Семейная книга - читать онлайн книгу. Автор: Эфраим Кишон cтр.№ 96

Иногда я погружаюсь в воспоминания о том, как мой отец, вернувшись с работы, тут же выключал радио, дабы унять разбушевавшиеся толпы. В наши дни имеет место обратное явление. Каждый раз, когда глава семьи, то есть мой палестинский сын Амир, возвращается из школы, он по пути в свою комнату включает одним мановением руки все приборы, которые способны производить какие-либо звуки, — транзисторы, патефоны, телевизоры, миксеры.

Новое поколение выбирает шум. С каждым годом — все больше, черт его знает почему. Особенно если у этого черта есть несколько чертенят в доме. Говорят, что это общечеловеческое явление, что родители всего мира в последнее время ходят с затычками в ушах, что это месть юного поколения за отсутствие коммуникации с источниками нефти или что-то в этом роде.

Во всяком случае, когда пишущий эти строки возвращается домой, усталый и вымотанный процессом созидания страны, и находит все свои письменные принадлежности упавшими со стола и разбросанными по полу, он уже точно знает, что его сын Амир проигрывает в соседней комнате новую пластинку «Вертящихся камней» на мощности реактивного самолета «Конкорд», посадка которого запрещена в Нью-Йорке. Такова природа вещей — всякая ручка в нашем доме вывернута до ее трагического конца. Когда моя дочь Ранана, нежная, как анютины глазки в цвету, слушает свои группы по тридцать часов в сутки, то мебель в нашем доме начинает путешествовать и картины маслом падают со стен. Однажды, если я не ошибаюсь, с началом воспроизведения в нашем доме всепобеждающего рока, двери нашего закругленного холодильника под влиянием Элвиса раскрылись, и холодильник начал размораживаться. Мой сосед, д-р Фридлендер, рассказал, что большой одежный шкаф в их квартире рассыпался от оглушающего Траволты, а его близнецы как ни в чем не бывало продолжали валяться у патефона в полном спокойствии посреди развалин со счастливым выражением Харе Кришны.

— Я потерял самоконтроль, — продолжал сосед. — Ну что за удовольствие, прокричал я двум моим соплякам, чтоб эта чертова музыка так орала?

— Мы тебя не слышим… музыка…

Разница поколений. Мне самому трудно получить какую-либо информацию о причинах стремления поколения громкоговорителей к шуму. Однажды я восстал против певца по имени Фэтс Домино или что-то в этом роде и ворвался в комнату детей во гневе.

— Хватит, — заорал я, — прекратить немедленно!

Рыжеволосый голубоглазый Амир чуть увеличил звук. Я взял лист бумаги и дрожащей рукой вывел: «Что это за шум?!» Сын взял у меня из рук карандаш и написал четким почерком: «Какой шум?»

Мне кажется, что в головах нынешних молодых людей что-то изменилось. Возможно, у них утолщилась вдвое барабанная перепонка, либо же мы являемся свидетелями эволюции, протекающей в обратную сторону, когда человеческие органы слуха превращаются в рыбьи жабры. Это не обязательно связано с характером современной музыки, ведь наши потомки готовы слушать рок-н-ролл целыми часами, даже если игла на пластинке заедает до бесконечности. Ибо для них важна не сама музыка, а громкость и длительность воспроизведения. Они уже научились опытной рукой смешивать звуки: то есть транзистор, телевизор и Элвис, вместе взятые, в сопровождении активного там-там-там-там по столу, шкафам и перевернутым кастрюлям. Они просто больные, эти дети, — поколение громкоговорителей. И в Библии есть упоминание об этом: «И отступили перед грохотом во дни Узии, царя Иудеи». А ведь тогда еще не знали стерео!

Наша нежная кошечка Кици-Кици просто сбежала из дому несколько дней назад, после того как мой старший сын Рафи открыл для себя «Пинк Флойд». Говорят, что улицы города переполнены оглохшими кошками. Когда Ранана произносит «Абба», это вовсе не означает, что она зовет меня [39] , она имеет в виду какой-то шведский квартет. Дети уже давно относятся ко мне с удивлением, смешанным с жалостью.

— Если я не послушаю музыку как следует, — объяснил мне Амир в сопровождении контрабаса, — я не в состоянии готовиться к экзаменам. Мне нужно сосредоточиться…

Я в его глазах — отец безнадежно устаревший, уставший, размазня, старая развалина, тютя-матютя, старпер, отсталый старый зануда. Впрочем, я не один работаю по этой специальности — все родители, которых я знаю, теряют слух. Если так будет продолжаться, мы все пойдем по стопам царя Узии…

А недавно я прочитал, что в Америке появилась новая молодежная мода — подрастающее поколение ходит по улицам с транзисторами размером с раздутый чемодан, транслирующий музыку с мощностью восемьдесят киловатт. Видно, к экзаменам готовятся…

— Они нарочно создают шум, — объяснил мне как-то один врач, конкретно дантист, — потому что знают, как мы, родители, от этого страдаем. Я всегда прошу моего Авигдора включать в доме музыку на полную громкость…

— И что же делает ребенок?

— Врубает на полную.

Когда настал момент истины, зубной, сжав зубы, признался, что нашел эффективное средство от неотвратимого процесса утраты слуха, ну, как лечение корня зуба. У него дома есть старая испорченная лампа, которая, если ее включить, тут же приводит к короткому замыканию. Разумеется, от транзисторов на проклятых батарейках это не помогает, но все же можно насладиться несколькими мгновениями тишины в темноте.

Я пока сдался, ибо натура победителя передалась мне от матери. После того как близнецы Фридлендера устроили в ту черную субботу оргию усилителей в саду напротив нашего дома и танцевали под рок-н-ролл до утра, я дошел до такого душевного состояния, что уже начал привыкать к музыке.

Я понимаю, что нет никакого смысла сопротивляться физически или же апеллировать к родителям. Однажды в полночь я вызвал полицию по случаю поп-приступа у прогрессивно шумящей молодежи с соседней улицы. Полицейская машина привезла здоровых полицейских, а увезла глухих. На следующий день я отправился в музыкальный магазин в Яффо и купил себе большую трубу для праздников.

— Дайте мне самую громкую, — попросил я, — чтоб годилась для оповещения…

Я потащил тяжелый духовой инструмент домой и приготовился к акции духового возмездия в ближайшую субботу. И вот, когда колонки внизу снова начали реветь роком, минута мести настала! Я подошел к окну, разнес его на куски, вдохнул два куба воздуха и начал концерт африканских слонов во всю силу моих легких. В промежутке между двумя сеансами дутья я с удовлетворением отметил, что это дается мне легко, и вообще — любой средний родитель может преуспеть в этом искусстве без всяких нот, если он достаточно рассержен и способен округлять губы, не испуская слюны.

— Ту-ру-ру!

Извращенные звуки моей трубы сливались с безумствующими колонками внизу. Прогрессивная молодежь в садике вначале смотрела на меня с замешательством, а потом уселась на травке полукругом и стала мне бурно аплодировать после каждого удачного соло. В конце я достиг весьма высокой частоты и повторял этот номер на бис.

На следующий день Амир похлопал меня по плечу — впервые за свои четырнадцать лет: