Веселые и грустные истории про Машу и Ваню - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Колесников cтр.№ 28

И вот я уверен, что именно наличие детской комнаты, а не портрет президента Владимира Путина в холле на самом видном месте облагораживает этот клуб и делает его пригодным для того, чтобы провести в нем субботнее утро.

Впрочем, мои дети не сразу поняли, что там есть детская комната. Они сидели и вместе с Сашей и Леней лениво смотрели на композитора Шаинского. Они не понимали, что это композитор, написавший музыку к «Чебурашке», «Антошке», «Авроре», «Чунга-Чанге», «Улыбке», «Песне мамонтенка»… Для детей это был странный дедушка с какими-то шальными глазами. Они, мне кажется, даже его немножко побаивались.

А ведь композитор Шаинский, если бы захотел, мог бы, наверное, целую неделю петь одни только абсолютные хиты. Я думаю, ни один композитор в нашей стране, кроме него, не смог бы столько продержаться. И лично мне Владимир Шаинский был очень интересен. Он мне сразу понравился – именно своими шальными глазами.

Они, казалось, говорили: «Ну что, вы этого хотели?! Ну, так вы сейчас это и получите!»

И они получили сполна. Для начала он рассказал детям пару историй довольно сомнительного качества про союз Пугачевой и Киркорова – и запел. Голос у него с утра был, честно говоря, не очень. Хрипловатый, так скажем. Дети, по-моему, всерьез испугались. Он и сам, по-моему, не в восторге был от своего пения, потому что вскоре позвал на сцену петь вместо себя детей. Две взрослые девочки (лет десяти-двенадцати) охотно согласились. Маэстро подыгрывал им на рояле и, думая о чем-то постороннем, грустил не по-детски.

В какой-то момент Маша и Ваня беспомощно стали оглядываться по сторонам – и вдруг нашли спасение! Оказывается, по всем плазменным мониторам, которые гроздьями висели в холле, где шел утренник, показывали мультик «Снежная королева». Правда, не было звука. Но ведь было изображение. Едва только Маша уловила его, она встала со стула, взяла Ваню за руку, и они пошли.

– Вы куда? – спросил я их.

– В туалет, – выдавила из себя Маша так, словно сдерживалась из последних сил. – Мы очень торопимся. Ване очень надо.

Я посмотрел на Ваню. Он отчаянно, с размахом, кивнул, и в глазах его была такая мольба, что я предпочел закрыть глаза на все, что произойдет дальше. В конце концов, всем участникам этой истории (включая, думаю, мудрого композитора) было известно, что Маша с Ваней пройдут только полпути до туалета, остановятся у одного из телевизоров – и через секунду происходящее вокруг них перестанет их интересовать.

Саша и Леня обрадовали меня тем, что просидели на творческом утреннике композитора Шаинского вместе со мной до самого конца. Композитор, кстати, распелся – и даже я сам, к своему стыду, тоже. Ну а что, хиты сделали свое дело. На щеках у двух нянь и одного папы я с удовлетворением заметил слезы. Так что утренник ни с того ни с сего удался.

Саша и Леня все это время поглядывали то на свою маму, то на дедушку композитора, то на Машу с Ваней. В этих взглядах была довольно сложная конфигурация чувств. Да, им в тот раз и в голову не пришло присоединиться к Маше и Ване. Но вопросы какие-то в этих глазах я уловил.

В следующий раз мы встретились в клубе в прошлую субботу. Давали «Сказку сказок» – попурри изо всех, по-моему, имеющихся в распоряжении авторов этого спектакля детских сказок. Героями были Кот в сапогах, Сова, Винни Пух, Принц, Золушка, Колдун, Фея… Все они около часа честно искали пропавший хвост Ослика. На этот раз мы были умнее и попросили выключить телевизоры, по которым опять хотели показать «Снежную королеву». Саша пришел на этот раз без младшего брата, который заболел. Он сжимал в руке фонарик в виде телефона «Моторола». Папа рассказал, что этот фонарик – главное, что есть сейчас у Саши. Леня утром хотел у брата фонарик отобрать (больной-больной, а дело свое знал), и после завязавшейся схватки, короткой и яростной, фонарик остался у Саши – и стал, таким образом, ему еще дороже.

На этот раз Саша сам с самого начала беспокойно оглядывался по сторонам, пользуясь тем, что мама его еще не приехала с танцев живота (она решила дать несколько уроков своему животу), и довольно скоро увлекся постоянной сменой кресел и стульев, в которую его втянули Маша с Ваней, успевавшие, впрочем, на этот раз следить за драматичным развитием сюжета на сцене.

После спектакля мы поехали в кафе. Дети сидели за низким столиком и делали вид, что кушают тыквенный супчик. Потом Ваня подошел в одному из мужчин за столиком и сказал ему:

– Уходи отсюда! Тот удивился:

– Почему?

– Ты куришь! Здесь отдыхают дети! Выкинь свою курилку!

Потом все рухнуло. Все это произошло в один момент. И с этим ничего нельзя было поделать. Саша с Машей налетели на других посетителей, корча им страшные рожи. Дети собирали солонки со всех столиков, высыпали соль себе на руки и слизывали ее пудами. Из сахарниц они, как шахтеры в забое руду, вытаскивали кусковой коричневый тростниковый сахар и поспешно глотали его. Они ползали под столами, развязывали шнурки на ботинках у людей, а потом старались связывать между собой шнурки от разных ботинок. Они схватили со стола коробки со спичками и сосали со спичек серу. Потом они вообще надолго уединились в туалете.

Надо ли говорить, что командовал Саша.

На прощанье он дал Маше поносить его фонарик.

Начиналось-то все слишком хорошо. Я весь день провел с детьми. Их мать уехала учиться тайнам психологии. По основной специальности она психолог и говорит, что специализируется на работе с детьми. Я полностью не исключаю, что это так и есть. Просто у меня не было случая в этом убедиться. Я знаю только, что время от времени она уезжает на какие-то семинары и пропадает на них всю неделю. Ночевать она, впрочем, всегда возвращается домой, так что можно при желании считать, что ничего страшного не происходит.

Впрочем, как сказать. Семинар, на который она уехала в это субботнее утро, назывался как раз что-то вроде «Детские фобии и как с ними бороться». Алена говорила, что где-то на окраине города она с коллегами изучает детские страхи и что можно только представить себе, как это в дальнейшем облегчит нам жизнь и превратит общение с нашими собственными детьми в подлинное, ни с чем не сравнимое наслаждение.

Пока что этот семинар только осложнял мне жизнь. Целый день одному с этими детьми – это как-то слишком. У меня самого были некоторые фобии по этому поводу. Я с самого начала готовился к худшему. И правильно. Я не представлял, что, пока Алена будет изучать детские страхи в теории, мне придется бороться с ними на практике.

Сначала мы сидели в «Боско-баре» с видом на Красную площадь, давились соками. Ване очень нравится смотреть из огромных, безразмерных окон этого бара на жизнь Красной площади. Мне тоже. Мы давились соками, потому что каждый из нас выпил уже по два стакана и допивал третий, а надо было просидеть в баре еще полчаса до встречи с приятелями и их детьми. Мы ничего не заказывали, кроме соков, потому что так решил Ваня.

– Что ты будешь есть? – спросил я его.