Хранящие тепло - читать онлайн книгу. Автор: Елена Лагутина cтр.№ 31

То, что она наговорила ему в трубку, сейчас казалось ей пустым, лишенным элементарной логики нагромождением фраз. Было темно, она шла по улице, споткнулась, повредила ногу, это совсем не страшно и не серьезно, через несколько дней ее выпишут, а потом и гипс снимут. Не позвонила, потому что в палате нет телефонного аппарата… Только теперь Саша поняла, насколько это было глупо. Она в принципе не могла позвонить ему — просто потому, что не знала номера его телефона в гостинице. Не нужно было ничего придумывать, а она придумывала, врала отчаянно и без оглядки… Поверил ли? Сейчас это было не слишком важно. Главное, что он услышал ее голос, а это значит, что она выиграла время. Время, необходимое ей для того, чтобы решиться сказать ему правду… Если, конечно, она вообще когда-нибудь решится на это, несмотря на обещание, данное Кристине и самой себе. Слишком велико было искушение просто исчезнуть из его жизни еще до того, как он вернется из поездки. Чтобы Денис никогда не увидел, что стало с ее лицом и с ней самой.

Пытаясь отвлечься, она прислушивалась к звукам, доносящимся из-за стены. К вечеру в больнице стало совсем тихо, только изредка поскрипывала дверь сестринской и слышался четкий и размеренный стук каблучков медсестры Ирины, проходящей по палатам с инъекциями и таблетками. Вечерний обход дежурного врача еще предстоял. Саша понятия не имела, сколько может быть времени, но этот вопрос ее как будто бы и не интересовал вовсе.

Шаги, доносящиеся издалека, приближались к ее палате. Шаги были тяжелыми, мужскими. На мгновение ей стало страшно: она вдруг подумала, что это может быть Денис. А вдруг он все-таки не поверил ей, бросил свой турнир и решил вернуться, чтобы убедиться, своими глазами убедиться в том, что с Сашей на самом деле «все в порядке»? Представив, что сейчас дверь распахнется и он войдет в палату, Саша вжалась в подушку и почувствовала, как лоб покрылся испариной. Она этого не вынесет, она просто не сможет этого вынести — это будет еще страшнее, еще ужаснее того, что уже случилось.

Цепенея от ужаса, она смотрела, как дверь ее палаты медленно приоткрывается. Она была почти уверена, что сейчас увидит его, и уже собиралась, повинуясь инстинкту, набросить на лицо одеяло… Но долей секунды раньше все же поняла, что не прошло и часа с того момента, как она разговаривала с ним по телефону. Если час назад Денис был еще в гостинице в Элисте, значит, сейчас он, при всем желании, никак не может оказаться здесь. Никак не может…

На нее смотрели две пары мужских глаза.

— Что с вами, Саша? Вы как будто испугались.

Это был врач, ее лечащий врач. Тот самый доктор, который казался приветливым и милым и мог ответить на все ее вопросы, кроме одного. Того вопроса, который она задала ему утром в перевязочной: что будет с моим лицом? Вернее, он ответил и на этот вопрос. Только почему-то при этом не смотрел в глаза и говорил так долго, а фразы были такими непонятными, что Саша не стала настаивать, уже в тот момент решив все для себя окончательно.

Саша молчала.

— Как вы себя чувствуете?

Справа от доктора стоял еще один мужчина. Его присутствие почему-то смущало Сашу, она даже ощутила новую волну страха от того, что в палате находится незнакомый человек, новый источник опасности. Все неизвестное сейчас было связано для нее с опасностью.

— Нормально, — наконец произнесла она тихо, — вполне нормально.

Это было почти правдой, ведь сейчас ее спрашивали о том, насколько сильны болевые ощущения в области наложенных швов. К вечеру боль, на самом деле, почти утихла, и теперь слабые движения порванных мышц уже не заставляли ее вскрикивать. Наверное, доктор был прав, когда говорил ей, что через пять-шесть дней все будет нормально. Через шесть дней ей снимут швы и выпишут из больницы… Думать об этом было просто невыносимо.

— Ну вот и хорошо. А это Евгений Николаевич, следователь. Хочет с вами поговорить.

— Следователь? Со мной? — она почему-то удивилась, хотя посещение следователя было вполне естественным.

— Следователь, — повторил тот, кого представили Евгением Николаевичем. Голос был низким, чуть хрипловатым, но приятным и располагающим. — По вашему делу. Необходимы ваши показания. Вы можете дать показания?

— Показания…

Двое мужчин, стоящих у постели девушки с забинтованным лицом, были в некотором замешательстве. Молчание длилось слишком долго — так долго, что оба, наверное, решили бы, что вопрос не был услышан. Но Саша сама, прежде чем воцарилось это странное молчание, произнесла слово «показания» — значит, услышала, поняла, что от нее требуется. И почему-то ни один из присутствующих не решался нарушить эту почти что магическую, нереальную тишину, хотя ни один из них не мог знать того, что творилось в ее душе в эти минуты.

Почему-то снова вспомнилось детство — несколько коротких эпизодов, незначительных, которые почти стерлись из памяти. Промелькнули качели, выкрашенные в синюю краску, на которых так любила «летать» Саша. Потом — операционная, бинты, голос Дениса. Но все было не то, совсем не то, о чем нужно было думать в эти минуты. Показания — вот что от нее требовалось. Сейчас, здесь, она должна будет рассказать — или не рассказать. Самой ей казалось немыслимым то, что она сомневается. Летающие мальчики, закрытые окна, в которые стучатся заброшенные и забытые дети — все это казалось сейчас пустым и ненужным бредом, детским лепетом, составляющим ее глупый мир, тот глупый и наивный мир, в котором прошла первая половина ее жизни. Но теперь эти же самые окна внезапно закрылись перед ней, и если бы в душе оставалась хоть капля надежды на то, что когда-нибудь окна снова откроются, возможно, ей было бы над чем подумать. Так что же сдерживало ее, ведь даже кошки больше не было, а синий том Стейнбека валялся на полу в углу больничной палаты, не вызывая в душе ни капли жалости.

— «Саша, — снова услышала она голос, как будто издалека, и медленно перевела глаза, отзываясь на звук. — Знаешь, скольких людей он еще может покалечить? Отправить на тот свет? Неужели ты будешь продолжать за него бороться? Неужели ты до такой степени… дура?» — эти слова несколько часов назад сказала ей Кристина. На самом деле, Саша понятия не имела, что может случиться, останься он на свободе. А ведь если случится, в том будет и ее вина. Продолжать бороться просто не было сил. Привычный «допинг» не действовал, а из глубины души внезапно поднялось и, разрастаясь, приобрело невероятные размеры совсем незнакомое, неведомое доселе Саше чувство, которое люди обычно называют ненавистью. Саша пока не могла никак назвать свое новое чувство, потому что испытывала его впервые в жизни и имени его не знала. Но она сразу поняла, что оно дает ей силы, и приняла его — сразу, безоговорочно, без всяким условий впустив туда, где еще совсем недавно царила только поэзия и вера в добро. Впустила и поняла, что ей стало легче и проще.

— Показания. Конечно, я дам показания.

Следователь опустился на стоящую возле кровати табуретку, а доктор, медленно повернувшись, направился к выходу. На пороге он на мгновение задержался — Саша, проследив за ним взглядом, увидела, как она нагнулся, а потом, снова обернувшись, удивленно произнес: