Букет кактусов - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Уварова cтр.№ 13

Несколько раз Жемчужников приглашал Сашу с собой в шумные компании, собиравшиеся на квартирах его приятелей и приятелей его приятелей. Но эти компании ей не очень-то нравились: там много пили, много курили, девицы были слишком развязны, а парни – слишком нахальны. И непрерывно грохала машина для заколачивания свай, которую все они называли «музыкой». Там много смеялись (часто – по такому поводу, что Александре хотелось немедленно покинуть помещение), но настоящего веселья не было. Приятным исключением стал, пожалуй, только день рожденья Славика Филимонова, где было много знакомых Саше лиц. Словом, на таких тусовках она чувствовала себя чужой среди чужих. Да и ее спутнику было явно не по себе оттого, что не по себе было ей.

Но и в Сашиной компании у Бориса возникали такие же проблемы, как у нее – с его знакомыми! Во-первых, между ним и Маринкой Мелешкиной с самого начала будто черная кошка пробежала. Это была взаимная нелюбовь с первого взгляда, абсолютно, как казалось Саше, необъяснимая. Тем более необъяснимая, что у всех прочих мужиков – от юного «чико» Даниэля Кордова до престарелого профессора Конюхова – Маринка вызывала прямо противоположную реакцию. Ну, а из «во-первых» вытекали «во-вторых» и так далее: вся александровская компания крутилась вокруг Мелешкиной, словно вокруг центра всемирного тяготения, собиралась, как правило, у нее на квартире и кишмя кишела иностранцами всех мастей. А иностранцы – в этом Саша давно убедилась – действовали на Жемчужникова, как красная тряпка на быка.

Конечно же, Александре не нравилось, что два самых милых ее сердцу человека никак не могут поладить между собой. Но еще больше не нравилось ей, что она никак не могла понять – почему?

Мелешкина не утруждала себя аргументами.

– Не нравится он мне, Сашок! Нутром чую, понимаешь? Разве мало тебе его кобелиной натуры? Попомни мое слово...

С Борькой было еще трудней говорить на эту тему.

– Твоя Мелешкина уверена, что она пуп земли! Думает, что ею должна восхищаться вся Вселенная. Противно смотреть, как она крутит задом перед всеми мужиками!

– Борька, не смей! Она моя подруга! И вообще, Маринка совсем не такая, ты ее не знаешь.

– ...Я бы мог тебе сказать, за что она меня на дух не переносит. Да не стоит: она ж твоя подруга!

– Нет уж, ты говори, говори!

После яростной атаки он сдался.

– Она просто не может мне простить, что я выбрал тебя, а не пристроился в хвост длинной очереди ее хахалей. Сама мысль о том, что можно любить кого-то, кроме нее, ей невыносима!

– Врешь!!! Смотрите-ка, да ты у нас сам – пуп земли! А еще про других рассуждаешь!

Оттолкнув его руку, Саша быстро пошла не оборачиваясь по заснеженной аллее парка, но Борис нагнал ее одним прыжком. Игнорируя сопротивление, обхватил сзади, ткнулся шершавыми губами в ухо.

– Постой, глупенькая... Ну прости, я не хотел с тобой ссориться. Ты же сама начала этот никчемный разговор!

– Борька, как ты можешь! – Александра порывисто повернулась к парню, положила руки на плечи. – Нельзя же так безапелляционно судить о том, чего не знаешь. В отношении Маринки ты не прав, совсем не прав! Говорю ж тебе, ты ее совсем не знаешь. Она меня любит и будет только рада, если у меня все будет хорошо.

– Послушай, Шурик! – Борис мягко зажал голову девушки между своими ладонями. – Я давно знаю, что ты – самый добрый, самый благородный и чистый человечек на свете. Иначе бы я в тебя не влюбился как мальчишка. Но нельзя быть такой наивной, понимаешь? Надо научиться видеть за красивыми словами настоящую человеческую природу, разбираться в ней! Иначе потом, когда останешься с жизнью один на один, можно таких шишек себе набить, в такое дерьмо вляпаться, что...

– Один на один?..

Саша глядела на него широко распахнутыми глазами.

– А я-то думала, Борис Феликсович, что вы и вправду хотите стать моим ангелом-хранителем, защитой и опорой на всю оставшуюся жизнь!

– Ну что ты, конечно... – Он смущенно потянулся к ней, но Саша отстранилась. – Я ж не имел в виду, что мы расстанемся, просто... Разные бывают ситуации. И я не хочу, чтобы когда-нибудь ты плакала из-за своей доверчивости, Шурик.

– Я что-то не пойму – о чем это ты?

– Да вот хотя бы об этой твоей Маринке. Может, в ней я действительно ошибаюсь, дай Бог, как говорится. Только... Извини меня, но ни одна баба на свете не поставит дружбу выше своей бабской натуры. Никогда! Так что если ты, к примеру, когда-нибудь перейдешь своей подружке любовную дорожку... Или еще проще: есть такие, которые считают, что все мужики на свете должны принадлежать им и только им. Ну, словом, ты не надейся, что дружеские чувства к тебе ее остановят. Нет, Шурик!

Александра чутко ловила каждое слово этой небольшой лекции, и в ней закипало смешанное чувство возмущения, ревности и собственной женской неполноценности: уж у нее-то, Саши Александровой, дружба всегда была и останется на первом месте!

– Скажите, какой знаток женской сущности! Интересно, на каких же это семинарских занятиях тебя такому обучали?!

Борька нахально усмехнулся, прижав к себе девушку и увлекая вперед по аллее.

– Не на семинарских, Шурик, а на практических! Кажется, я от тебя не скрывал, что у меня была богатая практика, так? Да если б и попытался, то всегда нашлись бы «доброжелатели» вроде твоей Мелешкиной... Видишь, я перед тобой чист: не таю ни своих действий, ни помыслов!

– Бабник! И помыслы у тебя бабника, матерого такого...

Жемчужников засмеялся тихим гордым смехом, потом вздохнул не без сожаления.

– Был, Шурик. Был! Все в прошлом. А в будущем – только ты. – Он теснее прижался к ней. – Мы с тобой!

– Борька... – Александра спрятала горящее на морозе лицо на плече друга.

То самое, о неизбежности которого все время предупреждала Маринка Мелешкина, случилось седьмого апреля – через день после того, как Александре исполнилось восемнадцать.

Еще за месяц до дня рождения она стала ломать голову: как отпраздновать совершеннолетие так, чтобы совместить несовместимое – Маринку с «иностранным легионом» и Борьку Жемчужникова с его «мушкетерами, дамами и оруженосцами». А главное – куда приглашать эту вторую гоп-капеллу? Не к Мелешкиной же! Ломала, ломала, но так ничего и не придумала.

А в понедельник, непосредственно перед событием, к ней на первой же пятиминутке внутри пары примчался Борис.

– Шурик, решено: собираемся у меня, в субботу!

– У тебя?! – Саша подумала, что ослышалась.

– Ну да! Мадам Жемчужникова покидает меня на целую неделю, можешь себе представить? В субботу утренней лошадью отбывает в столицу, ура!

– Какой еще лошадью, Борька, что ты несешь?

– Ну, то есть не на одной лошади, а сразу на нескольких тысячах, уже не помню, сколько их в двигателе самолета. Это я от радости, извини. В общем, вчера «мамочка» мне сообщила, что намерена взять недельку за свой счет и махнуть в Москву. У них там в этом году какой-то юбилей выпуска – она же МГУ закончила. Так вот, сейчас ее московские подружки затевают что-то вроде «оргкомитета», как она выразилась, а я думаю, это будет похоже скорее на генеральную репетицию. Впрочем, мне плевать, что там будет, по мне – так хоть бы она вообще получила московскую прописку! Но, к сожалению, уже взяла обратный билет, так что счастье будет недолгим. Но все равно оно будет! Ты все усекла, Шурик? Возражений нет?