Рыжий город, или Четыре стороны смеха - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Голубенко cтр.№ 40

– А я не член Коммунистической партии, – выложил я наконец свой главный козырь.

– Действительно? – удивился товарищ Иванов и посмотрел на главного редактора.

– Да, – подтвердил тот. – Хотя мы неоднократно предлагали… Но товарищ Голубенко отказывается. Говорит, что боится писать заявление. У нас оно типовое: «Прошу принять меня в КПСС, так как я не мыслю себе дальнейшей жизни вне рядов партии». Так он, видите ли, опасается, что если его вдруг не примут, то он как честный человек должен будет покончить жизнь самоубийством.

– Ну зачем же так прямо все понимать, – улыбнулся товарищ Иванов и посмотрел на меня совсем уж по-отечески. – Хотя, в определенном смысле, это тоже характеризует вас с принципиальной стороны… В общем, вы нам подходите. Будем работать вместе!

И товарищ Иванов отбыл в свою контору.

– Ну что же вы так со мной? – спросил я у главного редактора, когда мы остались вдвоем.

– Вы о чем? – удивился тот. – О том, что я отозвался о вас положительно? А что же я должен был сказать? Что вы не являетесь на работу? Что важные политические сценарии пишете левой ногой? Что ради красного словца не пожалеете не то что… неизвестно кого, но даже своего главного редактора?.. Но тогда как же я объясню, почему я до сих пор вас не выгнал? Или я должен был сказать, что на самом деле вы просто не любите нашу Коммунистическую партию?

– Ну почему вы думаете, что я ее не люблю? – вяло сопротивлялся я. – Просто я еще хотел, так сказать, проверить свои чувства…

– Опять? – сухо спросил редактор, поднимая левую бровь.

– Нет, – сказал я, поднимая вверх обе руки. – Все. Сдаюсь! Больше ничего такого не повторится. Честное слово. Но только помогите мне выпутаться из этой истории.

Главный редактор отвернулся к окну и забарабанил пальцами по столу. Вообще-то он был человек не злой. Во всяком случае, видя перед собой заблудшую овцу, осознавшую все свои прегрешения, мог иногда протянуть руку помощи…

– Хорошо, – сказал он наконец. – Сделаем так: ну, я вас уже охарактеризовал – и по-другому охарактеризовать уже не имею права. Но вот если ваши товарищи по редакции напишут в соответствующую инстанцию, что вы, так сказать, недостойны и что только родной коллектив может вас перевоспитать…

– Но кто же под этим подпишется? – удивился я.

– А зачем обязательно подписываться? – удивился редактор.

– Так вы что же, предлагаете, чтобы мои товарищи по работе написали на меня анонимный донос?! Но у меня нету таких товарищей!

– Вы так считаете? – заинтересованно посмотрел на меня редактор. – Тогда у вас остается только один вариант… Попытайтесь догадаться сами.

И я догадался.

В тот же вечер, оставшись в редакции наедине с чистым листом бумаги, я взял карандаш в левую руку (и откуда я знал, что так поступают опытные анонимщики, чтобы изменить почерк? Может, у нас у всех это в генах?) и начал выводить: «Как благонамеренные граждане, считаем своим долгом довести до вашего сведения, что работник нашей студии Голубенко Г. А. является идейно незрелым, морально малоустойчивым человеком…» – и так далее и тому подобное. В общем, все как положено.

Больше с товарищем Ивановым я уже не встречался.

А через полгода вышла первая пьеса, потом вторая… десятая… И политических доносов на себя мне уже не нужно было писать. Теперь это делали совершенно другие люди. И называлось это совсем по-другому. А именно – рецензия на спектакль.

1

Как говорили философы древности? «Чтобы понять человека, его нужно увидеть мертвым». Чушь! – говорю я вам. Чтобы понять человека, его нужно увидеть пьяным! Вот когда проявляется истинное нутро нашего гомо сапиенса. Я, например, знал одного богатейшего предпринимателя, истинного благотворителя и мецената, который, подвыпив, ни разу в жизни не уходил из ресторана, не прихватив с собой казенную вилку или рулон туалетной бумаги.

Со мной дело обстоит значительно хуже. В глубине души я, наверное, очень хороший человек. Потому что, напившись, я начинаю помогать людям. И не то чтобы такая мысль никогда не приходила мне на трезвую голову; но, как и всякий нормальный человек, я ее тут же и отгоняю. Действительно! Почему обязательно людям? Что, мне уже и помогать некому? Но на пьяную голову… Причем природа устроила меня таким хитрым образом, что, сколько бы я ни выпил, внешне кажусь абсолютно трезвым. Вызывая доверие. Хотя не соображаю уже при этом практически ничего. И тут я начинаю помогать. И заканчивается это совершенно ужасно.

Телефонный звонок в половине девятого утра после очередного гуляния:

– Але! Это Георгий? Так я уже целый час сижу в приемной нашего мэра. Вы что же, сейчас подъедете?

– Зачем?..

– Ну, это Степан Митрофанович.

– Какой?

– То есть как? Мы познакомились вчера, на именинах у Лисогорского. И вы сказали, что такой уважаемый человек, как я, тридцать лет прослуживший в ветеринарной службе по отлову бешеных собак, не может жить в старой однокомнатной квартире. И потому завтра в половине восьмого утра вы пойдете со мной к нашему мэру, которого прекрасно знаете. И он обязательно тут же даст мне самую лучшую квартиру в городе. Может быть, даже свою. Только, знаете, мэр только что выходил из своего кабинета и со мной даже не поздоровался. Из чего я делаю вывод, что вы ему по моему поводу даже, наверное, еще не звонили. Так вы приезжайте, потому что свою однокомнатную квартиру я уже практически продал. Жду!

«Катастрофа…» – проносится у меня в мозгу. Конечно, я прекрасно знаю нашего мэра. Кто же его не знает? Его каждый день по телевизору показывают. Но он-то обо мне и понятия не имеет! И если я сейчас ворвусь к нему в кабинет и потребую, чтобы он немедленно отдал свою собственную квартиру какому-то Степану Митрофановичу… то уж тут каретой «Скорой помощи» из психиатрической больницы можно и не отделаться. Могут вызвать автомобиль и из ветеринарной службы Степана Митрофановича. Ну, по отлову… В общем, вы понимаете.

Мне становится дурно.

– Давайте перенесем наш визит… – униженно прошу я Степана Митрофановича. – Что-то я себя нехорошо чувствую…

Фу… кажется, пронесло. Но уже через минуту – опять телефонный звонок:

– Гарюня, милый! Это твоя Бэлла Семеновна! Как мы вчера и планировали, мужа своего я уже выгнала.

– Зачем? Кто вы такая?!

– Перестань! Что ты меня разыгрываешь?! Ты же говорил мне вчера на именинах у Лисогорского, что, несмотря на то что я вешу минимум сто двадцать килограммов и в свои пятьдесят восемь лет выгляжу максимум на шестьдесят четыре, я все еще могу рассчитывать на простое женское счастье. И если мой муж уже вообще не может мне его дать, то, конечно же, есть на свете не пожилой крепкий мужчина, который способен предоставить женщине это счастье хотя бы один раз в несколько лет… Короче, намекал на себя.