Клянусь, что исполню... - читать онлайн книгу. Автор: Хилари Норман cтр.№ 8

Оливия отпила еще глоток, поставила рюмку.

– И все-таки это не главное, – с расстановкой, задумчиво проговорила она.

– А что же главное? – спросила Энни.

– Когда-нибудь, просто по закону вероятности, с каждым из нас может снова случиться беда, и нам будет нужна помощь. – Оливия встала. Если в ее крови еще играла смесь вина с коньяком, то голова работала на удивление ясно. – Я считаю, что мы должны принести клятву. Мы всегда придем на помощь друг другу, где бы мы ни были, что бы с нами ни стало.

Энни глубоко вздохнула.

– Да, – проговорила она. – Мне бы этого очень хотелось.

– Джим? – Оливия вопросительно взглянула на него.

– Конечно. – Он тепло улыбнулся в ответ. – Ты хочешь, чтобы мы поклялись поддерживать связь и делать друг для друга все, что в наших силах?

– Нет. – Оливия покачала головой. – Не просто «делать все, что в наших силах». Люди часто произносят эту фразу просто из вежливости, не вкладывая в нее никакого смысла. Я говорю о настоящей нерушимой клятве. Если кто-нибудь из нас окажется в беде, остальные бросят все и придут на помощь.

Энни тоже встала.

– Как семья?

– Именно как семья. – Джим поднялся на ноги. – Как поступили бы наши родители, если бы мы в них нуждались.

– In loco parentis, – улыбнулась Энни. – Моему отцу это понравилось бы.

– Им всем понравилось бы, – тихо проговорила Оливия. Она ощущала тепло, которое не имело никакого отношения к действию алкоголя, она чувствовала, как в ней пробуждаются новые силы и надежды.

– Надо выпить за наш союз, – сказал Джим. Они разыскали рюмки, встали рядом и подняли их.

– За то, чтобы мы всегда были рядом друг с другом в нужную минуту, – произнес Джим.

– Что бы ни случилось, – добавила Энни.

– Наперекор судьбе, – сказала Оливия и осушила рюмку.

В течение следующих десяти лет, пока они взрослели, работали, жили собственной жизнью, друзья обменивались письмами, телефонными звонками и встречались лишь изредка. Например, они воссоединились в 1981 году в Лондоне, когда Энни выходила замуж за банкира по имени Эдвард Томас, а на следующий год Энни и Джим поехали в Нью-Йорк, где жила Оливия, чтобы отпраздновать ее помолвку. Спустя пять месяцев им пришлось выразить ей сочувствие по поводу расторжения помолвки. Правда, оказалось, что ни в каком сочувствии она не нуждается, а, напротив, рассматривает происшедшее как счастливое избавление. В 1985-м – к тому времени и Оливия, и Джим уже побывали на крестинах троих детей Энни – они собрались вместе в Бостоне по случаю женитьбы Джима на Кэролайн Бомон, восходящей звезде в мире рекламы. А 4 июля 1986-го они снова совершили восхождение на Дьюксфилд-Фелл. Это была десятая годовщина смерти их родителей.

Ни одно из этих воссоединений – даже последнее – не подпадало под категорию «спешить на помощь». В течение этих десяти лет они были достаточно счастливы, чтобы не нуждаться в помощи. Первый сигнал бедствия пришел от Энни.

К весне 1987 года у каждого из троих друзей сложилась собственная жизнь. Их разделяли тысячи миль. Оливия – одинокая, свободная как птица – была известным лингвистом, много путешествовала, жила в Швейцарии и возглавляла «Сегал Транслейшн Эйдженси», большую фирму, занимавшуюся переводами. Джим – добродушный, мягкий, покладистый Джим – жил в Бостоне, менее чем в шестидесяти милях от фамильного дома Ариасов на Род-Айленде, занимаясь тем, что он любил и в чем преуспевал. Он держал рекламное агентство на правах партнерства со своей далеко не мягкой и не добродушной женой, Кэри Бомон-Ариас. А Энни, жена английского банкира Эдварда Томаса, который был старше ее на пятнадцать лет, вела не раз описываемую в роликах пресловутую английскую жизнь. Муж, трое детей и дом в Оксфордшире.

Призыв Энни о помощи пришел в две минуты одиннадцатого утра по европейскому времени. Оливия как раз уже собиралась уходить из своего офиса на встречу с представителями фармацевтической фирмы. В Англии было еще только девять утра, и, когда Оливия услышала голос Энни, она удивилась. Та всегда была слишком занята, чтобы звонить днем.

– Ливви? – В голосе Энни явственно звучало напряжение.

– Привет, Энни! Что-нибудь случилось? – Оливия положила на стол кейс и стала совать в него бумаги.

– Ничего. – Энни помолчала. – Вернее, все.

– Скажи толком.

– Не могу. Не по телефону.

– Телефон – это все, что у нас сейчас есть, Энни. – Оливия перестала складывать бумаги и села, прислонившись спиной к краю письменного стола. – Что произошло? Ты здорова? Дети в порядке?

– Дети в порядке. – Энни снова замолчала. – Пока.

– Что ты имеешь в виду? – Оливия взглянула на часы. – Энни, ты ведь позвонила, чтобы сказать мне что-то важное.

– Да.

Оливия ждала целых три секунды. Это было для нее довольно много, так как она никогда не отличалась терпением.

– Энни, ради бога, скажи мне, что случилось.

– Ливви, мне нужна твоя помощь, – еле слышно ответила Энни. – Я знаю, что ты ужасно занята, но я все вспоминаю, что мы обещали друг другу в семьдесят шестом году…

По спине Оливии пробежал холодок. Если Энни напоминает ей о данной клятве, значит, ее дела совсем плохи.

– А ты помнишь, Ливви?

– Конечно, помню.

Она помнила так ясно, словно все это происходило вчера: они трое в гостинице неподалеку от Дьюксфилд-Фелл, они пьют коньяк и решают, как им жить дальше. А вот и клятва: если кто-то из нас окажется в беде, остальные бросят все и придут на помощь. Так было.

– Мне больше не к кому обратиться. Извини.

– Не будь идиоткой. Именно в этом и есть смысл нашего союза. – Оливия лихорадочно прикидывала в уме, кого послать на переговоры с заказчиками. У нее действительно была масса важных дел, но, в конце концов, это входило в условия. «Наперекор судьбе», – вспомнила она свои собственные слова. – А Джим? – проговорила она в трубку. – Ты ему звонила?

– Нет еще. Я подумала, может быть, ты это сделаешь.

– Конечно, если ты хочешь.

– Я сама во всем виновата. – В голосе Энни звучали слезы. – Я такая слабая, такая трусливая…

– О чем ты говоришь, Энни? – Оливия не верила собственным ушам. – Ты молодец. Ты прекрасно устроила свою жизнь, ты мать троих детей…

– Никакой я не молодец, Ливви.

И вдруг до Оливии дошло, что женщина, с которой она сейчас говорит по телефону, совсем не похожа на Энни. Несмотря на внешнюю хрупкость, в Энни была внутренняя сила, чувство собственного достоинства. Сейчас она говорила как надломленный, отчаявшийся человек.