Замри, умри, воскресни - читать онлайн книгу. Автор: Мэриан Кайз cтр.№ 8

Тут мама говорит еле слышным голосом:

— Ужинать останешься?

Нет, правда! Кроме шуток. Тогда встреваю я, вся такая злющая:

— Он не может остаться.

Отец украдкой смотрит на входную дверь, меня осеняет, и я кричу:

— Она ждет на улице! Ты ее притащил сюда!

— Джемма! — кричит отец, но я его опередила и уже распахиваю дверь: так и есть, у него в «Ниссане» сидит баба. Я думала, у меня челюсть отпадет. Значит, другая женщина действительно существует, это не плод его больной фантазии.

Помнишь, в книжках всегда пишут, что женщины, которые уводят чужих мужчин, имеют суровый характер и нечего нам их жалеть. Так вот, у этой Колетт в самом деле был суровый вид. Она смерила меня с головы до ног и нагло уставилась, словно говоря: «Не шути со мной!» Я, как полная кретинка, подбегаю к машине и прижимаюсь лицом к стеклу с ее стороны, закусываю губу и выкатываю на нее глазищи, затем обзываю ее неприличным словом, а она, надо отдать ей должное, даже не шелохнется, только глядит на меня своими круглыми синими глазами.

За моей спиной возникает отец и начинает:

— Джемма, не трогай ее, она не виновата. — Потом бурчит: — Прости, дорогая, — но не мне, как ты догадываешься. Я, как спущенный мячик, возвращаюсь в дом, и знаешь, Сьюзан, о чем я думаю? Что волосы у нее смотрятся получше моих, у нее пряди высветлены.

Папа пробыл еще пять минут, потом, уже уходя, достал четыре пробных батончика «Тирамису» из кармана своего (с трудом вывела это слово) замшевого пиджака. Я чуть было не растрогалась — хоть от шоколада нас не отлучил, — но он говорит:

— Скажешь мне потом свои впечатления. Главное — не слишком ли резкий кофейный привкус?

Я швыряю в него батончиком, попадаю в щеку и говорю: «Сам проводи свои маркетинговые исследования!» — а краем глаза вижу, что мама в свою шоколадку вцепилась мертвой хваткой.

В следующее мгновение нас уже только двое, я и мама, мы сидим молча, разинув рты.

Тут у меня случился настоящий шок, все происходящее стало казаться совершенно нереальным. Я никак не могла прийти в себя.

Как это могло случиться? Но знаешь что? Хоть у меня на душе и полная неразбериха, одно я все же чувствую — смущение. Плохо, да? Нет, но ты только подумай: мой отец в постели — в постели! — с женщиной моего возраста. Думать о сексе между родителями уже неприятно, что уж говорить о чужих людях…

Вспомни, как твой отец женился на Кэрол. И как мысль о том, что они занимаются этим, нас так покоробила, что мы решили, что они сошлись, только чтобы не быть одинокими, для компании. Если бы только я могла себя убедить, что и здесь тот же случай!

И зачем все это суровой Колетт с ее мелированными волосами? Мой отец ведь даже жилетку носит. Жилетку, сечешь?

А-а! Я так и представила, как они вместе выходят в свет.

— И это после всего, что я для него сделала, — проговорила мама. — Бросить меня на закате жизни. Что я сделала не так?

Знаешь, меня всегда беспокоила перспектива обзавестись детьми, мне казалось, невыносимо будет смотреть, как разбиваются от несчастной любви их подростковые сердца. Мне и в кошмарном сне не могло привидеться, что придется переживать по тому же поводу за собственную мать.

Ты ее знаешь: образцовая жена, чудесно готовит, дом — в идеальном порядке, никогда не оборвет отца, когда он разноется про свои шоколадки, которые продаются не так хорошо, как должны. До самого климакса сохранила фигуру. Да и климакс перенесла героически, ни разу не вылетела из супермаркета с неоплаченной банкой сардин в сумке. (Почему это всегда оказываются сардины?)

Могу тебе сказать, что вся эта история очень ожесточила меня по отношению к мужчинам. Да что же это такое?! Ты отдаешь им всю жизнь, стоишь у плиты до седьмого пота, худеешь до остеопороза — и ради чего? Чтобы в тот момент, когда ты вступаешь в старость, тебя бросили ради неравнодушной к жилеткам женщины с крашеными волосами?

— Он тебя не стоит, — сказала я.

Но мама вдруг рассердилась:

— Между прочим, ты говоришь о своем отце.

Но что я должна была сказать? Что в море полно другой рыбы? Что ты еще встретишь свое счастье? Маме ведь уже шестьдесят два, она мягкая, домашняя и похожа на бабушку.

Если будет возможность, позвони мне, я сейчас с мамой живу. Это продлится некоторое время — пока отец не образумится и не вернется домой.

Целую,

Джемма.

P.S. Я не против, что ты не выпила валиум, ром с колой — неплохая замена. Ты правильно поступила.

Мама отпустила меня взять кое-какие вещи из своей квартиры, это в пятнадцати минутах езды.

— Если не вернешься через сорок минут, я буду волноваться, — пообещала она.

В таких ситуациях я начинаю жалеть, что у меня нет братьев и сестер. У мамы было два выкидыша — один до меня, другой после, — и отсутствие брата или сестры не компенсируешь никаким количеством детских лошадок и розовых трехколесных велосипедов.

За рулем я размышляла о Колетт и ее волосах. Самым большим потрясением явилось то, что она практически моя ровесница; может, отец и на моих подружек поглядывал? Прежде за ним никакие похождения не числились — до вчерашнего дня такое предположение вызвало бы у меня приступ хохота, — но сейчас, я неожиданно взглянула на ситуацию свежим взглядом. Мне вспомнилось, как добр он всегда был с моими подружками, одаривал их шоколадом — но это было почти равносильно тому, чтобы предложить им дышать нашим воздухом. А когда мне было лет двадцать, папа в два часа ночи надевал пальто поверх пижамы и ехал в центр, чтобы забрать меня и еще десяток таких же дурочек из ночного клуба. Обыкновенно мы были малость под градусом, и высшей точкой стал эпизод, когда Сьюзан высунулась из окна машины и выблевала полбутылки персикового шнапса прямо на дверцу. Папа ничего не заметил, пока наутро, позвякивая ключами, не подошел к авто, чтобы ехать в гольф-клуб, и не обнаружил, что одна из дверей как следует разукрашена. Но вместо того, чтобы рассердиться, как это случилось с мистером Байерсом, когда Сьюзан заблевала ему цветочную клумбу («Скажите этой сикушке, чтобы пришла и все убрала! Ей вообще не следует пить, она еще мала, да и не умеет!» — и еще много чего в таком роде), папа лишь произнес: «Вот те раз! Уж эта мне Сьюзан!» — и кинулся назад в дом за ведром воды и тряпкой. В те времена я считала, что папа у меня просто добрый, но теперь я начинаю думать, не скрывался ли под этой личиной старый развратник.

Тошнотворное предположение.

Я несколько раз застряла на светофоре и потеряла время. Хорошо хоть код на электронных воротах работал. Моя квартира расположена внутри комплекса, претендующего на «современность и комфорт», и среди его многочисленных удобств есть (смехотворно бедный) спортзал и электронные ворота, теоретически обеспечивающие «безопасность». Не будем говорить о том, что кодовый замок то и дело ломается и люди не могут выехать на работу или прибыть вовремя к ужину — в зависимости от того, в какое время суток произошла поломка.