Столичные каникулы - читать онлайн книгу. Автор: Джанет Дейли cтр.№ 2

Это была лишь часть цены, которую ей приходилось платить за честь быть дочерью президента и за свою неимоверную популярность. Некоторые эксперты зашли так далеко, что предположили, будто она популярнее своего отца. Более того, кто-то даже окрестил ее «американской принцессой Ди».

Джоселин не искала славы. Но теперь, когда популярность буквально обрушилась на нее, старалась извлечь из этого максимум пользы: помогать достойным внимания организациям и ведению дел отца.

Всю прошедшую неделю она агитировала кандидатов в конгресс вступать в партию президента. А в пятницу он сам присоединился к Джоселин, и программа стала еще более насыщенной, бурной.

Вертолет накренился, и желудок Джоселин словно подпрыгнул, вызвав легкое чувство тошноты. Машина направлялась к посадочной площадке на Южной лужайке Белого дома. Джоселин не любила летать и в полете чувствовала себя на грани обморока, несмотря на то, что передвигаться именно по воздуху ей приходилось часто.

Лишь немногие сопровождающие из служебного персонала знали о ее волнении во время полета – Джоселин отказывалась признавать это страхом и очень быстро научилась скрывать свои переживания. Единственное, что ее выдавало, – это руки, которые время от времени, словно сами по себе, касались ремня безопасности, чтобы убедиться, что он крепко застегнут.

Как только вертолет выровнялся, Джоселин открыла глаза и заставила себя посмотреть в окно, отвлечься от неприятных ощущений, которые возникали при снижении.

Вид Вашингтона сверху представлял собой такое захватывающее зрелище, что можно было забыть о чем угодно. Листья, раскрашенные осенью малиновыми и золотыми красками, все еще держались на деревьях Национального парка, ярко контрастируя с зеленью травы и бледностью памятников.

Взгляд Джоселин зацепился за обелиск из белого мрамора, установленный в честь первого американского президента Джорджа Вашингтона. В соответствии с правилами это было самое высокое сооружение в городе. Американские флаги, окружавшие его кольцом, лениво развевались на легком вечернем ветерке. И снова Джоселин пообещала себе, что когда-нибудь она войдет в его лифт и поднимется на самый верх, – эту клятву она дала себе впервые, когда ей было всего лишь девять лет.

Сразу за памятником хорошо просматривались знакомые шпили, башни и башенки смитсоновского «Замка». Этот музей был вторым в заветном списке тех мест, которые Джоселин хотела бы посетить – одна, без толпы журналистов и чиновников, без объективов наведенных на нее камер. К сожалению, ей казалось, что это произойдет только тогда, когда ей будет под девяносто.

Сдержав вздох, она окинула взглядом музеи, выстроившиеся рядами по обе стороны Национального парка. Наконец, ее глаза остановились на здании конгресса с его знаменитым куполом.

На одну минуту взгляд Джоселин задержался на длинной ленте Пенсильвания-авеню. Уголки ее губ тронула легкая улыбка, когда она вспомнила едкий комментарий, который прочитала несколько недель назад в весьма популярной политической колонке «Мнение Такера». Известную улицу, соединяющую Белый дом и Капитолий, обозреватель Грейди Такер сравнил с канатом, который, как в известной детской игре, перетягивают на себя две команды. «Очень удачное сравнение, – подумала тогда Джоселин, – особенно если учесть последние споры отца с конгрессом по поводу бюджета».

Когда вертолет снизился, здание Конгресса скрылось от ее глаз за верхушками деревьев. Она невольно вонзила аккуратно обработанные ноготки в ладони, приготовившись к небольшому толчку, который всегда возникает при посадке. В то же время Джоселин не отводила глаз от сильного, с квадратной челюстью лица отца, стараясь поймать взгляд его теплых синих глаз.

Генри Уэйкфилд смотрел на дочь с нежностью. Почувствовав его невозмутимое спокойствие, Джоселин сразу же ощутила прилив сил. Это было так нелепо для двадцатишестилетней женщины. И, тем не менее, было именно так.

Как только «Марина-1» приземлился на Южной лужайке, подарив напоследок своим важным пассажирам легкий толчок, отец Джоселин, не обращая внимания на шум мотора, громко прокричал: «Самолет летит стрелой, он домчит меня домой», вызвав у дочери слабую улыбку.

Когда она была маленькой, ее пугала даже самая незначительная турбулентность. И каждый раз родители вслух читали ей этот старый детский стишок, который всегда по какой-то необъяснимой причине рассеивал ее страхи. Сейчас этот стишок превратился в шутку, понятную только Джоселин и ее отцу.

Генри Уэйкфилд, прозванный журналистами во время его успешной президентской кампании Сокрушающим Хэнком, глянул в боковое окно и вздохнул:

– Ну вот, еще один шанс попасть на перо. Даже с закрытыми глазами Джоселин поняла, что отец имеет в виду журналистов, собравшихся на Южной лужайке Белого дома в надежде урвать заключительный комментарий накануне выборов в конгресс. От одной лишь мысли, что она снова окажется перед камерами и на нее со всех сторон обрушится лавина многочисленных вопросов, Джоселин стиснула зубы.

Все внутри ее протестовало: «Хватит! Довольно!» Но у нее не было выбора, и она прекрасно это понимала.

Однако давление со стороны средств массовой информации, казалось, никогда не досаждало ее отцу. Джоселин даже полагала, что по сравнению с грузом возложенных на него обязанностей и работы пресса воспринимается им не более чем рой назойливых, мерзких комаров.

И каждый раз, мысленно взвешивая ту ответственность, которая лежит на плечах отца, Джоселин подавляла свои собственные жалобы и недовольство. Ей достаточно было взглянуть на него, чтобы увидеть, какие перемены произошли с ним за эти неполные два года его президентства.

Седых прядей в медных волосах отца увеличилось раз в десять, в каждой черте лица, казалось, глубоко укоренились постоянная собранность и сдержанность, губы превратились в одну сплошную линию… А после убийственного графика работы в эти последние выходные в его облике появились и новые признаки усталости: под глазами легли темные тени, морщинки вокруг рта стали более заметными, слегка ссутулились широкие плечи.

Но как раз в тот самый момент, когда Джоселин рассматривала отца, он распрямил плечи, решительно вздернул подбородок, одним быстрым движением сбросив усталость. На ее глазах Генри Уэйкфилд надел на себя маску энергичного, сильного человека.

Зная, что и сама она способна на такие подвиги, Джоселин снова сунула ноги в туфли, проигнорировав их ноющую от усталости боль.

* * *

Сильный воздушный поток от вращающихся лопастей вертолета сбивал с ног находящихся неподалеку журналистов. В воздухе закружились безжалостно сорванные с деревьев осенние листья. Грейди Такер стоял чуть в стороне от своих коллег, но достаточно близко для того, чтобы понять, что он – один из них.

Это был высокий, худощавый человек с грубоватыми, заостренными чертами лица, привлекательный своей самобытностью и манерой непринужденно держаться. Летний загар надолго въелся в его кожу, исключив любую возможность проявления офисной бледности. Сильный ветер, искусственно созданный вертолетом, взъерошил его густые каштановые волосы, выгоревшие на солнце, приукрасив не в лучшую сторону его и так слегка помятый вид.