Турецкий горошек - читать онлайн книгу. Автор: Д. Л. Нельсон cтр.№ 17

– Давай, – разрешает мать. Сэм велит нам сложить руки. – Великий Боже, милосердный Боже, мы благодарим тебя за нашу пищу. Пей до дна! Ваше здоровье! Аминь!

Тарелки снуют взад-вперед. Серебряные приборы стучат по фарфору. Наш застольный разговор обильно сдабривается восклицаниями: «Гм-м-м…», «Вкуснятина!» и «Пальчики оближешь!».

Я традиционно заканчиваю праздничный обед, засунув за щеку маринованный огурчик. Помню, в детстве я болела свинкой. Вот тогда, сунув в рот пикули, я испытала мучительную боль, и это еще слабо сказано.

– Лиз, да проглоти же ты огурчик, – говорит мать.

– Это был бы не обед на День благодарения, если бы Лиз не выглядела как опухший бурундук, – говорит Бен.

– И если бы я не посоветовала ей проглотить огурец, – подхватывает мама.

Семейные ритуалы, ничего не поделаешь. Будучи школьницей, я терпеть не могла подобных шуточек. А теперь они мне нравятся, напоминают о том, кто я есть. Но останется ли все по-прежнему, если я брошу Дэвида? Примут ли они Питера, или мама откажется признать его? Она всегда неодобрительно пыхтит, рассказывая о чьих-то разводах. Она злится, удивляясь, как смеют родители важничать, если их неблагодарные дети навлекают на них такой позор.

Мама постукивает вилкой по бокалу с водой, возвращая меня к реальности.

– Прежде чем наши мальчики отправятся смотреть футбол, я хочу сделать объявление.

Она игнорирует тот факт, что нашим мальчикам уже далеко за сорок. Поднявшись со стула, она идет к письменному столу, стоящему в простенке между окнами, и приносит два листа бумаги, в одном из которых я узнаю ее персональную почтовую бумагу.

Много лет она заказывала веджвудские почтовые наборы с цветной бумагой и именными конвертами с серо-голубым тиснением. Я вспоминаю то время, когда она написала моему учителю: «Элизабет-Энн отсутствовала вчера на занятиях, решив, что гораздо интереснее ловить головастиков, чем сидеть в классе. Поступайте с ней, как сочтете нужным». Я сама вручила это послание, уверенная, что в нем содержится обычное объяснение, написанное матерью, которой понятны все искушения весеннего дня.

Мать берет простой листок.

– Сначала послушайте письмо тетушки Энн. – Тетушка Энн – ее родная сестра, живущая в Сан-Сити, Аризона, она на два года старше матери.

Милая Грейси,

я пишу тебе это письмо, сидя в моем уютном патио и попивая мятный чай со льдом. Если бы я по-прежнему жила в Новой Англии, то мне пришлось бы сейчас напялить на себя кучу теплой одежды.

Скоро ко мне придет моя соседка, Кей, мы с ней играем в бинго. На прошлой неделе я обогатилась за счет этой игры на десять долларов. По моим прикидкам, до конца года я выиграю еще около сотни долларов. В субботу вечером в клубе устраивают барбекю с танцами. Мы, вдовы, ходим туда компанией и поглядываем на пару симпатичных вдовцов. Благодаря им и друзьям наших мужей у нас всегда есть кавалеры для танцев. Хотя среди вдовцов чаще всего попадаются старперы.

«Галстуки мокры от чая, а ширинки – от мочи», – так говорит о них Кей. На самом деле она не права. Никто из них не носит галстуки. Хотя я, к сожалению, не смотрела на их ширинки. Вероятно, мама сейчас готова была бы встать из могилы, чтобы прочесть мне нотацию о благопристойном поведении.

Ну да ладно, Кей уже сигналит мне, а я хочу бросить письмо в почтовый ящик по дороге.

С сердечным приветом,

Твоя Энн.

Мать отложила письмо и взяла свою личную почтовую бумагу.

– Получив это письмо, я принялась писать ей ответ. – Она слегка откашлялась.

Милая Энни,

вечера у нас очень холодные. Я с ужасом жду зимы. Отопление стало слишком дорогим удовольствием. Морозы губительны для моего артрита.

У меня началась бессонница, и на следующей неделе я пойду на прием к доктору. Дети приедут на День благодарения, и их предстоящий приезд наполняет меня хоть какой-то радостью. Я смотрю мыльные оперы и игровые шоу, но они мне так надоели, что…

Она относит оба листка обратно на стол.

– Я так и не закончила свое письмо. Энн живет такой интересной жизнью, а я только и делаю, что жалуюсь, как старая кляча. Что ж, сказала я себе, раз мне не нравится моя жизнь, то стоит изменить ее. Я переду в Аризону и буду жить там с Энн. – Внимательно поглядывая на каждого из нас, она ждет нашей реакции.

Все мы пребываем в каком-то безмерно глубоком молчании. Я удивленно смотрю на мою мать, на женщину, которую я, за глаза разумеется, называла Супер-Нытиком. Ее взгляд ходит по кругу, включающему Джилл, Бена и меня.

– По-моему, это чудесная идея, – говорю я, сознавая, что ей нужно мое благословение.

– В самую точку, бабуля, – говорит Мишель.

– Значит, ты будешь жить поближе к нам, – добавляет Кортни, и я замечаю, что Джилл слегка вздрагивает.

Тут нас всех словно прорывает, и мы начинаем говорить одновременно, а мама расцветает от нашего внимания.

– Вы хотите продать этот дом? – спрашивает Дэвид.

– Мы с Джанис переедем сюда, – говорит Бен. – А наш дом сдадим в аренду. Я хочу расширить сад, увеличить урожай яблок и, может, еще наладить производство других продуктов, типа кленового сиропа.

– А что, если тебе не понравится в Аризоне? – спрашивает Джилл.

– Тогда я вернусь обратно. Поэтому Бен пока только сдаст свой дом.

Дэвид хмурится.

– По-моему, это не справедливо, – тихо бурчит он. Я, успокаивая его, касаюсь его руки. Он открывает рот и закрывает, ничего не сказав.

– Я думаю, все будет в порядке, – говорю я, и Джилл поддерживает меня. Мне этот дом не нужен. А Бену нужен. Папа всегда говорил, что стоит заняться обработкой нашей земли. Бен облагородит ее.

Мама выпроваживает мужчин в гостиную. Отложив на время уборку стола, она приносит фотографии Сан-Сити. Когда я рассматриваю одну из них, где тетушка Энн стоит рядом с кактусом, мать говорит:

– Этому кактусу больше сотни лет.

– Когда ты собираешься уезжать? – спрашивает Джилл.

– В понедельник. Я купила билеты туда и обратно, с открытой датой возвращения, на три месяца. Если мне понравится, я вернусь, чтобы запаковать свои вещи. А если мне даже не захочется уезжать оттуда, то я могу просто попросить Джанис прислать мне все необходимое. Сдам обратный билет. А на вырученные деньги сыграю в бинго.

Мать никогда не играла в бинго. Она пренебрежительно относится к такому времяпрепровождению, как и к большинству игр, устраиваемых католической церковью.

– Я еще не настолько безумна, чтобы умирать со скуки в католическом соборе, – говорила она обычно.

– В бинго?! – восклицает Джилл и потрясенно смотрит на меня и Джанис, явно спрашивая нас взглядом: «Какой бес в нее вселился?» Да, похоже, мне нужно пересмотреть мое представление о матери как о ноющей старушке, не способной на самостоятельные решения.