Аргентинское танго - читать онлайн книгу. Автор: Джанет Дейли cтр.№ 50

— Думаю, лучше нам остановиться, — сказала она, опустив голову. Затем окинула улицу невидящим взглядом, потеряв всякое представление о том, где находится. — Где машина?

Оказалось, что лимузин по-прежнему стоит неподалеку. Рауль сделал знак шоферу, чтобы тот подогнал к ним автомобиль, и поддержал Лес под руку. Когда машина остановилась возле них, он открыл заднюю дверь и помог ей сесть. Лес откинулась назад, запрокинув голову на изогнутую спинку сиденья. Она закрыла глаза, чувствуя себя еще более одинокой и обиженной, чем прежде, и по-прежнему не находя слов, чтобы выразить ревность, которую испытывала к Трише.

С противоположной стороны распахнулась дверь. Лес удивленно подняла голову и увидела, что Рауль садится на пассажирское сиденье рядом с ней.

— Вам совсем не надо ехать со мной, — запротестовала она. — Водитель сам доставит меня в отель.

— А где вы прикажете ему остановиться по дороге? — спросил Рауль.

Лес не нашлась, что ответить, и отвернулась, глядя в окно.

— Вы, видимо, считаете, что я пьяна. Хотелось бы мне, чтобы так оно и было… тогда бы я не помнила, что делала.

— В отель, месье? — Водитель-француз смотрел на их отражения в зеркале заднего обзора.

— Да.

Автомобиль выехал на оживленные парижские улицы. Лес закрыла глаза, желая… Она не знала сама, чего ей хочется. Вероятно, быть не такой смущенной и такой одинокой? В глазах у нее мелькали огни уличных фонарей, свет которых проникал сквозь полусомкнутые веки. Она отпустила мысли свободно блуждать, не сосредоточиваясь ни на чем, кроме убаюкивающего покачивания автомобиля.

Когда они приехали в отель, Рауль вошел вместе с ней, взял у портье ключ и проводил Лес до лифта. Она подумала, что следовало бы отказаться от его эскорта, однако ее тронула настойчивая забота Рауля о том, чтобы она благополучно добралась до своей комнаты. Боль, гнев и желание вести себя нарочито вызывающе пропали и сменились какой-то легкой неясной тоской и печалью.

Подойдя к ее номеру, Рауль отпер замок и распахнул перед Лес дверь. Она прошла прямо в гостиную и бросила сумочку на стул. Затем привычным, бессознательным жестом подняла руки и начала вынимать заколки, чтобы распустить волосы, уложенные во «французскую косу».

— Ключ на столе.

Обернувшись, Лес взглянула на дверь. Рауль все еще стоял на пороге ее номера. Он указывал в направлении темного полированного бюро возле стены, где оставил ключи от номера.

— Отлично.

Лес смотрела на него, не в силах оторвать глаз, зачарованная привлекательностью Рауля, которую при всем желании не могла отрицать. Она видела, как ладно сложено его стройное мускулистое тело, как ярко блестят его голубые со стальным отливом глаза. Он выглядел таким мощным и полным жизни.

— Если нет больше ничего…

— Нет.

Она резко отвернулась, опять поворотясь к нему спиной, и высыпала шпильки на сиденье стула рядом с сумочкой. Взгляд ее остановился на двери спальни. Нет ничего горше, чем одной тащиться к кровати, залезать в постель и лежать там в одиночестве. Лес было необходимо, чтобы кто-нибудь обнял ее, чтобы ее любили, чтобы она была кому-нибудь нужна. Обхватив себя руками, чтобы унять нахлынувшее на нее чувство пустоты, она сжала пальцами плечи.

— Я хочу, чтобы кто-нибудь был рядом со мной в постели и любил меня.

Это заявление, казалось, отозвалось эхом в тишине гостиной.

— Вы всегда получаете то, что хотите? — резко, даже грубо спросил Рауль.

Лес обернулась к нему лицом.

— Я родом из Кинкейдов.

До сих пор она всегда добивалась всего, чего желала.

— Мне следовало бы догадаться. И вы ожидаете, что люди будут выполнять все, что вы им приказываете. Так ведь? — с вызовом спросил он, и болезненно обострившаяся чувствительность Лес различила в ледяном выражении его лица отказ.

Глубоко уязвленная, она сердито выкрикнула:

— Убирайтесь прочь! Уходите и оставьте меня в покое.

И метнулась через комнату к небольшому холодильнику, где хранились миниатюрные бутылочки со спиртным.

— Может, мне позвонить горничной, чтобы она помогла вам?

— Нет! — Она хотела, чтобы в постель ее уложил он, а не горничная. Пальцы Лес крепко сжали бутылку с джином, другой рукой она ухватилась за верх холодильника, стараясь устоять на ногах. — Вы мне не нужны. Мне никто не нужен. Сейчас же убирайтесь прочь.

Какой-то миг в комнате не раздавалось ни единого звука, кроме ее собственного хриплого дыхания. Затем Лес услышала, как закрылась дверь, и затряслась от безмолвных рыданий. Взгляд ее упал на маленькую бутылочку со спиртным, которую она держала в руке. Она смела ее прочь вместе со стаканами и емкостью для льда. Все это посыпалось на застланный ковром пол и с приглушенным грохотом раскатилось в разные стороны. Лес опустилась на колени, цепляясь руками за верх холодильника.

— Боже милостивый! Что здесь происходит? — Эмма выбежала из своей комнаты, пытаясь на ходу запахнуть свой длинный хлопчатобумажный халат. Голова ее была обмотана атласным шарфом, чтобы не растрепать волосы во время сна. — Лес, с вами все в порядке?

— Да. — Она прижала ладони к щекам, чтобы вытереть слезы, затем с трудом встала.

Нога Эммы в ночной туфле случайно задела стакан, и тот покатился по ковру и остановился у ножки стула.

— Откуда этот разгром? — подозрительно сузив глаза, спросила секретарь.

— Совсем не то, что вы предполагаете, Эмма. Хотя, знает бог, я дала вам достаточно поводов думать, что я превратилась в алкоголичку. Но сейчас я вдруг расхотела пить. Выпивка совсем не помогает. От нее становится только хуже. Я поняла это и… — Она небрежно и безразлично махнула рукой в сторону бутылки и бокалов, раскатившихся по полу. — Все, что видите, это результат моего открытия.

Она смотрела, как Эмма поднимает с пола разбросанные осколки и целые бокалы и ставит их на верх маленького холодильника.

— Где Триша?

— С Чандлерами. Я… уехала пораньше. — В душе у Лес все щемило от боли. — Трудно привыкать к одиночеству, Эмма. Не знаю, что я буду делать, если Роб и Триша тоже перестанут меня любить.

— Это невозможно. Вы же их мать. А вот что вам сейчас нужно — так это хорошенько выспаться. Утро вечера мудренее. Проснетесь, и все ваши печали покажутся вам не такими уж страшными.

Но Лес думала об Одре. Любила ли она сама свою мать? Или их связь держалась только на признательности и чувстве долга? Есть ли между ними настоящая близость? Триша и Роб — единственные, кто у нее остался. И мысль о том, что она может потерять их, была Лес невыносима. Они обязаны заботиться о ней так же сильно, как она заботилась о них. Она не хочет, чтобы они обижались на нее так, как она иногда обижалась на Одру. Это было бы ужасной иронией.