Взрывоопасные сестрички - читать онлайн книгу. Автор: Джейн Хеллер cтр.№ 14

– Как мило, – произнес Гиршон, входя в бокс. На его шее болтался стетоскоп, а из-под халата виднелись галстук и рубашка. – Больничная палата, в которой все улыбаются.

– Это потому, что мои девочки со мной, – гордо сообщила мама.

– Вот это мне нравится, – заявил доктор Гиршон. – Люблю, когда родственники приходят все вместе, чтобы ускорить выздоровление пациента. Это очень важно, по-моему. Доктора пичкают лекарствами, проводят хирургические операции, но лишь поддержка родных и близких ускоряет процесс выздоровления.

«О, так, значит, ты – сторонник комплексного подхода», – подумала я, тронутая тем, что в таком крошечном городке, как Стюарт, живет доктор со столь передовыми взглядами, ученый муж, не чуждый духовности, чуткости и теплоты.

– Кстати, о родных и близких. Вы уже знакомы с моей старшей дочерью, Шэрон? – Мама указала на мою сестрицу.

– Старшей? – Шэрон хмыкнула, но это явно уязвило ее. – После твоих слов я чувствую себя древней, мам.

– А это моя младшая дочь, Дебора, – продолжила мама.

– Очень приятно. – Доктор Гиршон пожал мне руку. Рукопожатие у него теплое и твердое, отметила я, а его печальные, как у плюшевой собаки, глаза – располагающего бархатистого карего цвета.

– Мне тоже, – ответила я. – Как мне сказали, прошлой ночью вы проявили себя героически. Я вам очень-очень признательна.

– Мне пришлось рассказать Деборе все подробно по телефону, – объяснила Шэрон доктору. Я ожидала, что она продолжит фразу словами: «потому что она живет в Нью-Йорке, где пишет «мыльные оперы», но сестрица, взглянув на мамин сердечный монитор, лишь сообщила: – Мы с сестрой очень близки и все-все друг другу рассказываем.

– Так и должно быть, – кивнул доктор Гиршон. – Я знал много братьев и сестер, чьи отношения испортились из-за мелких недоразумений. Они цепляются за эти обиды, никак не желают через них перешагнуть и вдруг обнаруживают, что перестали друг с другом разговаривать. Даже трудно представить себе такую близорукость, верно?

Мы с Шэрон закивали, показывая, что это действительно трудно вообразить.

Улыбнувшись, доктор Гиршон приблизился к кровати:

– Ну, как мы себя сегодня чувствуем, миссис Пельц? Болей нет? Дыхание не затруднено? В груди не тянет?

– Нет, ничего похожего на прошлую ночь, – ответила мама. – Думаю, я просто нервничаю, боюсь повторного инфаркта. Понимаете, я вдруг ощутила себя такой хрупкой.

– Это абсолютно нормально. – Доктор Гиршон погладил маму по руке, а потом начал рассказывать о постинфарктном физиологическом шоке, который она, скорее всего, испытывает, и подходящей для нее группе реабилитации, и о том, что он, доктор Гиршон, всегда к ее услугам. А потом попросил нас с Шэрон выйти, пока он будет осматривать маму.

– Доктор Гиршон, по-моему, внимательный, – заметила я, когда мы с сестрой уселись рядом в зале для посетителей.

– Очень внимательный. Видела бы ты, как он всю ночь наблюдал за мамой. Он компетентный и добрый. Он, совершенно очевидно, был главным, но даже не пытался ни на кого давить своим авторитетом. И этим очень напомнил мне папу.

– У меня тоже возникло это же ощущение, как только я его увидела, – призналась я. – Папа, только с бородкой.

У Шэрон был задумчивый вид.

– Я не заметила обручального кольца, а ты?

Я озадаченно покачала головой.

– Ты неисправима, Шэрон. Мама лежит на больничной койке, а все, о чем ты способна думать, – это замужество. Похоже, ты рефлекторно сразу смотришь, есть ли у мужчины обручальное кольцо или нет.

– Ой, избавь меня для разнообразия от лекций насчет замужества. Я беспокоюсь о маме ничуть не меньше, чем ты. Это ведь я проторчала тут всю ночь напролет, не забыла? Но я пока что не в коме. Когда привлекательный мужчина – да еще и доктор-еврей в придачу – появляется в моей жизни, я не оставляю это без внимания. Только не говори мне, что сама не посмотрела, есть ли у него обручальное кольцо, Дебора.

– Я не смотрела.

– Ну конечно!

– Не смотрела. Честно.

– Но ты тоже считаешь его привлекательным. Ты зарделась, как только он вошел в мамину палату. И стала еще пунцовей, когда он пожал тебе руку.

– Да ну?

– Как свекла.

Как свекла? Ну, у меня и впрямь участился пульс, когда я познакомилась с Джеффри Гиршоном, но думаю, меня выбило из колеи случившееся с мамой, и я плохо владела своими эмоциями. Обрадовавшись без памяти, что мама жива, я была готова кинуться на шею человеку, спасшему ей жизнь.

– Давай сменим тему, – поспешно предложила я. – Мы ведь пообещали маме больше не ссориться.

– Ты права, – согласилась Шэрон. – Поговорим о чем-нибудь другом.

О чем-нибудь другом. Повисло неловкое молчание. Мы так много лет собачились, что теперь понятия не имели, как беседовать друг с другом, не лаясь при этом.

Наконец я спросила Шэрон, как идет ее бизнес по организации свадеб.

– Отлично. У нас все лето забито.

Я поинтересовалась, нравится ли ей по-прежнему жить в Бока.

– Конечно, это мой дом.

Я спросила, читала ли она в последнее время какие-нибудь хорошие книги.

– Нет. У меня нет на это времени.

Ответы Шэрон не отличались многословием, но она хотя бы не осыпала меня ругательствами. И только когда я осведомилась, как дела у Нормана в военном училище, она выдавила несколько фраз.

Мне следовало бы помнить, что сын – ключ к сердцу Шэрон, единственный способ разговорить ее. Несмотря на все свои невротические глупости – комплекс мученицы, стремление к совершенству, импульсивность, потрясающее неумение разбираться в мужчинах, – она удивительно хорошая и преданная мать-одиночка, проявляющая к сыну огромную привязанность, которой отродясь не питала ко мне. Как только Шэрон заговаривала о Нормане, лицо ее смягчалось, утрачивая свойственное ему выражение напряженной обреченности.

Так было и на этот раз. Обычное для Шэрон напряжение исчезло, когда она со смехом начала рассказывать мне, что первокурсников в училище называют херами, а их жуткую стрижку – обрезанием. Да, она очень скучает по Норману, пусть даже остриженному наголо. Такой сын, как он, сторицей компенсирует тот ад, через который ей пришлось пройти с его полигамным папашей.

Она так отличалась от обычной Шэрон, когда говорила о своем ребенке, была такой славной, что казалась сестрой, с которой я запросто могла бы общаться. Сидя в зале для посетителей, я на несколько мгновений забыла, что большую часть жизни мы с ней провели в состоянии войны. Несколько мгновений я действительно любила мою сестру.

Однако в конечном счете она снова вернулась к доктору Гиршону.