Изюм из булки - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Шендерович cтр.№ 57

На робкие возражения, что ТЭЦ обеспечивает теплом целый район, было отвечено, что хер с ним, с районом, а портить пейзаж любимому президенту никому не будет дозволено. Но тут выяснилась действительно неприятная вещь: оказалось, что от этой чертовой трубы обогревается и сам Константиновский дворец.

Тогда было велено, для пущего благолепия, раскрасить широкую эту хреновину в цвета российского флага и нарисовать на ней орла — натурально, двуглавого. Реализации патриотического проекта помешали законы перспективы: труба оказалась не только широкой, но и круглой, в связи с чем орел неотвратимо приобретал вид, во всех смыслах, бойлерный…

Решено было ограничиться флагом.

И доселе стоит там ТЭЦ, вся в триколоре, и из триколора идет патриотический дым.

Одним из штрихов в мужественном портрете нашего нового президента (а на изготовление портрета были брошены все СМИ) стала такая деталь: когда Собчак проиграл выборы, Путин проявил принципиальность и ушел вместе с ним, не бросил учителя… После смерти Собчака об этом рассказывалось особенно часто.

Иногда, к ужасу христианского мира, слово «Учитель» писали с заглавной буквы.

Для будущих историков в этой связи будет любопытно свидетельство депутата Ленсовета Бориса Вишневского. А видел и, главное, слышал он, как в коридорах Смольного к только что победившему губернатору Яковлеву подошел некий чиновник и сказал:

— Владимир Анатольевич, там у вас в приемной сидит Путин, просит принять.

— Чтобы я этого мудака больше не видел! — грозно крикнул в ответ новый губернатор Петербурга.

Но неисповедимы пути господни: увидеть вышеупомянутое Яковлеву все-таки пришлось. И даже выпало счастье поработать под его руководством.

Вообще, сверка версий — жутко познавательная штука.

Василий Пичул делал телефильм к десятилетию октябрьских событий 93-го года, а я как раз зашел в монтажную — и увидел дивную «склейку»: Хасбулатов рассказывал про разговор в тюремной камере, после своего ареста, с генеральным прокурором Казанником.

— Я сказал ему: вы представитель закона, прекратите немедленно это безобразие! Я требую освобождения!

Через секунду в мониторе о том же самом эпизоде рассказывал Казанник:

— Я вошел в камеру, он упал мне в ноги, говорит: умоляю вас, выпустите меня отсюда…

— Наняли блядей по десять долларов!

Этот текст, по свидетельству Сергея Доренко, принадлежит президенту России Путину. Время и обстоятельства произнесения фразы: на следующий день после показа по ОРТ жен погибших подводников, в городке Ведяево.

Жены проклинали генералитет и лично главнокомандующего. Главнокомандующий, увидев это, позвонил на ОРТ и сказал (см. выше).

Ну, разумеется. Целиком состоя из одной холодной головы и будучи большим специалистом по спецоперациям, наш президент весь появляющийся в прессе «негатив» рассматривает, в свою очередь, как спецоперацию против себя. В этой системе координат жены погибших подводников и не могут быть ничем иным, кроме как «блядьми, нанятыми по десять долларов».

Моральные оценки опустим. Самое интересное тут, с моей точки зрения, не оценки, а именно — расценки. В холодной президентской голове имеется, стало быть, прайс-лист на блядей по проведению дискредитационных акций…

Что же: надо признать, это у нас стоит довольно недорого.

А этот эпизод из жизни президента России я видел своими глазами — разумеется, в останкинском мониторе. Если бы мы показали увиденное на всю страну, образ гаранта, ей-богу, дополнился бы для населения неожиданными красками…

Шло награждение в Кремле. Ритуал был прост и отработан десятилетиями. Дама в трибунке произносила очередное имя; награждаемый шел к президенту, гаранту передавали коробочку с наградой и диплом, девушка подносила лауреату цветы.

Имя — награда — цветы, имя — награда — цветы…

На очередном витке этой процедуры дама, называвшая имена, лишнего слова не говоря, просто рухнула в обморок прямо в трибунке. От волнения или духоты — бог его знает. С грохотом, успев цапануть рукой по включенному микрофону, она рухнула прямо к ногам президента.

Ни один рефлекс не выдал во Владимире Владимировиче мужчину. Гарант переждал падение, шагнул поближе, с любопытством юнната заглянул в лицо упавшей и, чуть поджав губы, качнул головой: мол, надо же, чего бывает!

Охрана в несколько секунд вынесла тело из залы. Еще через несколько секунд в трибунке стояла другая женщина, и награждение продолжилось.

Виктор Петрович, левачивший на своем «Мерседесе» восьмидесятых годов сборки, узнал меня по голосу, на светофоре разглядел — и завел разговор о политике. Полагаю: чтобы сделать мне приятное (я уже давно произвожу впечатление человека, которого хлебом не корми, дай поговорить о политике).

Некоторое время Виктор Петрович вслух рассуждал о неисповедимых путях собственного недавнего волеизъявления. Я, сказал он, сначала думал вообще не ходить. Ну их всех. А потом че-то посмотрел, посмотрел — и решил пойти.

— И за кого проголосовали? — бестактно поинтересовался я.

Виктор Петрович даже пожал плечами:

— За Путина. За кого ж еще?

Я не стал помогать с ответом, и Виктор Петрович самостоятельно провел анализ давешних претендентов на второе место. Анализ начался у Тургеневской, а к Сретенке уже закончился, причем ехали мы быстро.

— Ага, — сказал я. — А Путин?.. Ответ на этот вопрос тоже был готов,

— Во-первых, не пьет, — уверенно ответил Виктор Петрович. — Во-вторых: я помню, включаю телевизор, а он по-немецки говорит. Значит, голова-то на плечах.

Возразить было нечего.

— Вот только я не понимаю, — продолжил Виктор Петрович, — чего он вообще хочет?

— То есть? — не понял я.

— Ну, чего хочет? Вообще.

— Вы у меня спрашиваете? — уточнил я. — Ну.

— А почему у меня?

— Ну, вы же там, наверное, знаете…

(Леонид Якубович рассказывал: однажды ему пришло письмо от телезрителя — с просьбой передать это самое письмо Клоду Ван Дамму. Телезритель полагал, что все, кто появляется в ящике, там, внутри, и живут — и все промеж собой дружат. По той же, видимо, логике я должен был знать, чего хочет Путин…)

— Виктор Петрович, — сказал я. — Он ведь уже четыре года тут президентом. Теперь вы мне его еще на четыре года выбрали. И у меня же спрашиваете, чего он хочет.

Подумав немного, Виктор Петрович сказал: