Зимняя вишня - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Валуцкий cтр.№ 93

Чухонцев опустился на стул, спрятал в тоскливом отчаянии лицо в ладони и сидел так долго… Когда он вновь поднял голову, перед ним стоял пристав.

— А вам здесь какая надобность, господин Чухонцев? — спросил он сухо и недобро. — Вы знали покойного?

Чухонцев хотел ответить, но, словно споткнувшись об отчужденную неприязнь во взгляде пристава, помедлил — и качнул головой.

— В таком случае, — произнес пристав, — вам здесь делать совершенно нечего. Видит бог, я всегда вам благоволил, но всему есть предел. Только что я имел взбучку за вас из департамента. Что вы там натворили в Генеральном штабе?.. — Чухонцев не отвечал, и пристав закончил официально: — Уполномочен объявить, господин Чухонцев, что личным указанием обер-полицмейстера, за деятельность, не предусмотренную законом, а именно частный сыск — вам предписано покинуть Петербург.

— Когда?..

— В течение двух суток. Но мой вам последний дружеский совет, Петруша, — убирайтесь в свой Осташков как можно раньше, подобру-поздорову… Так что — с наступающим Новым годом, — сказал пристав, направляясь к трупу, который врач и эксперт прикрывали простыней, — и кланяйтесь вашим батюшке с матушкой.

Ветер гнал над городом низкие рваные тучи, в сгущающихся сумерках спешили по дорогам прохожие с пакетами и коробками в праздничных и атласных лентах; вспыхивали яркие витрины, украшенные серебряным дождем, флажками и дедами морозами с искристыми ватными бородами; свечи вновь загорались на елках в окнах домов; проносились, сигналя рожками, авто, лихачи торопились с ранними гостями…

И вдруг рассеянное зрение Чухонцева выхватило из окружающей бестолковой суетни и как бы вмиг приблизило знакомое прекрасное лицо, синие, смеющиеся глаза, пушистый песец шубки… Ванда мчалась в санках по проспекту, и Гей, улыбаясь и что-то говоря, придерживал ее рукой за талию на узком сиденье.

Чухонцев поглядел вслед исчезнувшему видению, запахнул воротник и направился к трамвайной остановке.

Он соскочил с подножки на углу Садовой и Гороховой, и трамвай уехал, увозя на себе рекламу «Кунсткамеры курьезов господина Шольца» с наклеенной наискосок полоской: «Закрытие показа. Спешите видеть».

Когда Чухонцев подходил к дому, ему показалось, что какая-то тень в котелке скрылась при его приближении в подворотню… с корнем была вырвана табличка «частного агентства»… однако в подъезде, куда он заглянул с осторожностью, и на лестнице — было пусто. Чухонцев быстро поднялся, отпер дверь и включил свет.

Разгром царил в его квартире. Перевернутая и вспоротая мебель, бумажная рвань, разбитая и растоптанная фотоаппаратура, битое стекло фотопластинок, сорванные со стен вместе с обоями фотографии… Один портрет государя, почему-то не тронутый, глядел на Чухонцева строго и требовательно.

Чухонцев подошел к окну. Тень в котелке и гороховом пальто снова маячила у подъезда, топчась на ветру и согревая пальцы дыханием.

Он дернул занавеску, отошел и опустился в останки кресла. Неожиданно вдруг щелкнула и со звоном распрямилась пружина в исковерканном граммофоне, но Чухонцев даже не шевельнулся. Мысли его были далеко отсюда, неподвижным и отсутствующим было лицо.

Прошла минута, или две, или десяток минут… Потом Чухонцев посмотрел на часы, встал, подошел к сейфу — единственному, хоть и сброшенному на пол, но уцелевшему предмету обихода в комнате — отпер его ключом, достал револьвер, повернул на просвет пустой барабан и сунул револьвер в карман.

Еще раз глянул в окно — к топчущемуся котелку теперь в дальней перспективе Гороховой прибавился еще и черный автомобиль с шофером, возящимся под капотом, — и вошел в ванную. Распахнув высокое окошко, подтянулся к нему, перевалился через карниз, повис на руках и спрыгнул на прилегающую крышу, где его мягко принял наметенный у стены сугроб.

Увязая в глубокой снежной шапке, Чухонцев добрался до края крыши с выступающими поручнями пожарной лестницы, заглянул вниз, и увидев, что двор пуст, стал быстро спускаться по ступеням.

Унтер-минер Егор Занзевеев, меся раскисшими башмаками грязный снег, истоптанный обитателями ночлежки, почти уже приблизился к входу в нее, как вдруг увидел поджидающего его Чухонцева.

Занзевеев остановился и, переложив из руки в руку какую-то обжигающую холодом затейливую железную деталь, хмуро, но незлобно спросил гостя:

— Никак мало получил тут, что ли? Добирать пришел?

— Я к вам с просьбой пришел, Егор Дмитриевич, — отвечал Чухонцев. — По общему нашему делу.

Занзевеев приготовился уже состроить саркастическую гримасу для ответа, но Чухонцев опередил его, произнеся тихо и значительно:

— Шольц завтра уезжает.

— Понятно, — приказчик бегло осмотрел револьвер Чухонцева, отошел к прилавку, где отливали воронением и никелем пистолеты и револьверы всех марок и калибров, и вернулся с коробкой патронов.

— И, если можно, — сказал Чухонцев, — проверить бой.

— Пожалуйста, имеем тир. Позвольте-с…

Приказчик взял револьвер у Чухонцева и, на ходу ловко его заряжая, провел Чухонцева в узкий подвал, в конце которого лампочка ярко освещала мишень на груди щеголеватого фанерного господина с усиками.

Чухонцев прицелился и вздрогнул от неожиданно гулкого выстрела. Усатый господин качнулся, и его руки на шарнирах чуть приподнялись. Чухонцев, тверже выпрямив руку, выстрелил второй раз, третий… четвертый.

Руки господина с усиками толчками ползли вверх, дымное облако поднималось к потолку.

Палец Чухонцева беспрестанно нажимал спуск, выстрелы гремели — и приказчик несколько озадаченно глядел на покупателя, с необъяснимой яростью расстреливавшего по фанере патрон за патроном…

В струйках пара, блестя горячей медью, паровоз стоял под стеклянным сводом Варшавского вокзала, готовый тронуться.

Шольц, элегантный более обыкновенного, в собольей шубе и котелке, любезно раскланивался на платформе с многочисленными провожающими. Носильщики под руководством финна шофера перетаскивали в размалеванный ярко, как цирковой балаган, вагон, замыкающий состав, кофры, ящики, саквояжи и чемоданы. Чувствуя в пассажире особу важную, меж ними без всякой пользы суетился кондуктор.

Тем временем с другой стороны состава на параллельный путь вылез из-под вагона-балагана перепачканный Егор Занзевеев — и исчез в темноте.

Спустя минуту Занзевеев возник на платформе, в некотором отдалении от состава, где в водовороте снежинок у фонарного столба его ждал Чухонцев.

— Ну?.. — спросил он.

— Не подведет, — уверенно отвечал Занзевеев.

Чухонцев глядел издали, как торопливее замелькали рукопожатия у вагона, как, получив мзду, кланялся Шольцу финн.

Колокол ударил.

— Спасибо, Егор Дмитриевич, — сказал Чухонцев, отступая за фонарь.