Грязные игры - читать онлайн книгу. Автор: Аманда Плейтелл cтр.№ 23

«Сегодня перед обедом приклею пластырь, – подумал Дуглас. – Если ничего не почувствую, то завтра вечером приму таблетку виагры».

Джорджина всегда предвкушала, как славно проведет время, обедая с Мэдж, легендарной ведущей колонки «Трибюн», посвященной розыску пропавших родственников. Хотя Мэдж было уже под восемьдесят, ее ум оставался таким же живым и острым, как и в годы молодости. Она была настоящим кладезем познаний и, казалось, испытала в своей долгой жизни все, что только можно. Молодежь до сих пор тянулась к Мэдж, а она щедро делилась со всеми опытом и давала мудрые советы. К Джорджине эта замечательная старушка питала самую искреннюю симпатию.

– Привет, дорогая моя, ты сегодня выглядишь как конфетка! – прощебетала Мэдж, когда метрдотель помог ей сесть на стул за любимым столиком. Мэдж всегда сидела у окна, откуда открывался завораживающий вид на Тауэрский мост. Бойкую старушку узнавали повсюду – в журналистской среде ее почитали как королеву-мать.

Черные, цвета воронова крыла волосы, хотя и поредевшие, до сих пор не были тронуты сединой; Мэдж зачесывала их назад, что подчеркивало тонкие черты ее лица, все еще сохранившего следы былой красоты. Роскошные волосы, постоянно дымящаяся сигарета в серебряном мундштуке и язвительный, не по возрасту острый ум – вот что всегда отличало Мэдж.

– Ну что ж, – улыбнулась она, – расскажи мне теперь, что за чертовщина творится у вас в «Санди».

– О, Мэдж, это просто кошмар какой-то! – призналась Джорджина. – Дуглас, по-моему, совсем свихнулся. Строит воздушные замки и надеется провести реформы, чтобы перевернуть весь газетный мир с ног на голову.

– Это точно, – кивнула Мэдж. – На прошлой неделе я обедала с ним, и у меня сложилось впечатление, что он и сам толком не знает, чего добивается.

– Но вы хоть это поняли?

– Дело в том, милочка, – задумчиво сказала Мэдж, – что Дуглас убежден: маркетинг – единственный выход из кризиса, который переживает английская пресса. Он решил, будто для газет куда важнее способ подачи информации, а не ее суть.

– По-моему, это просто предлог, чтобы сократить финансирование моей газеты, – вздохнула Джорджина.

– Деньги играют не последнюю роль в его замысле, – согласилась Мэдж. – Он намерен сократить расходы на издание, но при этом рассчитывает привлечь больше читателей. По-моему, это просто бред, и я ему честно это сказала.

– Как все ужасно, Мэдж! – воскликнула Джорджина. – Он не понимает, как отреагируют читатели на подобные новшества. Нас ведь не круглые идиоты читают.

Мэдж приподняла бокал шампанского и полюбовалась, как переливаются яркие искорки.

– Давай пока поговорим о другом, – предложила она. – Я хочу выпить за тебя и за успехи «Санди». Как ты уживаешься с этой гадюкой Шэрон?

– Откровенно говоря, по этому поводу я и хотела с вами посоветоваться, – призналась Джорджина. – К сожалению, дело принимает довольно неприятный оборот. Пару недель назад я узнала, что по ее распоряжению за мной установили слежку. Шэрон также копается в моем прошлом – хочет найти компрометирующие меня факты и опорочить перед советом директоров. Более того, в моем кабинете установлено подслушивающее устройство, а сенсационные материалы, над которыми работают мои журналисты, каким-то таинственным образом перекочевывают на страницы «Дейли». Похоже, Шэрон ухитрилась взломать нашу компьютерную систему.

– А что ты предприняла в ответ? – поинтересовалась старушка, поднося бокал к тонким, ярко накрашенным губам.

– Я решила бороться с ней ее же оружием, – ответила Джорджина. – Мой доверенный человек нанял частного сыщика, который следит за ней. Мы устраиваем липовые летучки и обсуждения в моем кабинете. Никогда больше не говорим там о каких-либо важных делах. Выражение «коридоры власти» я понимаю теперь иначе: только в коридорах можно обсуждать важные вещи, не опасаясь, что тебя подслушают. И несмотря на всю эту мышиную возню, я стараюсь выпускать отличную газету. Цифры говорят сами за себя – мне это удается. Доходы от продаж растут.

– А кто-нибудь из твоего окружения знает насчет тебя и Белинды? – спросила пожилая журналистка.

– Нет, Мэдж, кроме вас, я никому об этом не рассказывала, – ответила Джорджина. – Флит-стрит еще не готова воспринять бисексуального главреда.

– Не могу с уверенностью сказать, что ты права, – задумчиво сказала ее собеседница. – Взять, к примеру, звезд кино и шоу-бизнеса. Или даже политиков-лейбористов. Времена, когда людей увольняли из-за нетрадиционной сексуальной ориентации, давно канули в Лету. Порой мне кажется, ты хочешь сохранить отношения с Белиндой в тайне лишь потому, что сама до сих пор не разобралась в своих чувствах.

Джорджина отвела глаза: ей не в первый раз казалось, что Мэдж видит ее насквозь.

– Наверное, вы правы, – кивнула она. – Возможно, дело во мне самой. Сделав отношения с Белиндой достоянием гласности, я вынуждена буду взять на себя определенные обязательства, а я не уверена, готова ли я к этому. Больше мне в этом признаться некому, Мэдж, но вся беда в том, что мне страшно не хватает рядом настоящего мужчины. Это очень трудно объяснить, но…

– Я все понимаю, моя милая. Но бояться тебе нечего. Шэрон не сможет тебя выдворить. Мы прекрасно знаем, какие доказательства нужны для того, чтобы тебя уличить. Либо фотографии, где вы с Белиндой лежите голышом в одной постели, либо подписанные Белиндой показания. И то и другое представляется мне в равной степени невероятным. Но Шэрон, конечно, противница весьма серьезная. – Чуть помолчав, Мэдж продолжила: – Ее волнует только одно: всеобщее признание. Я не очень люблю сплетничать про своих бывших коллег, но скажу тебе вот что. Как-то раз Шэрон разоткровенничалась и вспомнила о своем детстве. Она росла в семье третьей по старшинству из четверых детей. У нее была младшая сестра и двое старших братьев. После этого рассказа я стала лучше понимать некоторые поступки этой женщины.

Джорджина смотрела на собеседницу во все глаза. Мэдж отпила шампанского и возобновила рассказ:

– Судя по словам Шэрон, сестренка ее была худенькая и хорошенькая, тогда как она сама всегда оставалась совершенно неинтересной толстушкой. Мать махнула на нее рукой и лишь время от времени советовала голодать или начать принимать таблетки для похудения. Отец не мог совладать с ее буйным нравом. Ей всегда приходилось либо громко визжать, либо расталкивать других детей локтями, чтобы обратить на себя внимание. Вот почему она и теперь такая крикливая и неуживчивая. Она до сих пор стремится выделиться, заставить окружающих обратить на себя внимание.

Мэдж снова сделала глоток шампанского. Джорджина терпеливо ждала продолжения.

– Братья Шэрон вышли в люди, один стал адвокатом, второй – врачом. Шэрон отчаянно завидовала их успеху. Ее отец был человеком весьма зажиточным, торговал скобяными изделиями. В роскоши семья не купалась, но жили они в достатке. В младшей дочери отец души не чаял, тогда как Шэрон росла гадким утенком. Даже друзья не считали ее красивой. Вот почему она всегда стремилась самоутвердиться. И этим объясняется ее дурной нрав.