Девять месяцев из жизни - читать онлайн книгу. Автор: Риза Грин cтр.№ 2

– Прекрасно, – говорит он. – Сейчас я тут закончу, и скоро увидимся. Целую.

– Целую, – говорю я. – Пока.

Я заканчиваю разговор и собираю разметавшиеся по лицу волосы, пытаясь увязать их в хвостик, при этом рулю локтем и набираю номер своей подруги Джули.

– Але!

– Привет, Джул, это я. Ну так как, мы сегодня обедаем?

Джули – одна из моих ближайших подруг, каковой факт продолжает удивлять меня все семь лет нашего знакомства. Людей, настолько не похожих друг на друга, надо еще поискать. Если я всегда была мизантропом и циником, Джули – самый благостный, доброжелательный и позитивно настроенный человек на планете. Все эти дурацкие тесты про наполовину пустую и наполовину полную бутылку коньяка написаны про нас с Джули. И жизнь у нее всегда была позитивная и благостная, и ничего плохого с ней никогда не случалось. Вообще-то я терпеть не могу таких людей и никогда не отказывала себе в удовольствии похихикать у них за спиной, так что у меня нет никакого достойного объяснения, почему я могу спокойно переносить ее благообразность и позитивность. Единственное, что приходит в голову, – это инстинкт, который лучше меня понимает, чего мне не хватает, и он тянет меня к Джули, как малокровного к парному мясу.

Последние три недели мы с Джули, как всегда по пятницам, собирались пойти куда-нибудь пообедать (вместе с мужьями, но это не считается, потому что они усаживаются друг против друга и разговаривают про бизнес), но Джули каждый раз отменяла мероприятие. В первую пятницу она плохо себя чувствовала, в следующую она ужасно устала, потом она обедала с родителями. Я бы подумала, что это вранье, если бы не была полностью уверена, что она просто психологически не способна врать.

– Ой, Лара, привет! Извини, что так вышло на той неделе. Сегодня обязательно встретимся.

– Да ну, что же случилось? Ничего получше на сегодняшний вечер не подвернулось?

– Перестань, ты же так не думаешь... Когда ты хочешь пойти?

– Не знаю. В пять мы идем с Зоей на аджилити, потом надо будет закинуть ее домой и покормить. Честное слово, иногда с этой собакой чувствую себя то ли мамашей, то ли тренером сборной. Давай в семь, пойдет?

– Отлично. До встречи.

Я заезжаю в парк и пробираюсь к самому дальнему концу парковки, откуда хорошо видно, что собачники все еще устанавливают полосу препятствий. Терпеть не могу устанавливать полосу препятствий. Первые несколько занятий я им помогала, но только потому, что мне неловко было сидеть, когда они таскали всякие тоннели и барьеры. А потом я поняла, что если приходить минут на десять попозже, то заниматься этим не придется. Пока они заканчивают, я достаю зеркальце и в течение нескольких минут пытаюсь пальцами распутать колтуны, образовавшиеся на моей голове. Когда я вижу, что устанавливается последний барьер, я беру из багажника одеяло и неспешно иду через поле.

Эндрю с Зоей нигде не видно, так что я расстилаю одеяло подальше от всех и с удовольствием плюхаюсь на него. У меня нет никакого желания общаться с маньяками аджилити. Насколько я знаю, Эндрю – единственный представитель от мужчин в этом виде спорта. Все остальные – толстые лесбиянки средних лет, одержимые своими собаками и беззастенчиво использующие их как замену детям, которых у них никогда не было. Бамперы их машин украшают наклейки типа «Со мной едет моя шелти» или «Моя собака – почетный студент собачьей школы Западного Лос-Анджелеса», и одежду они покупают по одному каталогу, специализирующемуся на шмотках с картинками и надписями про все существующие породы собак. Одна дамочка как-то заявилась на занятия, чуть ли не рыдая по поводу потерянной сережки в виде немецкой овчарки. Как хотите, но для меня это слишком. Я, конечно, нежно люблю свою Зою, и все такое прочее, но делать ее лейтмотивом своего гардероба – увольте.

Не успев обдумать, как бы мне поаккуратнее избежать зрительного контакта с кем бы то ни было, я слышу голос Эндрю:

– Лара! Лара!

Я поднимаю глаза и вижу Зою, несущуюся ко мне на всех парах. Она лает как бешеная, а за ней несется Эндрю, ухватившись за поводок в тщетной попытке не дать собаке вырвать его руку из плеча.

– Зоя, тихо, тихо, к ноге! Зоя, к ноге!

Я так до сих пор и не знаю, зачем он с таким упорством притворяется уверенным, что собака понимает команду к ноге или что она будет выполнять ее, если вдруг все-таки чудом понимает. Боже мой, это же терьер. Терьеры не подчиняются командам. Когда Эндрю добегает до меня, он уже еле дышит.

– Клянусь, я когда-нибудь надену этой собаке заглушку.

Я оглядываюсь по сторонам:

– Ты хотел сказать – намордник?

Он смотрит на меня и пару секунд раздумывает. Я его явно смутила.

– То есть это так называется? – спрашивает он, и я киваю головой. – Серьезно?

Я закатываю глаза. Эндрю за всю жизнь прочел не больше двух книг, и в результате с трудом говорит по-английски. Он на самом деле умный мужик, но об этом никто не догадается, услышав его речь, потому что он постоянно путает и слова, и целые фразы. Я встаю и забираю у него поводок:

– Эндрю, оставь в покое бедную собачку. Она просто хочет поздороваться со своей мамочкой.

Услышав это, Зоя подпрыгивает и повисает на мне, получая в ответ тысячу поцелуев. В соответствии с нашим ритуалом приветствия она яростно вылизывает мне все лицо и рот.

– Здравствуй, пуся, здравствуй, мой хороший, скучала по своей мамочке? Мамочка скучала по своей девочке, вот какая у нас девочка красивая...

Праздник любви продолжается минут десять, на протяжении которых Зоя машет хвостом с такой скоростью, что начинаешь думать, не взлетит ли она. Если бы мне удалось освоить этот источник энергии, я бы смогла обеспечить электричеством небольшой город.

В это время раздается голос нашего дрессировщика – гигантской женщины по имени Джин, которая натаскивала свою собаку голосовыми командами, потому что с таким весом с собакой не побегаешь:

– Прошу внимания! Посмотрели еще разок на полосу препятствий и построились. Сегодня мы занимаемся в основном прыжками, так что удостоверьтесь, что у вас достаточно питьевой воды для собак.

Эта речь приводит Эндрю в такое возбуждение, что я боюсь, что он сейчас сорвется с места и поскачет через барьеры.

– Йессс! – свой восторг он сопровождает героическим киношным жестом. – У Зои прыжки лучше всего получаются, – шепчет он мне. – Это прекрасно!

Я снисходительно киваю и плюхаюсь обратно на одеяло, а Эндрю бежит строиться.

Первой бежит маленькая пекинесиха по имени Ди-Джей. У нее такая длинная шерсть, что кажется, будто она плывет по траве. Ее хозяйка по имени Би-Джей – огромная непропеченная булка, чей вид вызывает опасение, что при каждом ее шаге будет трястись земля. Би-Джей одета в трикотажное поло с изображением пекинеса там, где у нормальных людей нарисована лошадь или аллигатор, спортивные шорты цвета хаки и белые носки с вышитыми на них пекинесами (или пекинесихами?). Ди-Джей стартует, и, пока Би-Джей с пыхтением и кряхтеньем трусит рядом, собака грациозно перелетает через первые два препятствия, но на третьем путается и поворачивает не в ту сторону. Эндрю не может удержаться от комментариев: