— Это у евреев она определяется по мамульчику, — продолжает спорить папульчик.
— Вы что-то имеете против евреев? — осведомляюсь у него я.
Папульчик потрясенный замолкает.
— Вот так, — удовлетворенно говорю я. — Продолжаем допрос. Так вы, дорогой папульчик, во время преферанса выпили.
— Ну, не без этого, — признает папульчик. — Как полагает. Но никто не напивался. Свои 500–600 грамм, и все.
— Понятно, — говорю я. — После этого вы вернулись домой в состоянии летающих аквалангистов…
— Я не люблю, когда ты используешь выражения нашего с тобой общего мамульчика, — поморщившись, говорит папульчик.
— Сели на кухне, — продолжаю я, не давая себя сбить, — после чего домотались до радио, прям как пьяный папульчик до радио. Так?
— Что за выражения? — возмущается папульчик. — Я просто слушал радио.
— Вот и я об этом. А в пьяном состоянии, дорогой родитель, вам радио слушать вредно, — объясняю я. — Любой бред на тебя производит неизгладимое впечатление.
— Это почему это? — защищается папульчик.
— Да потому что, — говоря я. — Заявился ко мне в комнату непонятно зачем, сначала набросился на Маринину, затем и вовсе на Пелевина, а чего тебе надо — я так до сих пор и не поняла.
Папульчик задумался.
— Слушай, — наконец сказал он. — Я вспомнил!
Я подкинула в воздух книжку Марининой.
— Это что такое? — подозрительно спросил папульчик.
— Кричали женщины ура, — объяснила я, — и в воздух чепчики бросали.
— Понял, — сказал папульчик. — Короче говоря, я вчера на преферансе познакомился с классным молодым парнем.
— Ну? — подозрительно сказала я.
— Что ну? Классный, говорю, парень.
— И что? Ну не тяни ты, а то меня аж в дрожь бросает от твоих классных парней.
— Такой классный парень, — в третий раз повторил папульчик, и я сделала вид, что сейчас книжка Марининой полетит в него, — что я его на завтра пригласил к нам на ужин.
Я даже замолчала на минуту, слегка обалдев от такой новости.
— Зачем? — спросила я осторожно.
— Как это зачем? — удивился папульчик. — Чтобы ты с ним познакомилась. Должна же у тебя быть какая-то альтернатива этому Сергею компьютерщику.
— А что в твоем преферансном даровании такого альтернативного? — поинтересовалась я.
— Молодой парень… — начал папульчик.
— Сергей тоже молодой, — прервала его я.
— Отлично одевается, зарабатывает деньги и вообще — выглядит, как принц, — торжествующе заявил папульчик.
Я промолчала. Что мне на это было сказать?
— К тому же, — продолжил папульчик, — работает химиком.
— Ой, — сказала я. — Вечно в грязном халате и пальцы обожжены кислотами. Ничего себе ты вариантик любимой дочурке откопал.
— У него перспективное химическое производство, — заявил папульчик. — Вместо халата — костюм от Картье, а пальцы — как у пианиста. И в твоей любимой компьютерной технике разбирается, насколько я понял. Так что ты бы не отказывалась, а? — просительно сказал он. — Я же его уже пригласил, хоть и спьяну. Но он запомнил и сегодня уже звонил сказать, что завтра придет.
— Ладно, — сказала я. — Посмотрим на твоего протеже. Заодно будет чем Сергея подразнить, чтобы этот медведь не расслаблялся. Только учти, — и я папульчику строго погрозила пальцем, — я не даю никаких гарантий. Если парень окажется полным дебилом, получит по полной программе.
— Да не надо мне никаких гарантий, — заторопился папульчик. — Я же для тебя стараюсь. Чтобы, так сказать, не было безальтернативных выборов. Но я тебя прошу — ты с ним все-таки помягче…
— Ладно, — говорю я. — Как получится. Но в знак уважения к папульчику накрашусь и надену красивое платье.
— Спасибо, доча, — сказал папульчик, клюнул меня в щеку и заявил: — Ну, мне пора работать.
— Передай привет своему Lines-у, — сказала я, на что папульчик рассеянно кивнул, в уме находясь уже на пути к своей любимой игрушке, и выскочила из комнаты.
Ну и ладно, подумала я. Посмотрим завтра на этого химика. Может и правда на Сергее свет клином не сошелся?
На следующий день я не стала особенно краситься и прихорашиваться, хотя папульчик раз пять вбегал ко мне в комнату, хмурил брови и орал на весь дом:
— А поворотись-ка, дочку! Экий ты у меня попастый стал!
После чего получал диванной подушкой по голове и убегал обратно по делам подготовки торжественного ужина. Кстати, они с мамулькой готовились к визиту этого химика так, как будто ко мне должен был приехать свататься принц Уэльский или, на худой конец, наследный принц какого-нибудь скромного, но нефтеносного государства. Мамульчик готовила некую фантастическую рыбу (она у нас большой специалист по рыбным блюдам), а папульчик колдовал над своим коронным пловом.
Когда я зашла на кухню, работа была в самом разгаре. Папульчик с мамульчиком вихрем носились по кухне и негромко переругивались, когда их интересы сталкивались (я имею в виду, когда они сталкивались попами, повернувшись каждый к своему блюду).
— А что это у нас такая суета на кухне? — невинным голосом спросила я. — Такое ощущение, что приходит официальный жених просить руки. Вы меня там, случаем, уже замуж не отдали?
— Уйди, доча, не мешай, — строгим голосом сказал папулька. — Никто тебя замуж еще не отдал, но молодого человека следует встретить по полной программе. Он парень непростой, но и мы тоже в грязь лицом не ударим.
— Кстати, — всполошилась мамулька. — На тему в грязь лицом: Боря, ты торт купил, как я просила?
— Ой, — сказал папулька.
— Что ой? — закричала мамулька. — Что мы теперь на сладкое будем подавать, а? Бутерброды с хреном, что ли?
Папулька задумался. Потом изрек:
— А давай сделаем изящный ход конем. Вместо сладкого устроим небольшой домашний концерт. Ирка что-нибудь почитает, споет. Может быть, на своих фортеплясах сыграет какого-нибудь Мендельштама…
— Папульчик, что с вами? — я даже рот открыла от удивления. — Я на инструменте последний раз в шестом классе играла. Нет, конечно если парень окажется страшнее атомной войны, то я готова прямо сразу исполнить не только Мендельсона, но и еврейский народный спиричуэлс, чтобы парень исчез, как дуновение ветерка… Но если он все-таки окажется более-менее, то я не рискну открывать крышку этого раздолбанного рояля.