Тайна Ребекки - читать онлайн книгу. Автор: Салли Боумен cтр.№ 107

Ее замечание оставило во мне занозу, чего она и добивалась. Я отправилась к сестрам Бриггс, нисколько не сомневаясь, откуда распространились все эти новости по Керриту.

Мне повезло – я застала Элинор одну. Гораздо легче общаться с сестрами Бриггс, если беседовать с ними по отдельности. Когда они вдвоем, почти невозможно вставить слово в разговоре. Джоселин отправилась повидаться с друзьями, а Элинор возилась в своем дивном садике и выпалывала сорняки. Она, как мне показалось, обрадовалась мне, усадила в тени террасы и налила холодного лимонада домашнего приготовления. И залилась краской смущения, когда я объяснила ей, почему пришла.

– Боже мой, неужели они все разболтали! Эта ужасная миссис Лейн во всем виновата. Лично я держала язык за зубами и ни словом не обмолвилась про Тома Галбрайта, и даже о том, кто он на самом деле. Он взял с нас обещание, что мы не станем никому рассказывать. Нет, это, наверное, Джоселин виновата. Ей так нравится Том, даже до того, как нам стало известно, кто он на самом деле, мы сразу приняли его. Такой заботливый молодой человек – всегда привозил шоколадные конфеты со сливочной начинкой из Лондона, и как только он догадался, что это наши любимые! И к тебе мы так привязаны, Элли. Когда мы узнали, что он возвращается в Керрит, радости нашей не было предела… Наверное, Джоселин обронила какой-то намек. А люди начали валить все в кучу, строить предположения, каждый добавил по зернышку… – Она быстро взглянула на меня. – И кто знает, может быть, они и правы.

– Нет, Элинор, они ошибаются. И очень сильно. Мне бы хотелось, чтобы они перестали о нас судачить. Ты могла бы заставить их остановиться. Я уже сыта по горло. Мы с Томом всего лишь друзья, и не более того. Я вообще не собираюсь выходить замуж. И совершенно счастлива, что у меня никого нет. Разве в этом есть что-то плохое? Я привыкла. Меня это устраивает.

– Конечно, Элли. И больше не будем говорить на эту тему. Не волнуйся, я скажу им все, что надо. Интересно, что расскажет Том про Бретань, какие новости он привез оттуда? Он тебе говорил, что показал нам главу из дневника Ребекки? Не сам дневник, как ты понимаешь, а копию – ту часть, где она описывала свое пребывание в «Сант-Винноуз», ее замечания про нашу мамочку и так далее.

– Нет, не знала, вы не говорили мне.

– И на то были причины. Мы просто не представляли, что сказать по этому поводу. Моя дорогая, говоря по правде, Джоселин страшно расстроилась, и ей не хотелось даже слышать это имя. Когда Ребекка жила в Мэндерли, нам она так нравилась, мы и понятия не имели, что она имеет какое-то отношение к той странной девочке, которая одно время жила в доме. Но мы, в сущности, почти и не встречались. А потом совершенно забыли про ее существование. Я только один раз сводила ее в «Сосны» пить чай, а Джоселин тогда была влюблена и не замечала ничего вокруг. Но то, как Ребекка описала, – все это такая неправда и так грубо…

– Неправда в чем?

– Она написала, что ее поселили в холодной комнате наверху и она плакала от возмущения и обиды. Но это неправда. Маме такое и в голову бы не пришло. Поселить ее вместе со слугами наверху? Какая чепуха. Она спала в детской, Джоселин помнит это очень хорошо, или в лучшей гостевой комнате. И там не было холодно, мама всегда следила, чтобы разжигали камин. Ребекка уверяет, будто ее нарядили в какое-то ужасное платье в тот день, когда повезли в Мэндерли, но она приехала к нам в обносках, из которых успела вырасти. Маме хотелось, чтобы девочка выглядела получше, и она отобрала несколько платьев Джоселин и была уверена, что они ей понравятся…

– Может быть, Ребекка перепутала какие-то мелочи. Когда ее привезли, она переживала за мать, думала только о ней. И, кстати, Ребекка подчеркивает, что Евангелина хорошо с ней обращалась.

– А как могло быть иначе! Мама была добрейшей женщиной и пыталась устроить ее получше. Конечно, вся эта ситуация выглядела очень сложной, но и девочка не пыталась ничего облегчить. Поверь мне, дорогая! Ребекка была трудным ребенком, грубая и резкая, очень гордая и заносчивая – она забила себе голову какими-то дикими идеями, повадки ее отличались странностью, а как она разговаривала! Однажды вдруг заявила, что все мы «будем прокляты!». Нас это так задело. Что она имела в виду, Элли?

Я знала, что Ребекка имела в виду, но не собиралась говорить об этом Элинор.

– Нам вполне хватило одной этой главы, и мы сказали Тому, что не хотим читать дальше. Если Ребекка так несправедлива и так все путает на этих нескольких страницах, один господь знает, чего она наговорила на других. У Тома тоже возникло много сомнений. Он согласился с нами и сказал, что прочитал очень внимательно ее записки и обнаружил в них много умолчаний и приписок. Особенно в том, что касается пистолета.

– Ребекка упомянула о нем раза три или четыре, – уточнила я.

– Том считает, что она обыграла несколько раз ту сцену, где Максим чистил оружие перед ее смертью. Правда, по его мнению, кое-что из сказанного никогда нельзя будет перепроверить – это так удобно для нее. Если исходить из написанного, получается, что Максим заранее обдумывал убийство. Никогда в это не поверю. Мы иной раз обсуждали, каким образом его могли вовлечь во всю эту историю. Но никогда не сомневались, что если он и совершил убийство, то в приступе ревности, поддавшись чувству, а не задумывал его хладнокровно. А что ты думаешь, дорогая?

– Все зависит от того, где и как убили Ребекку, – ответила я, тщательно выбирая слова. – Если ее убили в домике на берегу и воспользовались чем-то, что оказалось под рукой, то это было сделано в припадке ревности. Но если он взял с собой оружие, тогда это предумышленное действие.

Я замолчала и, нахмурившись, стала смотреть на море. Меня немного обидело, что Том обсуждал свои сомнения с сестрами Бриггс, но даже словом не обмолвился об этом при мне.

– В любом случае мы никогда не узнаем этого, – продолжала я, повернувшись к Элинор. – Если бы тело Ребекки нашли сразу, тогда можно было бы точно определить, как и отчего она погибла.

– И все равно я не понимаю, при чем тут пистолет, – настаивала на своем Элинор. – Я ничего не понимаю в огнестрельном оружии, но я знаю, что такое раны. Ты же помнишь, во время войны я работала сестрой милосердия в больнице. И когда меня отправили во Францию, выхаживала раненых и насмотрелась всякого. И я объясняла Тому: при выстреле пуля непременно повредила бы кость. Следы такого ранения ни с чем не спутаешь. О том же самом думал и Том, поэтому поговорил с патологоанатомом в Лондоне, и тот подтвердил мои слова: очень странно, что не обнаружили и следа пули. Несмотря на то, что тело столько времени пробыло под водой, он должен был остаться. Особенно если пуля пробила череп или прошла сквозь грудную клетку. Ребра были бы повреждены. И если этого не нашли, значит, выстрел произвели в мягкие ткани. Другими словами – в живот.

– В живот? – Я повернулась к ней. Элинор, не читавшая дневник целиком, не могла понять смысла сказанного, а я понимала.

– Вот именно. И, судя по тому, что нам рассказал Том, огнестрельное оружие не имеет никакого отношения к ее смерти. Максим был на фронте, он с детства владел оружием. И знал, если хочешь убить кого-то легко и быстро, то должен стрелять либо в голову, либо в сердце. А выстрел в живот ведет к долгой, мучительной смерти. Поэтому Том считает, что Максим к этому непричастен. Должна сказать, что я с ним в этом согласна.