Первый блицкриг, август 1914 - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Такман cтр.№ 19

Шлиффен хотел, чтобы его правое крыло вышло к Лиллю на западе, и тогда будет полностью завершен обход французов. «Когда вы направитесь во Францию, пусть крайний правый в строю касается плечом пролива Ла-Манш», — говорил он. Более того, принимая во внимание британскую воинственность, он предусматривал широкий прорыв, с тем чтобы заодно с французами разделаться и с английским экспедиционным корпусом. Он был более высокого мнения о возможностях английского флота, который мог организовать блокаду, чем об английской армии; поэтому он был полон решимости достичь быстрой победы над английскими и французскими сухопутными войсками и решить исход войны на ранних этапах до того, как военные действия Англии могут отразиться на экономическом положении Германии. Чтобы достичь этого, все силы должны быть брошены на усиление правого крыла. Его надо сделать помощнее, потому что плотность войск на километр определяла фронт наступления.

Используя только действующую армию, Шлиффену не хватило бы дивизий, чтобы сдерживать прорыв русских на восточном фронте и достигнуть численного превосходства над Францией для достижения быстрой победы. Решение было простым, если даже не революционным. Он решил использовать на фронтовых позициях войска резервистов. В соответствии с существовавшей военной доктриной, только самые молодые люди, недавно обученные, дисциплинированные, вымуштрованные в казармах, были годны для сражений. Резервисты, закончившие свой срок обязательной военной службы и вернувшиеся к гражданской жизни, рассматривались как сырой материал и не годились для использования на боевых линиях. За исключением людей моложе двадцати шести лет, которые направлялись в действующие части, резервисты формировались в отдельные дивизии, предназначенные для выполнения оккупационных задач и для тыловой службы. Шлиффен изменил это положение. Он добавил примерно двадцать резервных дивизий (их число менялось к зависимости от года составления плана) к пятидесяти или более маршевым дивизиям действующей армии. С увеличением численности войск давно задуманный им план обхода стал реально возможным.

Сменивший его меланхоличный генерал Мольтке был в определенном смысле пессимист, которому недоставало готовности Шлиффена сконцентрировать все силы для одного маневра. Если девиз Шлиффена был «быть смелым, быть смелым», то Мольтке — «не слишком смелым». Его беспокоила слабость левого крыла, противостоящего французам, и недостаточность войск, оставленных в Восточной Пруссии для защиты от русских. Он даже спорил со своим штабом — желательно ли ведение оборонительной войны с Францией, однако отверг эту идею, потому что в этом случае исключалась бы всякая возможность «ведения боев с противником на его собственной территории». Штаб счел вторжение в Бельгию «полностью оправданным и необходимым», поскольку война будет борьбой за «оборону и существование Германии». План Шлиффена получил поддержку, а Мольтке утешил себя мыслью, которая, судя по его заявлению в 1913 году, сводилась к следующему: «Мы должны отбросить все банальности об ответственности агрессора… Только успех оправдывает войну». Однако, чтобы обезопасить себя повсюду, он стал, вопреки забываемым уже советам Шлиффена, каждый год брать силы у правого крыла и укреплять ими левое.

Мольтке рассчитывал составить левое крыло из восьми корпусов, численностью примерно 320 000 человек, которые должны были удерживать фронт в Эльзасе и Лотарингии южнее Мааса. Германский центр в составе 11 корпусов — около 400 000 человек — должен был вторгнуться во Францию через Люксембург и Арденны. Германское правое крыло, насчитывавшее 16 корпусов численностью в 700 000 солдат, стало бы наступать через Бельгию, смяло бы знаменитые ключевые укрепления Льежа и Намюра, защищавших долину Мезы (Мааса), стремительно форсировало реку и вышло на равнинную местность и прямые дороги на другом берегу. Каждый день такого марша был тщательно расписан заранее. Считалось, что бельгийцы не будут сражаться, но, если все же они отважатся так поступить, сила германского наступления, по мнению генералов, быстро заставит их сдаться. Графиком предусматривалось, что дороги через Льеж будут открыты на двенадцатый день мобилизации, Брюссель падет на девятнадцатый, французская граница будет пересечена на двадцать второй, на линию Тьонвилль — Сен-Квентин войска выйдут на тридцать первый, Париж и решительная победа — на тридцать девятый.

План кампании был таким же четким и полным, как чертежи военного корабля. Помня предупреждение Клаузевица о том, что военные планы, в которых есть место для неожиданностей, могут привести к катастрофе, немцы с бесконечным усердием попытались предусмотреть любые обстоятельства. Штабные офицеры, прошедшие подготовку на маневрах и в военных училищах, умевшие дать правильный ответ при любом наборе исходных данных, как предполагалось, должны были справиться с неожиданностями. На случай таких неожиданностей — изменчивых, насмешливых и таящих в себе гибель — были приняты все меры предосторожности, но не было проявлено одного — гибкости.

В то время как план направить максимальное усилие против Франции принимал окончательные формы, опасения Мольтке и отношении России стали постепенно уменьшаться, особенно после того, как Генеральный штаб, основываясь на тщательном подсчете протяженности русских железнодорожных линий, пришел к убеждению, что Россия не будет готова к войне раньше 1916 года. Донесения шпионов о том, что среди русских поговаривают «о каких-то событиях, могущих начаться в 1916 году», еще больше укрепили мнение Генерального штаба и этом вопросе.

В 1914 году два события способствовали достижению Германией высшей степени готовности. В апреле Англия начала морские переговоры с русскими, а в июне сама Германия завершила расширение Кильского канала, давшего ее новым дредноутам прямой доступ из Северного моря в Балтику. Узнав об англо-русских переговорах, Мольтке заявил во время визита к своему австрийскому коллеге Конраду фон Готцендорфу в мае, что, «начиная с этого времени, любая отсрочка будет уменьшать наши шансы на успех».

Двумя неделями позже, 1 июня, он сказал барону Эккардштейну: «Мы готовы, и теперь, чем скорее, тем лучше для нас».

Однажды в 1913 году к генералу де Кастельно, заместителю начальника французского Генерального штаба, прибыл генерал Леба, военный губернатор Лилля, с возражениями против решения Генштаба отказаться от Лилля как от крепости. Расположенный в шестнадцати километрах от бельгийской границы и в шестидесяти пяти вглубь от пролива Ла-Манш, Лилль находился рядом с тем путем, который избрала бы вторгнувшаяся армия, если бы она наступала через Фландрию. В ответ на просьбу генерала Леба об обороне этого города генерал де Кастельно развернул карту и измерил линейкой расстояние от германской границы до Лилля через Бельгию. Нормальная плотность войск, необходимая для энергичного наступления, составляет пять-шесть солдат на каждый метр. Если немцы растянутся на запад до Лилля, то у них окажется по два на метр.

«Мы перережем их пополам!» — воскликнул он.

Германская действующая армия может располагать, объяснил он далее, на Западном фронте двадцатью пятью корпусами, общей численностью около миллиона человек.

«Вот, судите сами, — сказал Кастельно, вручая Леба линейку. — Если они дойдут до Лилля, — повторил он с сардоническим удовлетворением, — что же, тем лучше для нас».