФБР, возможно ревниво отстаивая собственные прерогативы, не посоветовало ее отменить. Масштабы поиска источника утечки секретных сведений о бомбардировках расширялись до тех пор, пока не достигли уровня, при котором прослушивались телефонные разговоры семнадцати членов Совета национальной безопасности и нескольких журналистов. Утечки, как и эфемерный Центральный совет Южного Вьетнама, обнаружены так и не были. Все оказалось результатом обычной деятельности предприимчивых журналистов.

Право выражать свое несогласие является одной из абсолютных ценностей американской политической системы. Готовность подавлять несогласие, действуя от имени главы государства, а также осуществлять незаконные процедуры самому и разрешать осуществлять их другим, в конечном счете привели к Уотергейту. В условиях постоянных срывов переговоров и продления войны еще на год число таких процедур увеличилось, и в июне 1971 года в опубликованных «документах Пентагона» их количество превысило все допустимые нормы. Этот архив, состоявший в основном из засекреченных правительственных документов, сбор которых первоначально санкционировал Макнамара, пытавшийся выявить глубинные причины американского участия в войне, был похищен бывшим чиновником Пентагона Дэниелом Элсбергом; он теперь придерживался антивоенных убеждений и ознакомил с документами прессу и некоторых членов палаты представителей и Сената. Хотя эти документы охватывали период не позднее 1968 года, реакция на утечки сведений о деятельности команды Никсона — Киссинджера оказалась чрезмерной, особенно потому, что они тайно работали над успешным завершением восстановления отношений с Китаем и подготовкой встречи на высшем уровне с руководством СССР и не желали, чтобы Вашингтон считали неспособным на конфиденциальные отношения. С целью выявления утечек бригада «водопроводчиков» была размещена в помещении в цокольном этаже здания рядом с Белым домом и получала распоряжения «прямо из Овального кабинета» (согласно последующим свидетельским показаниям). Эти распоряжения отдавались с целью получить на Элсберга какой-нибудь «компромат». В результате состоялось незаконное проникновение в кабинет личного психиатра Элсберга, с целью сфабриковать обвинение в том, что он является советским агентом. Польза от этого мероприятия была весьма сомнительной, поскольку в случае успеха оно могло надолго отложить проведение встречи на высшем уровне с русскими, которой столь энергично добивался Никсон. К счастью для своего нанимателя, «водопроводчики» ушли из кабинета с пустыми руками. Но даже если бы они и обнаружили какие-либо сведения об Элсберге, то; независимо от их характера, никак не смогли бы поставить под сомнение достоверность информации, изложенной в четырнадцати томах правительственных документов, с которых были сделаны фотокопии. Недомыслие высших эшелонов власти явно передавалось эшелонам низшим. И здесь мы тоже видим отсутствие щепетильности в отношении закона, что вновь заставляет нас вспомнить о моральном облике римских пап эпохи Возрождения.