Тайна Ребекки - читать онлайн книгу. Автор: Салли Боумен cтр.№ 21

Грей еще шире распахнул ворота, а когда мы проехали, закрыл их и сел на свое место. Элли нажала на газ, и машина нырнула в темный прохладный туннель, края которого утопали в изумрудных зарослях папоротника, примулы и мха.

Мои страхи тотчас рассеялись. И как только мы тронулись вперед, прошлое, словно я повернул волшебный бинокль, начало придвигаться мне навстречу – возраст подарил мне волшебные окуляры, позволявшие видеть невидимое. Мне оставалось только повернуть голову или перевести взгляд с одной точки на другую, как время и расстояние переставали иметь значение. И я мог бы протянуть руку и коснуться того, что открывалось моему внутреннему взору. Оно никогда и никуда не исчезало, оно всегда оставалось тут, и мне вдруг почему-то стало жаль Элли и Грея – еще таких молодых и не обладавших такой способностью.

Вот я в матросском костюмчике бегу мимо деревьев, и мне никак не удается догнать бабочку и накрыть ее сачком. Краем глаза я увидел мать, задумчивую и печальную, в черном платье – она никогда не снимала траура. Она сидела на скамье и рассматривала дикую орхидею: рыжеватые веснушки покрывали ее лепестки, яркие, будто выкрашенные анилиновой краской.

Она окликнула меня, а затем повернулась, для того чтобы в одно мгновение очутиться в другом времени и через восемнадцать лет улыбнуться моей сестре, которая шла нам навстречу в бледно-розовом платье и размахивала стопкой книг, перетянутых бечевкой. Она смеялась, глядя на Максима, который шел за нею.

– Меня часто спрашивают, почему я вышла замуж за Максима, – проговорила Ребекка, остановив машину, на которой она мчалась по дороге – новенький дорогой автомобиль с мощным двигателем.

Она затормозила очень резко как раз на этом повороте или, быть может, на следующем и повернулась в мою сторону. Ее волосы растрепал ветер, ее кожа светилась, а в удивительных глазах отражалось солнце, но, как только тень от ветвей скрыла его, выражение их изменилось… как апрельский день – всегда непредсказуемый и неожиданный.

– Я всегда говорю им неправду – презираю тех, кто лезет с такими вопросами. Говорю, что вышла из прихоти, в один ненастный день или из-за денег – в зависимости от того, какой ответ они ждут от меня. Им хватает этого, чтобы сплетничать всю зиму. Но, поскольку ты никогда не спрашивал, скажу тебе правду. Я вышла за него замуж из-за этого. Прислушайся! Слышишь – море?! Оно вон там, за деревьями. И сколько цветов вокруг! А сколько птиц ты узнаешь по голосам? На той ветке гнездо дроздов. В нем шесть яиц небесно-голубого цвета. А как-то раз я видела ястреба. Вот почему я вышла замуж за Максима. Все это принадлежит мне, и я принадлежу этим местам. И я сразу это почувствовала. С первой минуты.

– Но сначала ты обвенчалась с ним, прежде чем оказалась здесь, – возразил я скучным тоном – мой своеобразный щит. Я так страшился, что она посмотрит на меня, и тогда… тогда рухнет все, из чего состоит моя жизнь. – Вы уже обвенчались. Максим рассказывал мне. Так что ты приняла решение под влиянием каких-то других обстоятельств, а сейчас немного преувеличиваешь.

– Ошибаешься, – упрямо тряхнула головой Ребекка. – Я знала эти места с самого детства. Они снились мне. И теперь это стало моим.

– Благодаря Максиму.

– Если хочется, можешь считать так. Какой ты прозаичный и скучный сегодня. – Она потянулась к ручке и распахнула дверцу. – Можешь идти дальше пешком. Когда ты прекратишь перекидывать косточки на счетах – если ты когда-нибудь способен остановиться, – угощу тебя чаем. Так что выходи. Мне не нужен бухгалтер в машине, и я не потерплю их в Мэндерли…

– Ребекка… – начал я.

Элли протянула руку и положила ее на мою.

– Ты задремал, папа. Посмотри, мы уже приехали. Сидевший рядом со мной пес снова протяжно заскулил.

Грей напрягся. Гравий заскрипел под колесами, густая тень деревьев вдруг расступилась, перед нами предстали выщербленные полуразрушенные стены Мэндерли, освещенные апрельским солнцем. В кустах беззаботно распевали птицы, и даже сквозь их щебет я слышал, как шумят волны.

Мы остановились на площадке – теперь уже не такой ровной, как прежде, где во времена моего далекого детства останавливались экипажи. Позже автомобили стали подъезжать к дому с северной стороны, к богато украшенному порталу. По ступенькам торжественно спускался Фриц, чтобы приветствовать гостей. На этих ступеньках молодоженов встречал весь штат прислуги Мэндерли, от главного садовника до мальчика на побегушках, вся домашняя прислуга выстроилась по линеечке, сжимая в руках шляпы, и горничные, скромно потупив глаза, готовились встретить новую хозяйку дома.

– Мне кажется, Фриц надеялся, что мы станем друзьями, – сказала Ребекка, посмотрев на меня с легким удивлением. – Он берег родовые могилы и всегда страстно желал, чтобы я совершила какую-нибудь оплошность. Время от времени я доставляла ему это маленькое удовольствие, чтобы посмотреть, что он будет делать. Но я дала обещание Максу – никаких фокусов! И я держала данное ему слово. Всякий раз это был безупречно исполненный спектакль – мне бы хотелось, чтобы ты как-нибудь понаблюдал за этим зрелищем.

– Я слышал, что ты уронила перчатки, так что Фрицу пришлось остановиться и поднять их, – сказал я. – И сделала это намеренно.

– Конечно, нет. Эти перчатки – первый подарок Максима: очень красивые, из тончайшей мягкой кожи – у моей мамы когда-то были такие же. И мне было бы жаль испортить их даже для того, чтобы рассердить Фрица. Я случайно выронила одну, когда увидела этот склеп с разукрашенным порталом. Чистая случайность, правда!

Сейчас я снова посмотрел на вход.

Фронтон перекосился, и в трещинах проросла трава. Одна из колонн, почерневшая от огня, все еще стояла прямо, другие угрожающе кренились. Стоило мне спустить Баркера с поводка, как пес тотчас бросился следом за Греем и Элли. Я медленно пошел за ними.

В это время года, когда ежевика и сорняки вылезают из-под снега после зимы и пускают новые ростки, очертания Мэндерли как бы расплываются. Но из-за того, что нынешний апрель оставался сырым и холодным, его стены не успели зарасти, разрушенный дом виделся таким, как есть. Опираясь на палку, осторожно огибая кроличьи норы, я медленно обходил развалины с севера на запад, откуда открывался вид на море.

Центральная часть дома была самой красивой, там вопреки традициям поселились Максим и Ребекка – им полагалось занимать, как всем хозяевам, более роскошные покои в южном крыле дома. Здесь, внизу, находилась огромная гостиная, где я впервые после возвращения из Сингапура увидел Ребекку. Она, поразительно юная, вбежала из сада в белом платье. Здесь же, на первом этаже, находились комнаты, в которые я никогда не заходил, и там была ее спальная. «Я могу спать только там, – призналась она мне, – когда широко распахиваю окна. Даже шторы я оставляю открытыми, потому что слышу шум моря и чувствую его запах. Это действует успокаивающе».

Теперь от этих комнат не осталось и следа. И мне кажется, что огонь в первую очередь вспыхнул в этой части дома – так мне рассказывали, – и благодаря сильному ветру он так быстро распространился по всему дому. Я прикоснулся к обгоревшим камням. Под ногами у меня валялся обломок, выпавший из угловой кладки окна. И я потер его, словно надеялся, как в сказке, что некий волшебник тотчас отзовется и восстановит все таким, каким оно было некогда: вот тут появится камин, здесь будут двери… Но нагромождение камней мешало мне представить, где что находилось, и я опечалился.