Веселые и грустные истории про Машу и Ваню - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Колесников cтр.№ 43

– И это только потому, что сегодня ты отказываешься ложиться спать.

– Не, папа, не поэтому, – говорит она.

– А почему?

– Потому что в детский сад не хочу. Давай я не буду ходить в детский сад, зато буду рано ложиться спать.

И вот так мы препираемся. Потом я говорю:

– Ну все, дети!

– Что все? – заинтригованы они.

– Вы выросли!

– Ура-ура! – кричат они в полном восторге. Потом, когда упоение от этой новости проходит, Ваня с некоторым сомнением спрашивает:

– И я вырос? Вопрос законный.

– И ты, Ваня, вырос, – говорю я.

Из них двоих выросла скорее все-таки Маша, потому что именно она первой понимает, что все это неспроста, и подозрительно переспрашивает:

– И что теперь будет, папа?

– Ничего особенного, просто теперь вас никто не будет уговаривать засыпать. И вы теперь будете с вечера до утра спать в своей комнате. И ни один из вас не придет ночью во взрослую спальню. И не останется там. Все, у вас началась взрослая жизнь. Вы ведь этого хотели?

Они и в самом деле этого хотели – сколько себя помнят.

Поэтому возразить им особо нечего.

– Папа, – говорит после долгого раздумья Ваня, – кажется, мне будет сниться очень страшный сон. Можно, я приду?

– Я тогда сам к тебе приду, – говорю я ему. – Все, идите и спите.

Они покорно ложатся. Проходит полминуты.

– Папа, мне снится страшный сон! – кричит Ваня. – Ой!

– Ты еще не заснул! – кричу я.

– Заснул, – слышу я недовольный голос Вани.

Через несколько минут в их комнате начинается шипящий шепот. Никто не выглядывает из-за двери. Мне самому становится немного страшно. Я подхожу к этой двери и прислушиваюсь. Кто-то придет к ним ночью и кого-то из них заберет, в общем, в ближайшее время, если они не уснут сейчас. Вот об этом они шепчутся.

Я приоткрываю дверь, и сразу становится лучше слышно.

– Мы же взрослые, Ваня, – шепчет Маша. – Спи. А то в нашем шкафу кто-то сидит. Он нас заберет.

– Он взрослый? – переспрашивает Ваня.

– Он очень старый, – шепчет Маша. – Его борода длиной в 5 дней.

Она хотела сказать «метров». Но так, кажется, получилось еще страшней, потому что Ваня начинает поскуливать.

И снова, как две недели назад, когда дети строили в квартире шалаши, а я их разорял, пока не вспомнил, что в детстве сам был профессиональным строителем шалашей, я вдруг с ужасом вспоминаю, как моя мама заставляла меня засыпать. Я вспоминаю об этом действительно с ужасом, ибо она говорила мне, что за темным окном моей спальни живет сова и, если я сейчас же не засну, она залетит в комнату, возьмет меня с собой и – мало этого – сделает меня совенком.

Это действовало безотказно. От страха я засыпал мгновенно. Мне казалось, это продолжалось много лет. Наверное, так и было.

Теперь мои дети в своей комнате стращали сами себя каким-то стариком с бородой. Я и сам отчетливо понимал, что не усну теперь этой ночью, думая про этого старика (хорошо еще, что поздней весной эти ночи так коротки).

Между тем шепот Вани и Маши становится все тише. Они засыпают. То есть, кажется, моя идея все-таки работает. Я только думаю, не слишком ли высокую цену они платят за свой крепкий сон. Что будет с их психикой? Не окажется ли изломана? Некоторое время я провожу в размышлении, насколько сильно оказалась изломана в результате маминой придумки моя психика, и незаметно засыпаю.

На следующее утро я спрашиваю моих детей, какие сны им снились.

– Мне снился страшный сон! – кричит Ваня.

– Про что?

– Про пиратов!

– А что они делали?

– Они нас победили! Да, это как минимум неприятно. А скорее всего, и в самом деле страшно. Если, конечно, правда.

Вечером Ваня кричит, что ему уже снится сон про пиратов.

– Да погоди ты, – говорю я ему, – ты же еще не заснул.

Этот прием он опробовал еще вчера, и у него ничего не получилось. Странно, что на этот раз он не придумал ничего получше.

– Папа, – говорит Ваня, – я же знаю, что этот сон теперь будет сниться мне каждую ночь.

Среди ночи я просыпаюсь оттого, что Ваня ложится рядом со мной. Я только хочу ему что-то сказать, как он перебивает меня: спи, папа, спи. Я просто прячусь от пиратов.

Я сплю, потому что мне больше ничего не остается. Я сплю и даже во сне люблю своего сына.

Потом, под утро, когда уже рассветает, приходит и Маша со словами:

– Ты знаешь, папа, у меня бессонница какая-то. Я прилягу, ладно? Я подумаю про детский сад.

Она ложится, вздыхает, потом бормочет:

– Да-да, у меня бессонница. Или все-таки нет?

И сразу после этих слов она засыпает мертвым сном младенца.

Мы были в ресторане. С самого начала это заведение показалось мне подозрительным. В разгар, можно сказать, лета здесь работал гардероб, и два охранника (их было два) на входе предлагали снять лишнюю одежду.

Маша была в полном недоумении. Она была в платье и в туфлях на высоких каблуках. Эти туфли она надела еще дома. Ее мама запретила ей надевать эти туфли, потому что это были домашние туфли. Ну да, такие домашние туфли с розовым пушком, на высоких каблуках. Такие носят потерявшие вкус к жизни дамы бальзаковского возраста в просторных домах где-то на пересечении Ильинского и Рублевского шоссе, ближе туда, к ресторану «Причал». У них в жизни остался только вкус к таким туфлям.

Я не понимаю, зачем я купил Маше эти туфли. Скорее всего, меня преследовало чувство вины после трехнедельной командировки. Но все-таки я не зря это сделал, потому что она была, уверен, счастлива больше любой из таких дам. Маша несколько дней пыталась в этих туфлях куда-нибудь выйти, потому что ходить в них по квартире у нее не получалось, она в них все время падала с лестницы, а ходить в них по полу ей было неинтересно. И вот когда она придумала надеть их в ресторан, ее мама категорически запретила ей это делать.

– Это же домашние туфли, – пожала Алена плечами.

Не знаю, почему она это сказала. Поразмыслив, я, кажется, понял, в чем дело. Ну да, я, приехав из командировки, не подарил такие туфли Алене. Надо в следующий раз думать о таких вещах. Но если бы я думал, я бы, наверное, тогда никому вообще не купил бы туфли. Просто из воспитательных соображений.

И вот Маша подошла ко мне и говорит:

– Папа, я хочу пойти в твоем подарке в ресторан. Я сразу понял, о чем речь, и очень обрадовался.

– Конечно, дочка, – говорю. – Должны же эти туфли хоть на что-нибудь сгодиться. А то, я видел, валяются вместе с сапожками бэби-берна твоего… как его, забываю все время.