Корпорация - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Беляева cтр.№ 23

Народу хотелось хлеба и зрелищ – Немченко предоставлял им и то и другое. В разлетающейся спецовке несся по цеху, орал: «Ридные мои, та чи мы не зробим цей сраный план?! Робыти, ридные мои, а я уж не обижу!». И ридные робыли не за страх, а за совесть, зная, что Немченко и впрямь не обидит: будут и премии квартальные, и тринадцатая зарплата, и почетные грамоты – плевая дело, бумажка, мелочь – а приятно!…

Карательные же функции Немченко тактично делегировал нежестоящим руководителям. И те уж требовали и строго спрашивали с рабочих, и трясли за грудки, и наказывали за допущенный брак и прогулы. Вот и выходило, что Немченку в народе год за годом любили все жарче, а козлами отпущения становились маленькие начальники «на местах».

Все это с точки зрения современного московского менеджмента было категорически, вопиюще неправильно. Правильным было бы создавать из низшего звена руководителей надежную и крепкую опору для руководителей высших. Правильным было бы выстраивать такую мотивацию труда, при которой рабочему в голову не пришло бы халтурить и прогуливать. Правильным было бы наладить такие отношения между трудовым коллективом и работодателем, которые основывались бы на логичном и разумном подходе к трудовым спорам, на сознании того, что все – начиная от уборщиц и кончая гендиректором – делают общее, нужное и важное, дело. Так должно быть, и так будет, потому что иначе получается ерунда собачья, а не система управления производством.

Так, или примерно так рассуждал Александр Денисов, придя к руководству Снежнинской горной компанией. В первый год работы он вникал во все, что происходило на заводах «горки», лез в каждую щель и брал на себя все мыслимые решения, попутно присматриваясь к людям и прикидывая, кого следует заменить, кого – оставить, кого – повысить. В числе повышенных оказался Адольф Немченко, ставший замом Денисова по производству. Технологический процесс он знал как свои пять пальцев, до тонкостей изучил систему общественных отношений, сложившихся в цехах, и был в этом смысле незаменим.

На второй год Денисов резко отказался от участия в оперативном управлении. Перед ним встали другие задачи: освоение новых рынков, создание новой сбытовой сети и все то, что называется в большом бизнесе стратегическим планированием. Текущие же вопросы предоставил решать своей команде.

Команда, к тому времени освоившаяся на новых постах, к делу приступила с энтузиазмом, и Денисов просто налюбоваться на них не мог. Однако, тогда уже, при живом Денисове, восседавшем в кресле генерального директора, наметилась некая трещинка, позже резко разделившая менеджмент «горки» на две половины, которые можно было бы условно назвать «старики» и «молодежь».

Стариками были те самые выслужившиеся с низов производственники, руководимые Немченкой – люди, несомненно, заслуженные и знающие свое дело, но привыкшие молчать и безропотно принимать указивки сверху, какими бы бредовыми они не выглядели. Денисов мог руку дать на отсечение: распорядись он с завтрашнего числа освоить в плавильных печах выпечку пирожков с мясом, старики поворчали-поворчали бы, да и взялись бы за работу.

Молодежью же назывались новички – привезенные Денисовым из Москвы или набранные из местных кадров: финансисты, юристы, экономисты, сбытовики. Большинство из них и впрямь были молоды, не старше сорока. Юридическое же управление «горки» и вовсе именовалось в компании «площадкой молодняка», ибо собирало под свою крышу вчерашних выпускников вузов преимущественно мужского пола, а потому имело славу настоящего питомника перспективных женихов. Ничего удивительного не было в том, что именно юридическое управление состояло в постоянных, крепких и совершенно неформальных отношениях с протокольным отделом и канцелярией, штат которых был укомплектован целеустремленными и фигуристыми девушками на выданье.

Молодежь, воспитанная уже в несколько иных традициях, нежели старшие товарищи, безмолвно повиноваться отказывалась. Она обучена была спорить и доказывать свою правоту, и чувствовать себя если не пупом вселенной, то чем-то, несомненно близким данному органу. Снежнинские яппи не стеснялись называть себя карьеристами, дедушки же производственники звали их не иначе, как выскочками.

При Денисове обе половины – и старики, и молодежь – сосуществовали подчеркнуто мирно. Это был особый конек управленческой системы Снежнинской горной компании – старость, которая знает, и молодость, которая может, составляли неразрывный тандем с высочайшим КПД.

Но стоило уйти Денисову и подняться на его место Немченке, ситуация быстро и заметно усложнилась. Мозолистой рабочей рукой Немченко в два счета прижал особо ретивую «молодежь». Старики же прижаты были давно, и за полгода в Снежнинской горной компании установилась абсолютная монархия.

Как при всяком монархическом дворе, немедленно явились на СГК свои лизоблюды и прилипалы, свои шуты, свои фавориты, свои отверженные. Разбившиеся на лагеря руководители враждовали и плели интриги, поливали грязью соперников и грубо льстили монарху. Работать в такой атмосфере день ото дня становилось труднее.

Нельзя сказать, чтоб Немченко был каким-то откровенным самодуром. Но и утверждать обратное было бы прегрешением против истины. Среди обиженных яппи про Немченку ходила мрачная шутка: «Адольф Тарасович, давайте сделаем так, так будет лучше… – Товаришчу менеджеру! Мени не надо – як лучше. Мени надо, шоб вы зае.ались!».

Не получался, словом, из Немченки руководитель демократического толка.

Вторым грехом Немченки была его подчеркнутая ненависть ко всему, что жило и процветало вне границ Нганасанского автономного округа. И в первую очередь – к земле Московской, ко всем ее примочкам и традициям, к большому российскому бизнесу, к зубастой столичной прессе. Беседовать с журналистом было для Немченки «дурным моветоном». И очередной скандал на этой почве произошел не далее, как полгода назад, когда по итогам внеочередного собрания акционеров СГК была созвана пресс-конференция, где главным ньюсмейкером должен был стать сам Немченко. Журналистов продержали в конференц-зале около часа, после чего в зал, ошибившись, вероятно, дверями, вошел Адольф Тарасович, огляделся, спросил сурово: «А шо вы тут?… Яка пресс-конференция?… Ни, я отвечать не буду!» – и ушел.

Мрачно выглядел Немченко и на переговорах с иностранными инвесторами. Не зная иных языков, кроме родного суржика, представлявшего дикую мешанину из южно-русских диалектов и украинской мовы, Немченко сам с иноязычными товарищами говорить не мог, а к переводчикам – будь они и свои, штатные сотрудники компании – испытывал патологическое недоверие. Так и сидел на переговорах, злобно косясь на толмача, который под его взглядами хирел, ежился, язык его мало-помалу заплетался и, наконец, сам собой начинал нести околесицу. Иностранцы, не понимая истинной причины возникшего напряжения, тоже ежились и мрачнели, и переговоры, на которых многое зависит от внутреннего настроя сторон, нередко заходили в тупик без каких-либо видимых причин.

Да бог с ними, с толмачами и иностранными представителями! И это частность можно было бы простить, упустить из виду, однако же никак нельзя было не заметить общих тенденций, возникших в Снежном и крепнущих с каждым днем. А тенденции были таковы: управляющая верхушка, оказавшаяся под мощнейшим прессом в виде Фюрера, расслаивалась на глазах, увязала в склоках и борьбе за близость к телу – в ущерб, разумеется, прямым своим должностным обязанностям.