Зимняя вишня - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Валуцкий cтр.№ 82

Меж тем человек в кашне был уже далеко отсюда — он шагал по Гороховой, поминутно вздрагивая и убыстряя шаг от резких скребков дворницких лопат. Не останавливаясь, он достал из кармана газету и сверился с объявлением, обведенным синим карандашом, а затем — с номером дома.

Еще через десяток шагов он остановился у парадного, возле которого виднелась маленькая белая табличка: «Чухонцев П.Г. Гражданский и уголовный розыск. Частное агентство», огляделся — и, спиной надавив на дверь, провалился в подъезд.

…Вспомнишь обильные, страстные речи,

Взгляды, так жадно и нежно ловимые,

Первые встречи, последние встречи,

Милого голоса звуки любимые…

Теперь, уже вполне реально, звучал граммофон, и Чухонцев делал под него гимнастику.

Он ритмично приседал, отжимался от пола, делал резкие выпады руками и ногами по правилам французского бокса — когда стенные часы пробили десять раз.

Чухонцев сверил их с карманными, надел пиджак, снял мембрану с замолкшей пластинки и, успокаивая дыхание, опустился в кресло, задумчиво уставившись на любительские фотографии дамы, во множестве развешанные по стене вокруг граммофона.

Прекрасная дама в шляпе с перьями глядела на него то ласково, то равнодушно, то вовсе не на него, и имя этой дамы было Ванда Лавинская.

Кабинет, где стояло кресло и висели фотографии Лавинской, включал в свою меблировку еще и сейф, письменный стол с чернильным прибором, телефонный аппарат и фотографический — на треноге, а также — официальный портрет государя и полку с золочеными корешками уложений, законов и справочников.

Тишина и неподвижность длились несколько минут, потом у двери коротко и нервно тренькнул звонок.

Чухонцев тотчас вскочил, взволнованно выглянул в прихожую и крикнул:

— Входите, открыто!

Человек в кашне вошел, недоверчиво поглядел на Чухонцева, выглянул на лестницу, вернулся обратно — и бесшумно прикрыл дверь за собой, не отпуская, впрочем, ручки.

— Вы живете с открытой дверью?

— В приемное время, — отвечал Чухонцев. — Впрочем, если вас это беспокоит…

— Да, беспокоит, — быстро сказал человек в кашне. — И если вы не против…

— Ради бога…

Человек умело спустил собачку, замок щелкнул; человек заметил щеколду на двери, задвинул и ее, и только после этого несколько успокоился.

— Понимаете, — сказал он, подходя к окну и выглядывая на улицу, — они все время следят за мной… Но об этом — после. Петр Григорьевич?

— К вашим услугам. Прошу! — Чухонцев проследовал к столу и указал гостю на кресло.

— Нет, — ответил человек быстро и нервно, — я никогда не сижу. Застой кровообращения. А оно мне еще очень нужно… я говорю о кровообращении, вы меня понимаете? — и человек вперился в Чухонцева пронзительным взглядом.

— Понимаю… — ответил Чухонцев не совсем уверенно.

— Кровообращение мне нужно для работы, — продолжал незнакомец, беспокойно маяча по комнате. — Для того, чтобы питать мозг… этот самый! — он указал на свою голову. — Который, в свою очередь, необходим России! Что?

— Нет, нет, — поспешно и вежливо отозвался Чухонцев. — Я вас слушаю. У вас дело ко мне?

— Да, дело… — внезапно человек прислушался, снова подбежал к окну, выглянул и тотчас отпрянул. — Я могу полагаться на полную секретность наших сношений?

— Безусловно. — Чухонцев тоже направился было к окнам, но незнакомец вскрикнул:

— Не появляйтесь в окне!.. Дело в том, что вначале они хотели меня купить, а теперь хотят убить…

— Кто?

Человек в кашне дрогнувшим пальцем указал вниз, на улицу:

— Посмотрите из-за шторы…

Чухонцев отодвинул край шторы.

В тот же самое мгновение внизу захлопнулась за кем-то дверца в крытом лимузине, и черный «Даймлер» отвалил от подъезда дома, оставив вместо себя белый клуб выхлопа.

Человек вытер концом кашне испарину, выступившую на лбу, поглядел на Чухонцева, и, устало прислонившись к стене, сказал:

— Нет, я не сумасшедший… хотя, впрочем, это одно и то же… Я — изобретатель…

— Далее, — послышался голос изобретателя, приглушенный оконной рамою, — я пробираюсь по карнизу… — вслед за этим он сам появился темным силуэтом с наружной стороны окна своей квартиры. — Вскрываю форточку ножом…

Вскрыв форточку, изобретатель нащупал щеколду; окно распахнулось, и, стоя уже на подоконнике, изобретатель закрыл его снова, восстановив на раме незаметную нитку.

…душу вас, спящего… — он спрыгнул с подоконника, подбежал к кровати, на которой лежал Чухонцев, склонился над ним, изобразив удушение, и тотчас выпрямился, — а затем овладеваю тетрадью!

Поднявшись с кровати, Чухонцев оглядывал сумрачную комнату. Она походила одновременно на лабораторию алхимика, мастерскую лудильщика и лавку букиниста. Колбы и реторты, паяльные лампы, сотни предметов непонятного назначения, горы пыльных книг.

— Далее, — изобретатель еще нетерпеливее теребил Чухонцева за рукав. — На какую мысль наводит вас эта балка? Вернее, крюк? — и он указал на широкую балку с крюком, тянущуюся под потолком поперек комнаты.

Чухонцев поднял голову и осмотрел балку.

— Имитация самоубийства?

— И все шито-крыто!

— Но простите, господин Куклин, вы уверены, что ваше открытие… поймите меня правильно, действительно стоит такой сложной формы действий? Ведь, вы сказали, вам даже в патенте отказано.

Последние слова повергли Куклина в крайнее возбуждение. Он забегал по комнате, передвигая предметы, и прокричал, впадая в гнев и беспокойство:

— Что они смыслят, эти неучи от науки?.. Суть формулы — в необычном сочетании элементов… даже диком!., проще всего им, конечно, отмахнуться и объявить мое открытие бредом! Но расчеты неумолимы! Нужен только эксперимент, когда количество достигнет критической массы и перейдет в качество… И он один это понял!

— Неизвестный, который приходил к вам?

Куклин вздрогнул, инстинктивно оглянулся и заговорил тише:

— Дьявольски умен!.. Я имел неосторожность показать ему тетрадь — и у него сразу глаза загорелись! Я видел! Я успел вырвать у него тетрадь… он предлагал мне деньги, поверьте, громадные!

— Он вам не назвался? — спросил Чухонцев.

— Назвался как-то… да какая разница — имя, конечно, вымышленное. Штольц, Шварц… И без того видно, что немец. А точнее — прусский офицер!

— Почему вы так думаете?

— Прусского офицера выдает механическая законченность движений.

— Так, так, — сказал Чухонцев.

— Но я, господин Чухонцев, не продаюсь! Мое открытие не мне принадлежит — это слава и мощь России! Особенно теперь… когда — Балканы, Сербия… германские козни в Галиции… Вы, надеюсь, понимаете?