Ярмарка любовников - читать онлайн книгу. Автор: Филипп Эриа cтр.№ 50

Эме повернула к нему голову и положила руку на его запястье. И очень тихо произнесла:

– Замолчи…

Они еще долго неподвижно сидели на откосе рядом с кладбищем. Они молчали, понимая без всякой ложной скромности, что еще раз их объединила простота ощущений.

Наконец Эме решила встать. Подавшись грудью вперед, она захотела приподняться, но не смогла.

– Ух! – воскликнула она.

На ее лице отразилась боль, и она слегка потерла колени.

– Что с тобой, Меме?

Она ответила немного плаксивым голосом:

– Мой ревматизм…

Впервые она заговорила о своих болезнях при Реми, и, наверное, с ней такое случилось впервые в жизни. Еще она сказала:

– Знаешь, бывают моменты, когда я чувствую себя такой усталой, ну очень усталой…

Прошло совсем немного времени после отъезда Эме, и настроение Реми стало ровным. Когда с высоты обзорной площадки Брид он видел, как вдалеке машина его подруги сворачивала в сторону Альби, он уже понимал, что разорвалась последняя ниточка, связывавшая его с прошлым, и корабль его жизни отдал швартовы. Ему оставалось лишь взять курс на Кордес и плыть вперед, не опасаясь подводных рифов.

Жизнь городка не была теперь для него в диковинку. Он привык и к местным жителям, и к их обычаям. Замкнутость и необщительность, проявленные на первых порах из-за излишнего романтизма, и мрачное удовольствие, которое он извлекал из своего затворничества, сменились самым обыкновенным равнодушием. Он замечал, что проходили дни, менялись времена года, лишь когда приходилось отказываться от чего-то привычного. Реми знал, что останется здесь надолго. И никуда не спешил. Он даже не стремился увидеть в этих местах что-то такое, что могло бы его удивить. И с равнодушием смотрел на все, что окружало его.

Так, например, его даже не удивило открытие, что Кордес был городом кошек. Их можно было встретить повсюду: на садовых оградах, на узких мостовых верхнего города, в подворотне каждого дома. Весной он увидел, что город утопает в левкоях. Немного позднее, в начале лета, он наблюдал, как пышным цветом распустилась красная валериана. Под горячими лучами летнего солнца стены домов окрасились в пурпур точно так же, как в мае они сияли позолотой.

Цветы и кошки. Такое массированное проникновение животного и растительного мира во все щели и закоулки наполовину вымершего города-крепости, казалось, заставляет двигаться и блестеть на солнце не только все живое, но и мертвые камни. Возможно, благодаря этому город не мог застыть в мертвенной неподвижности и однообразной серости небытия, и даже когда все умрут, еще какое-то время здесь будет поддерживаться видимость жизни.

Какие бы мысли, мечты навевал раньше на Реми этот праздник жизни во славу животного и растительного мира! Однако теперь самые удивительные открытия, самые веские причины для радости оставляли его равнодушным. В его душе иссяк источник вдохновения. Или же, возможно, пересох на время?

Он выходил на прогулку, но с определенной целью. Если он и выбрал для себя три или четыре маршрута, то вовсе не из-за живописного пейзажа, а потому, что мог тренироваться в спортивной ходьбе. Он избегал выходить на асфальтированные дороги из-за автомобилей, а нежелание встречаться с туристами отбило у него всякую охоту спускаться к въезду в город со стороны Бутейери. Прошло бы еще немного времени, и он, привыкнув, равнодушно взирал бы на окружавшую его красоту.

Очертания города утратили бы для него всю свою прелесть. Он ступал бы по лестнице, ведущей к Патер-Ностер, и даже не вспомнил бы, что у нее столько же ступенек, сколько слов в молитве. Ему было бы безразлично, проходил ли он воротами Ормо или Планоль, пересекал ли Базарную площадь, спускался ли по улице Рамп, словно у него на глазах была повязка.

Наступил сентябрь.

Однажды после обеда Реми возвращался со своей ежедневной прогулки. В этот раз он забрался высоко на холм, расположенный напротив его сада, прошел до Суэля и возвращался через Сармаз. Он подошел к Кордесу со стороны Буиссе, поднялся по улице Шод, свернул направо, чтобы наконец выйти на свою улицу Обскюр.

Он шел, по привычке глядя себе под ноги. Когда молодой человек подошел к первой арке на улице Обскюр, стоял еще сильный зной. И вдруг ему показалось, будто подул свежий, живительный ветерок. Реми остановился. Ему захотелось немного передохнуть в тени.

И в этот момент где-то возле арки послышались шаги.

Реми поднял глаза.

Между стенами по залитому солнцем узкому проулку шла женщина. Она приближалась. Реми увидел, что это была девушка с непокрытой, несмотря на жару, головой, в руках у нее была корзина, наполненная гроздями черного винограда. Она шла ему навстречу. Реми не мог разглядеть ничего, кроме ее сияющего лика.

Она вошла в темноту арочного перекрытия и тут же превратилась в загадочный силуэт на фоне света. По всей вероятности, пребывая во власти своих дум, она до сих пор не замечала Реми. И только когда с ним поравнялась, она воскликнула:

– Ах!

Немного отпрянув от неожиданности, девушка на секунду остановилась.

Реми не мог разглядеть ее лица из-за полумрака арки. Но он почувствовал на себе пристальный взгляд ее темных глаз, скорее задумчивых, чем любопытных, напомнивший ему прямой с поволокой взгляд лебедя.

И, словно извиняясь за испуг, незнакомка прошептала:

– Простите…

И ушла прочь.

Реми не оглянулся.

Он застыл на месте. Он знал, что за его спиной удаляется девушка, вот она уже вышла из тени и снова оказалась на солнце.

Реми слышал, как, удаляясь, стихают ее шаги.

* * *

Он не покидал дома целую неделю.

Когда же снова вышел на прогулку, то свернул на другую сторону склона. Он спустился через Нотр-Дам или по Формигье. Он не расспрашивал служанку о жителях городка. Из своих окон он никогда не рассматривал редких прохожих на улице Обскюр.

В начале октября он подумал, что каникулы кончились и девушка, должно быть, уехала из Кордеса. Однако в первое же воскресенье он спустился в центр городка и оказался у церкви в самом конце мессы. Как только показались первые прихожане, он подошел поближе. И тут же увидел ее.

Она шла под руку с пожилым мужчиной. Она повернула голову в сторону Реми. И он узнал взгляд ее глубоких глаз.

* * *

Всю зиму он думал только о ней. Придерживаясь теперь в отношениях с женщинами совсем другой линии поведения, чем прежде, он не искал путей сближения с ней. Он не спрашивал, как ее зовут, где она живет, и даже когда она изредка попадалась ему навстречу, отводил глаза, стараясь смотреть в сторону.

И только вновь пришедший апрель и непредвиденный случай помогли все изменить.

Однажды утром на улице Барбакан он вдруг услышал чей-то резкий голос. Он принадлежал женщине, говорившей без местного акцента. Не желая сталкиваться лицом к лицу с какой-либо заезжей туристкой, Реми уже было повернулся, чтобы уйти. Однако, хотя голос был ему незнаком, он почему-то шагнул навстречу.