Первая встреча, последняя встреча... - читать онлайн книгу. Автор: Борис Акунин, Владимир Валуцкий cтр.№ 84

Следы тянулись вдоль карниза, почти уже неразличимые под хлопьями густо падающего снега…

Опустевший оконный проем качнулся в нерезком окуляре, который, видимо, держала где-то чья-то рука, — а Чухонцев тем временем бежал следом за приставом и догнал его на лестничной площадке.

— Петр Лаврентьевич, умоляю вас!.. на минутку…

Пристав последовал за ним с видимой неохотою.

— Понимаете, — взволнованно говорил Чухонцев на ходу, — я немного знал этого Куклина… он, безусловно, человек странный — но он удивительно точно предсказал способ своей смерти… — они вернулись в комнату.

— Да что же тут удивительного, — пристав поглядел на балку. — Он его просто знал. Самоубийцы задолго готовятся, обставляют…

— Да, да, но он говорил об убийстве… и убийца, — Чухонцев нетерпеливо подвел пристава к окну, — проник сюда по карнизу…

— Так… — непонимающе молвил пристав.

— Глядите!

Пристав выглянул в окно, и ничего не отразилось на его лице. Он вопросительно поглядел на Чухонцева. Тот выглянул тоже.

Ровный, нетронутый снег застилал плоскость карниза.

— Померещилось вам, голубчик, — сказал пристав и ободряюще похлопал Чухонцева по плечу: — Ничего… мне тоже мерещилось в ваши годы. Ерунда, Петруша, поверьте, чистая ерунда! — он двинулся к выходу. — Идемте, там квартиру ждут опечатывать.

И они вышли.

И некто, смутно различимый в окне дома напротив, отнял от глаза подзорную трубу и тоже удалился в темную глубину комнаты…

…Инютин, Коздалевский… — пальцы перебирали листки картотеки. — Кузман… не желаете? — чиновник обратил гладко бритое лицо к Чухонцеву. — Тоже весьма любопытно: «свинтокрутильный метермолет, приводимый в движение петрольпетом…» Так, Куклин тоже имеется.

Чиновник достал карточку из длинного ящика. Все стены архива Патентного бюро состояли из подобных ящиков с нанесенными на них буквами и цифрами. Разнообразие составлял голый стол, у которого над шахматной доской сидел второй сотрудник, нетерпеливо поглядывая на коллегу.

— Куклин, — повторил бритый, подбежал к доске, передвинул фигуру и вернулся к Чухонцеву. — «Регистрационный номер 136988. Способ выделения энергии путем механической пертурбации молекул химических элементов. Отказать ввиду теоретической и практической неосуществимости. 17.V.1912».

— Вы позволите? — кивнул на карточку Чухонцев.

— Пожалуйста, пожалуйста!

На листке, подшитом к карточке, Чухонцев, с трудом разбирая кудреватый почерк, прочел знакомые слова: «эксперимент… критическая масса… слава и мощь России…»

— А что, смею спросить, — услышал он голос бритого, — не иначе, как этот Куклин застрелился?., или в окно бросился?

Чухонцев удивленно поднял глаза.

— Опыт двадцати лет работы, — чиновник вложил карточку обратно в ящик. — Обычно наших клиентов вспоминают лишь по сему печальному поводу.

— Значит, никто не мог заинтересоваться заявкой?

— Да кому же это нужно? — искренне удивился чиновник, задвигая ящик в гнездо и возвращаясь к шахматной доске. — Здесь — архив, место, так сказать, вечного успокоения беспокойных идей.

— Патентный шлак, — прибавил его молчаливый партнер. — Годный разве что для кунсткамеры Шольца.

Чухонцев, уже направлявшийся к двери, обернулся.

— Простите, как вы сказали?..

— Шольц! Мировой успех, курьезные изобретения со всего света, выставлялся в Вене, Париже… Великий князь Николай Николаевич были вчера и изволили премного смеяться… Неужто не посещали? — воскликнул партнер чиновника, сделав, по-видимому, удачный ход и потирая руки. — Огромное упущение!

Чухонцев миновал последние ступеньки пожарной лестницы, подтянулся и перескочил на крышу.

С высоты шестого этажа открывались Лиговка, освещенная панорама Николаевского вокзала с уходящими в ночную туманность подъездными путями и дымящимся паровозом на них.

Скользя по наледи, Чухонцев пересек крышу, спрыгнул на уступ эркера — и возник в наблюдающем окуляре.

Вправо от эркера, вдоль мансардных окон, тянулся широкий карниз, по которому Чухонцев и двинулся, неотступно провожаемый окуляром, — и через несколько осторожных шагов оказался возле нужного окна. Поддел карманным ножом форточку; просунув в нее руку, толкнул раму. Перебрался на подоконник, спрыгнул на пол и исчез в жилище Куклина.

Окуляр качнулся как бы досадливо — теперь объект наблюдения был уже незрим для него; только темнела ниша распахнутого окна, в ней слабо прорисовывались захламленные полки и балка с крюком.

И седой человек с бородкой эспаньолкой опустил подзорную трубу.

В просторном, светлом, по моде начала века павильоне — чугунное кружево несущих конструкций и стеклянное кружево крыши — прогуливалась, разглядывала экспонаты и обменивалась впечатлениями самая разнообразная публика: офицеры, добротно и попроще одетые господа, студенты, купцы, нарядные дамы, гимназисты.

Большая часть из них толпилась вокруг предмета наиболее шумного и объемистого. Это был разрез русской бани в натуральную величину, где на полке лежал, источая пар, розовый, прикрытый у пояса простынею муляж мужика с окладистой бородой. Веники, приводимые в движение сложной системой рычагов, попеременно стегали его по спине и бокам. Возле поста управления стоял элегантный человек с лихо подкрученными усами.

— Мобиль «С легким паром», — объяснял он смеющейся публике. — Работа крестьянина Тверской губернии Арсения Зайцева совместно с братом Варфоломеем… Пока действует счетчик, прошу, господа, пройти сюда.

Не упуская усатого человека из вида, Чухонцев, с картонной коробкой в руке, двигался следом за толпой, держась, однако, чуть в стороне.

— Машинка для открывания устриц! Мечта лентяя, — комментировал Шольц, переходя от одного удивительного экспоната к другому. — А вот — незаменимый подарок рассеянным дамам: аппарат для доставания заколок, упавших за диван… Беспрогулочная корова. Движущаяся лента, как видите, заменяет лужайку. Сапог с печкой — рекомендуется сторожам и страдающим подагрой. Дверной двигатель… Минутку особого внимания, господа, — работа из Холмогор: преобразователь энергии северного сияния!

Мрачный, бычьего сложения мужчина, сидя на скамье, с хрустом ел соленый огурец. Он скучно посмотрел на остановившегося перед ним Чухонцева.

Меж тем счетчик на «мобиле», видимо, отсчитал положенное количество ударов, ведро с шипением выплеснулось на раскаленное тело, из бороды муляжа утробно донеслось: «Эх-ма» — и Шольц, вернувшийся обратно, под смех зрителей выключил агрегат.

— Я рад, господа, — произнес он, — что моя скромная коллекция доставляет вам минуты веселья. Но, — Шольц поднял палец, и лицо его вмиг стало серьезным, — не будем слишком строги к безвестным энтузиастам. Все несбыточное имеет когда-нибудь сбываться. И потому девиз моей выставки — «Надежда»!