Когда Кайл тянется к тумбочке за презервативом, я стараюсь не думать, сколько раз он это уже делал. Я забираю у него презерватив и надеваю его сама, ртом — этому профессиональному приему меня научили в колледже. Я применяю его только тогда, когда действительно хочу произвести впечатление. Чтобы это освоить, потребовалась многомесячная тренировка на цуккини.
Кайл посмеивается:
— Неужели ты правда это сделала?
— Ты не поверишь, сколько я всего умею.
— Скажи, что тебе нравится, — шепчет Кайл, и его дыхание щекочет мне шею. Первый парень, у которого хватило ума спросить. — Так нравится? — спрашивает он, крепко целуя меня в губы и опрокидывая на спину. Я выдыхаю «да».
— А так?
Кайл касается меня пальцами; похоже, он и сам кое-что умеет. Он доводит меня до такого состояния, что я умоляю его не останавливаться, и он не останавливается. Когда я уже почти на пределе, когда хочется закричать, он входит внутрь. Ничего подобного я прежде не ощущала. Ни о чем другом думать не могу — только о том, как это хорошо. Впервые не нужно ничего изображать. Кайл шепчет мне на ухо, что он хочет со мной сделать. Уже на второй идее меня уносит то ли ввысь, то ли вглубь — удивительное ощущение, настолько сильное, что я невольно вскрикиваю. Раньше при первом заходе мне всегда приходилось притворяться.
Потом Кайл обнимает меня, бережно прижимает к себе и проводит руками по моему телу, словно хочет запомнить навсегда. Его руки изучают все изгибы.
— Я сходил по тебе с ума с пятого класса.
— Не может быть.
— Правда. Я боялся, если скажу тебе, ты поднимешь меня на смех.
— Я бы так и сделала.
— Знаю. Я ждал, пока ослабнет твоя защитная реакция. Ты так редко открываешься.
— Я сходила по тебе с ума, когда мне было десять, — признаюсь я.
— Ты? — искренне удивляется Кайл.
— Если я тебе так давно нравлюсь, почему ты ничего не говорил?
— У тебя всегда был парень. Ей-богу, ты вечно была окружена мальчишками.
— Ну нет. Это у тебя всегда была девчонка, — возражаю я.
— Так или иначе, у нас почти не было шансов.
— Выходит, твой план соблазнения состоял в том, чтобы покрутиться передо мной со старой подружкой и чуть не лишить меня временной работы?
— Я бы не назвал это планом, — отвечает Кайл, целуя меня в нос.
— Твое счастье, что я доверчивая.
Засыпаю в гигантской кровати Кайла, он обнимает меня и гладит по волосам. Странное, непонятное чувство; я уже отвыкла и не сразу вспоминаю, как оно называется. Ах да, умиротворение.
Просыпаюсь от того, что Кайл прижимает меня к себе, и впервые за много месяцев мне плевать, что я безработная. Этого привычного ощущения обреченности как не бывало. Сегодня я настроена оптимистично. Может, потому, что Кайл отважно целует меня, не думая об утреннем запахе изо рта. А может, потому, что я целую его в ответ и знаю, что будет дальше и что мы не станем неловко прощаться, пряча глаза.
Кайл садится и потягивается.
— Пойду сварю нам кофе, — говорит он.
Я смотрю, как он натягивает трусы и, неслышно ступая, идет на кухню. Потом зеваю и, прихватив простыню, встаю.
* * *
Кайл настаивает на том, чтобы подвезти меня до работы. Я прихожу практически в той же одежде, что и вчера (но в другой рубашке — Кайловой), и сейчас меня не волнует, что Кайл может не позвонить или что меня будут обсуждать в конторе.
Но безмятежное, ленивое блаженство быстро улетучивается.
В почтовом ящике меня, словно фугас, ждет письмо от Стеф. К нему прикреплена статья из «Чикаго трибюн».
Заголовок:
ШУТКА ЗАШЛА СЛИШКОМ ДАЛЕКО?
Расследование вторжения в офис крупнейшего производителя канцелярских принадлежностей.
Я в ужасе просматриваю статью.
Увидев слова «вандализм», «вторжение» и «полиция», я почти перестаю дышать. Читаю:
ШУТКА ЗАШЛА СЛИШКОМ ДАЛЕКО?
Полиция считает, что по меньшей мере двое озлобленных сотрудников фирмы «Максимум Офис» проникли в здание, перерыли личные дела служащих и взломали электронную почту компании.
Несколько вице-президентов компании и других менеджеров высшего звена получили по электронной почте уведомления об увольнении. Со счета компании пропала как минимум двухнедельная заработная плата высшего руководства, в общей сложности около $ 55 000.
Никак не могу восстановить дыхание.
Неужели Мисси украла эти деньги?
Ну разумеется.
Похоже, вся эта затея была только предлогом, чтобы забраться в сеть, а потом свалить это на нас.
Читаю дальше:
Вторжение произошло через несколько месяцев после массового сокращения почти 1000 сотрудников, ни один из которых не занимал высоких должностей.
Полиция сообщает, что подозреваемых пока нет, однако в настоящее время изучается список недавно уволенных сотрудников, которые могли иметь доступ в здание компании.
Пока официальные лица заявляют, что этот взлом не должен повлиять на запланированное слияние со вторым по величине производителем офисных принадлежностей, корпорацией «Офис Онлайн».
Вдруг полиция уже решила, что из всех озлобленных сотрудников я самый озлобленный? Они наверняка уже повсюду разослали фэбээровцев в черном, которые, может быть, в этот самый момент допрашивают Хозяина Боба, а он рассказывает, что всегда подозревал за мной криминальные наклонности, учитывая, что я ни разу не заплатила вовремя. Или вытягивают всю подноготную из бессмысленно ругающейся Стеф и увозят в тюрьму на заднем сиденье полицейской машины без номеров.
Я звоню Стеф.
— ГДЕ ты была? — выдыхает она.
— Покупала билет до Мехико в один конец.
— Теперь не до шуток.
— Что будем делать?
— Держаться за алиби, которое предложила Мисси.
— Какое еще алиби?
— Ну, что мы сидели дома. И смотрели «Офисное пространство».
— Я не видела «Офисное пространство.
— Да кто не видел «Офисное пространство»?
— Про что хоть там?
— Ну, их уволили, а они решили ограбить компанию, — рассказывает Стеф.
Я вздыхаю.
— Ты не видишь иронии?
— В смысле? — не понимает Стеф.
— Да ничего. А если это не поможет?
— Тогда, похоже, нам обеим понадобится хороший адвокат, — отвечает она.