Нарисуй меня счастливой. Натурщица - читать онлайн книгу. Автор: Алиса Лисовская cтр.№ 49

Тамара, не ответив, поднялась, вызвав гримасу удивления и недовольства на рыхлом лице собеседницы, и вышла в коридор.

Через секунду тонкие пальцы ее уже крутили диск телефона.

— Евгений Измаилович? Это Тамара. Ваше предложение еще в силе?

Трубка что-то восторженно забулькала.

— Хорошо. Я сейчас приеду.

Трубка заголосила так, что Тамара даже отставила ее подальше от уха.

— Ночью? Одна? — заполошенно кричал Евгений Измаилович. — Томочка, только скажите, где вы, и я через минуту заберу вас на машине!

— Я буду ждать вас на перекрестке у транспортного института. С той стороны, где сквер.

— Я уже лечу!!!

Тамара положила трубку и стала обуваться.

— Ты куда? — удивился Степан, вышедший в кухню за чистой тарелкой.

— Гулять, — сказала Тамара с вызовом.

— Том, подожди, как гулять? — растерялся Степан. — А гости?

— Это твои гости, вот ты их и развлекай. Мне они уже поперек горла стоят. — Тамара накинула шубу.

— Если ты уйдешь, что я им скажу?

— Скажи, что твоя жена ушла заводить ребенка! — усмехнулась Тамара и хлопнула дверью.

На улице огромными пушистыми хлопьями валил снег. В сквере у транспортного института веселая компания поздравила Тамару с Новым годом, она выпила предложенной водки и, пожелав на прощание незнакомым людям счастья, уселась в подъехавшую машину.

— Тамарочка! — раскрыл объятия Евгений Измаилович.

— Поехали кататься! — почти приказала Тамара. — Я хочу напиться и безумствовать!

— За чем дело стало?! — понятливо улыбнулся Евгений Измаилович и открыл ящик, стоящий на переднем сиденье. Там было все — от шампанского и водки до экзотических фруктов, которые зимой достать было практически невозможно. — Вася, поехали, — сказал Евгений Измаилович шоферу, и машина тронулась с места...

Ирина Михайловна старалась изо всех сил. Напротив нее сидел молодой, подающий большие надежды в медицине аспирант Миша и смотрел на нее восторженными глазами. Ирина Михайловна сияла, рассыпалась бисером лести и выглядела лет на десять моложе своего возраста. Аспирант ловил каждое ее слово и все норовил поцеловать руку.

«Ты у меня еще попляшешь! — злорадно вспоминала она Вадима, словно невзначай поглаживая курчавую голову аспиранта...

...Вадиму Сергеевичу было не до плясок. Он вышел из операционной, устало стянул с лица марлевую повязку.

Пожилая женщина, всю ночь просидевшая в коридоре, как привидение поднялась ему навстречу. Измученные глаза уставились на врача с болью и надеждой.

— Идите домой, — сказал Вадим Сергеевич и закурил. — Идите отдыхайте. Все будет хорошо...

Лицо женщины исказилось, и она беззвучно заплакала...

В половине шестого утра Вадим Сергеевич вышел на улицу. Серый рассвет растаскивал клочья тумана, первые автобусы подхватывали на остановках уставших от веселья, подвыпивших людей. Пушистый снег сменился мелкой крупой, и поднявшийся ветер швырял ее пригоршнями в лицо, волочил по замерзшим сугробам остатки ночного праздника — обрывки серпантина, оболочки хлопушек и петард, потускневшую мишуру...

Промерзший насквозь автобус довез Вадима до единственного дома, в который ему хотелось прийти. Он поднялся на пятый этаж, протянул руку к звонку и замер. Из-под двери пахло газом.

Все остальное происходило как во сне. Звонок в соседнюю дверь, перепуганное лицо пожилой женщины, которая спросонья долго не могла понять, что от нее хотят, несколько ударов топора, сломанный замок и распахнутая дверь, бледное лицо Лоры и безжизненная рука, свисающая с кровати...

Первым делом он кинулся к ней, профессиональным движением сжал запястье. Пульс был. Неровный, очень слабый, но был.

Вадим бросился к балкону, разорвав наклеенную бумагу, распахнул все окна, что были в квартире, выключил газ и опустился перед кроватью на колени. Если бы он умел молиться — он молился бы.

Свежий холодный зимний воздух сквозняком пронесся по квартире, разгоняя остатки газа.

Ресницы Лоры затрепетали, она еле слышно застонала.

— Лорка, Лорка, что же ты делаешь?.. — шептал Вадим Сергеевич, покрывая поцелуями бледное лицо.

Лора шевельнулась, открыла глаза и попыталась подняться.

— Лежи... — остановил ее Вадим. — «Скорая» уже едет... Что ты делаешь?..

В дверях, перешептываясь, толпились взбудораженные соседи.

— Отойдите! — прикрикнул на них Вадим. — Ей сейчас нужен воздух!

— Тебя... не... было... — с трудом возвращаясь в реальный мир, прошептала Лора. — Никто... не... подходил ... к телефону...

— Я был на операции. Очень сложный случай... — Вадим беспомощно взглянул на часы. — Господи, да когда же они приедут?!

«Скорая» приехала через полчаса. Врачи подтвердили тяжелое отравление газом. Если бы не форточка, которую, уходя, Алина оставила открытой в своей комнате, Лоры Александровны уже не было бы в живых. Вадим Сергеевич завернул Лору в одеяло, взял на руки.

— Присмотрите за квартирой, — попросил он соседку.

— Конечно, конечно, — закивала та.

Вадим нес Лору вниз по лестнице, а перед его глазами стояли ее безжизненная рука, свисающая с кровати, и одинокий бокал с шампанским на столе...

Шумная компания вывалилась из «Центрального» около шести. Пьяный Илья почти висел на Алине, не желая отпустить ее ни на минуту. С другой стороны его поддерживал Андрей.

— Разве можно так напиваться? — увещевала Алина Илью, который еле передвигал ноги.

— Я по-другому не умею, — мотнул головой Илья.

— Тогда вообще не пей.

— А кто ты такая, чтобы мне указывать? — пьяно вскинулся Илья.

— Никто, — спокойно сказала Алина. — Случайная знакомая.

— Я не посвящаю песни случайным знакомым. Слушай, поехали ко мне?

— Чтобы там с тобой пьяным нянчиться? — усмехнулась Алина.

— Нянчиться? Со мной? — возмутился Илья. — Да я, может быть, сам с кем хочешь, понянь... почу...

— Оно и видно!

Илья обиженно взмахнул руками, освобождаясь из чужих рук, поддерживающих его, тут же поскользнулся, и не успели Алина с Андреем даже ахнуть, как он со всего размаха влетел головой в магазинную витрину. Стекло посыпалось на грязный снег мелкими осколками, истошно завизжала сигнализация.

Потом были разборки с милицией, перепись паспортных данных, составление протокола, Алина из последних сил уговаривала уставших за бессонную ночь и злых, как сто тысяч чертей, милиционеров.