Лиса в курятнике - читать онлайн книгу. Автор: Эфраим Кишон cтр.№ 29

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Лиса в курятнике | Автор книги - Эфраим Кишон

Cтраница 29
читать онлайн книги бесплатно

— Не прикажут! — Дольникер затопал ногами под столом.

— А чего ж вы говорите — прикажут?

— Я пошутил! Забудь, пожалуйста, все, что я говорил.

— Все?

Все!


* * *

Как частенько случается в жизни, начальник полиции Эйн Камоним провалился на экзамене по теории, но с действительной службой справился. Миха стал сопровождать налогового инспектора Офера Киша к местам проживания дюжины отобранных для уплаты налогов, и наличие полицейского отрезвляло налогоплательщиков, как холодный душ. По сути, не было никакой надобности в применении силы. Обычно капитан широко улыбался и рассеянно поглаживал своей мощной рукой огромную сторожевую собаку по кличке Сатана. В их присутствии крестьяне прекратили издевательства над «психованным портным» и снизили уровень сопротивления до вопроса:

А почему именно мы?

— Мы не знаем, — говорил в таких случаях офицер полиции, — мне запрещается заниматься политикой, так что делайте, что вам говорят, а я — просто железный кулак, делаю, что мне приказано, а иначе человека повесят в два счета…

Туман, нависший над происходящим, стал еще плотнее, когда подлежащие налогообложению из числа «трехдверных» попытались искать помощи и объяснений у других жителей деревни. Эти последние высказали пасынкам судьбы мнение, что у совета, конечно, были достаточные и веские основания возложить налоговое бремя именно на тех, на кого оно возложено, ведь в совете умные люди сидят, и если уж так получилось, то надо затянуть пояса — и платить! Посему весь гнев дюжины налогоплательщиков обрушился на сатанинскую фигуру Залмана Хасидова, старосты де-факто, подпись которого стояла на внезапно появившихся повестках об уплате налога.

«Трехдверные» нашли слабое утешение в беседах с Цемахом Гурвицем. Сапожник в открытую заявил двенадцати несчастным, что, по его мнению, Хасидов поступает несправедливо и если его, Гурвица, изберут старостой, то он немедленно переложит тяжесть налогового бремени, согласно принципам справедливости, на двенадцать других крестьян…


* * *

В конце концов налоги были собраны с большой недостачей, причем причину этого никто не мог объяснить. Первые признаки надвигающегося кризиса прозвучали в голосах острого протеста, что донеслись из деревенских коровников и через несколько дней слились в мощный режущий ухо хор коров, запертых в неволе. Это случилось после того, как командир полиции заявил совету, что он не в состоянии продолжать служить пастухом, поскольку носит, как и положено, форму офицера. С этой позиции капитан не сдвинулся, невзирая на то, что ведущую партию в хоре протестующих исполняли его собственные коровы. Несмотря на возникшие проблемы, никто из крестьян деревни не проявил энтузиазма в возложении на себя функции управления стадом. Из-за этого Дольникеру пришлось созвать внеочередное заседание совета, ибо он уже неоднократно убеждался, что ему все приходится делать самому.

Все представители явились, но сразу же после их прибытия Залман Хасидов шепнул супруге-опекунше краткое замечание, которое послужило отправной точкой заседания.

— Сегодня мы ему покажем, — указал цирюльник на перелицованные и отлично выглаженные штаны сапожника, — сегодня мы не сдадимся…

Так и случилось. Цемах Гурвиц первым попросил слово. Он предложил, чтобы староста де-факто послал личные письма двенадцати налогоплательщикам с требованием нести ежедневную муниципальную службу. Залман Хасидов инстинктивно выступил против этой идеи и со своей стороны предложил, чтобы функцию пастуха выполняли по очереди члены совета, соответственно их статусу. В тот вечер было забаллотировано шесть предложений с одинаковыми результатами, так как «решающий голос» последовательно голосовал против обоих лагерей глаженых штанов…

— Господа! — объявил Дольникер в конце. — Мне придется вторгнуться в сферу ваших интересов. По-видимому, в конечном счете мне с моим опекуном самому придется принять руководство над наученными горьким опытом коровами и выйти на пастбище…

Надежда пробудить этим предложением дремлющую совесть членов совета, которую в глубине души таил Дольникер, была с его стороны большой ошибкой, ибо его слова о добровольном взятии на себя ноши вызвали в душах присутствующих волну одобрения. Малка принялась аплодировать, и большинство членов совета с радостными лицами присоединились к ней. Только резник настойчиво поинтересовался — действительно ли господин инженер понимает в пастушеском ремесле?

Зеев меж двух зевков ответил, что для общественного деятеля такого масштаба, как Дольникер, управление стадами не может быть чуждым занятием…

Таким образом, грозившее несчастьем заседание закончилось хорошо, и лишь опекун чувствовал себя несколько задетым.

— Послушайте, Дольникер, — сказал он после того, как представители единогласно одобрили предложение и ушли, — если вы хотите вернуться на лоно природы или что-то в этом роде, так это ваше дело, но почему я должен участвовать в этом скотском предприятии?

— Почему? Сейчас объясню, господа, почему. Ты пойдешь завтра со мной на пастбище, ибо ты мой преданный опекун и должен пройти со мной даже семь кругов ада. Или ты себе думаешь, что я в свои пятьдесят семь лет должен гоняться за этими тупыми животными?

Секретарь понизил уровень кровяного давления шефа немедленным согласием и приписал юношеский энтузиазм и радость Дольникера освежающему влиянию Малки. После попытки подлого похищения их встречи в шалаше участились, однако взаимное притяжение двух людей, крадущихся в ночи, не ослаблялось ни на минуту. Более того, когда вязание зеленого жилета с большим отложным воротником закончилось, Малка приступила к изготовлению перчаток и теплых наушников из того же клубка зеленой шерсти, а Дольникер продвигался в своих воспоминаниях, перескакивая через второстепенные события и останавливаясь лишь на основных вехах своей жизни. Малка нежно склонялась к груди политика и с бьющимся сердцем слушала его рассказы о дипломатах, самолетах, предвидениях, банковских автоматах, дефективных, Цви Гринштейне, предприятиях, кораблях, историю о резнике, которому не разрешали дуть в шофар, о хулиганах, выборах, злоупотреблениях Шимшона Гройса, о престиже, развитии и многом другом — до тех пор, пока однажды ночью женщина не прошептала своему рыцарю тоном приятного удивления:

— Господин Дольникер, вы такой великий человек, что дай Бог, чтобы Хейдад и Мейдад стали такими, как вы. Я должна поблагодарить Бога за то, что вы тогда по ошибке зашли в нашу комнату. За что Господь так меня полюбил?

— Этого знать невозможно, — объяснил Дольникер, — а посему не стоит об этом размышлять. Я попросил бы вас, госпожа, не перебивать меня каждую минуту…


* * *

Ранним утром у входа в деревню люди с раскрытыми ртами наблюдали, как господин инженер и его опекун выходят со стадом на склон горы. Два пастуха-добровольца были одеты в одолженную по такому случаю одежду, которая придавала им весьма оригинальный, бросающийся в глаза вид — из-за коротких штанов и белых как снег ног. Дольникер натянул разноцветный свитер до шеи и держал в руках суковатую палку — наследие Михи. Однако она только мешала во время бега за нетерпеливыми коровами, которые разбредались по полю без всякого инструктажа, и Дольникер, тяжело дыша, покрикивал:

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию